Первую встречу основного состава отряда решено было провести вне общины.
Были еще опасения - ведь речь идет о людях, с которыми придется идти в неизвестность. Среди них могут оказаться и колеблющиеся, до конца не уверенные в правильности выбранного пути - а мы им уже покажем свою базу и раскроем друзей.
Поэтому решили собраться в одной из изб поселка Перекоп, расположенного рядом с дебрей. Из прибывших на встречу пятнадцати человек двенадцать твердо заявили о своем окончательном и бесповоротном решении встать на путь вооруженной борьбы с оккупантами. Трое высказали еще какие-то сомнения и колебания. Им дана была отсрочка в несколько дней для окончательного выбора. Немцы уже вступили к тому времени в наш район, и новые власти активно начали привлекать людей (особенно молодежь) на принудительные работы.
Разговор на первом собрании был долгим. Mне во многом помогли советы отца и бывалых людей. Основное внимание будущих бойцов-разведчиков я обратил на строгую дисциплину и исполнительность. Поблажек никому в этом деле быть не должно. Кроме того, мы обсудили и многие бытовые стороны совместной жизни: питание, правила общежития и личной гигиены, досуг.
Незадолго до этого нашего первого отрядного сбора отец Мафусаил вызвал меня на беседу. На эту встречу я пригласил и моего заместителя Андрея, которому я уже всецело доверял. В голову, конечно, лезли всякие мысли - что за сюрпризы нас могут там ожидать?
Как и при первой нашей встрече со старейшинами общины, мы весьма степенно прошли несколько помещений. Снаружи они были отштукатурены глиной вперемешку с хворостом-ивняком (он очень прочно врастает в почву и делает ее необычайно прочной). Наконец, вступили в особую, затемненную и изрядно заросшую кустарником зону. Здесь все остановились.
На несколько минут воцарилось молчание, а затем к нам обратился отец Мафусаил. Речь его текла спокойно и размеренно.
Сказал он примерно следующее:
«Как вы уже поняли, пришло время нашей братии открыть секреты, которые мы в свое время дали слово хранить до худших времен. Думаю, что такие времена для всех нас настали. Кругом обступают враги. Цели у них самые пагубные - уничтожать и грабить людей. Нам всем надо научиться защищаться. При этом защищать не только себя, но и своих родных и близких - жен, детей, стариков. Мы вынуждены пересмотреть кое-что из наших вековых традиций и верований. К оружию у нас всегда было отрицательное отношение. Но теперь придется иметь с ним дело и носить его не для красоты, а ради защиты близких. Из своих рядов мы готовы выделить в ваше распоряжение несколько десятков мужчин и подростков. Их надо научить воинским премудростям. Люди у нас способные».
На это я ответил:
«Ваше предложение и благословление на ратные дела для нас большая честь. Мы с радостью возьмемся за это дело. Ведь недаром у нас говорят: «Будете друг за дружку держаться - можете ничего не бояться». У меня же, со своей стороны, еще одна настоятельная просьба к вам, отец Мафусаил. Наши бойцы очень интересуются вашей общиной и ее историей. Для них все это в диковинку, ничего подобного они в своей жизни не видели и не слышали. Теперь же они хотят знать больше о тех людях, с кем их свела судьба под одну крышу».
«Вы знаете, что при советской власти, по воле злых и бездумных людей, безбожников, было, по существу, запрещено распространение Веры, а многие церкви и монастыри, построенные в свое время искусными мастерами, были разрушены или закрыты. Их стали использовать под склады, красные уголки, кинозалы. Верующих людей везде выслеживали и выставляли мракобесами. Так что нашим ребятам негде было узнать о Боге».
«Полагаю, что такая беседа, которую мог бы провести кто-нибудь из ваших старейшин, будет всем нам на пользу. А на Руси, люди, рано или поздно, образумятся от того безумия, в которое их ввергли. Сейчас же надо не упускать возможности везде людям нести правду о Православной Христианской Вере».
Выслушав меня внимательно, отец Мафусаил одобрил мой замысел. Мы еще немного поговорили о дальнейших планах, и вскоре нас пригласили к обеденному столу.
В трапезной нашему взору предстали те кушанья, которые очевидно составляли основной рацион общины. Здесь были блюда из круп (каши), картофель отварной, в изобилии дикая и огородная зелень, включая травы и листья, явно незнакомые мне. Поскольку это был не период поста, то присутствовали и блюда из дичи (гусей и зайцев). В глиняных жбанах стоял холодный хлебный квас с приправами.
Вид красиво расставленной и разнообразной еды вызвал у нас здоровый аппетит, особенно если учесть ту сухомятку, которой мы питались несколько предыдущих дней.
На лавках, перед каждым посадочным местом за столом, стояла порожняя глиняная миска. В нее каждый участник трапезы должен был набрать с общих блюд столько еды, чтобы и на всех хватило с достатком, и у самого в миске после ничего не осталось. Во всех делах общины соблюдался строгий, но разумный подход.
К трапезе, кроме старейшин общины, присоединились и ее молодые (но уже не юнцы) члены. Добавилось еще и несколько наших бойцов, ожидавших меня с Андреем. Таким образом компания за длинным столом оказалась довольно солидная.
Перед началом еды отец Мафусаил прочел молитву и благословил нашу трапезу. Поскольку слов молитвы мы не знали, то нам достаточно было просто перекреститься. Об этом я заранее предупредил своих ребят. К хозяевам этого дома надо относиться с большим уважением - нехорошо, если они будут считать нас дремучими невеждами.
Обед и беседа прошли в тихой, спокойной обстановке.
По окончанию трапезы все встали и поблагодарили Всевышнего за дары земные.
После обеда наши бойцы, вместе с молодыми членами общины, занялись подробным разбором ранее врученного нам отцом Мафусаилом оружейного арсенала. Эта находка ощутимо прибавила хлопот для нашей команды. Надо было осмотреть и привести в порядок ходовую часть тачанок, разобрать все оружие по частям, почистить и проверить его на боеспособность.
Техническое состояние тачанок было довольно непривлекательным, но их пулеметы внешне были в отличном состоянии. Тщательного подхода требовала каждая винтовка и карабин - необходимо было проверить целостность ствола, спускового механизма и прицельного устройства. Проверке должны были быть подвергнуты и упаковки с патронами. Я уже не говорю о том, что нам потребовались специальные материалы и масла. Но тот, кто оставил оружие на хранение, заранее позаботился и об этом - наряду со всем прочем мы нашли канистру с сохранившимся бензином.
На выполнение всей этой работы потребовалось несколько дней. С учетом того, что при закладке оружия на хранение к его упаковке отнеслись довольно грамотно, значительная его часть (и главное, пулеметы) оказалась пригодной.
В восстановлении тачанок нам помогла и кузница в поселке Перекоп. Там мы, прежде всего, перетянули ободья колес и отремонтировали оси. В поселке пока никакой власти не существовало.
Всеобуч со стрелковым оружием, который мы, по благословлению отца Мафусаила, проводили совместно с молодежью общины, скоро дал свои первые положительные результаты. Бойцы эскадрона, а также наши «слушатели» из общины, уже неплохо владели имеющимся у нас оружием - винтовками, пистолетами разных марок, а также станковыми пулеметами «Максим», немецкими автоматами (их у нас тогда было всего несколько экземпляров) и ручным пулеметом советского производства. Тачанки были приведены в полную боевую готовность.
Приданные нам члены общины во всем проявляли хорошую сноровку. Среди них оказалось и несколько довольно бойких девчонок. Но меня больше всего беспокоили тренировки наших бойцов. Ведь на коне надо уметь не только скакать, но на ходу и метко стрелять, рубить шашкой. Для того, чтобы победить в физической схватке с неприятелем, у наших кавалеристов должны быть отработаны специальные бойцовские навыки и приемы.
Кроме того, необходимо было научиться быстро и бесшумно снимать и обезвреживать часовых противника. И всему этому надо было учиться самим. Инструкторами выступали наиболее способные ребята. Помощи ждать было неоткуда - по крайней мере до поры, пока не обретем союзников в лице бойцов регулярной Красной Армии, выходящих мелкими группами и по одному из окружения. Среди них были и подрывники, и пограничники, и другие бойцы с ценным для нас запасом знаний по военному делу.
Но в первую очередь нам нужно было научиться метко стрелять, основательно ознакомиться с технической стороной имеющегося у нас вооружения, приучить себя соблюдать элементарные меры предосторожности, а также овладеть хотя бы простыми приемами индивидуальной борьбы - с разными видами оружия или без него. Ведь успех в этом деле зависит не только от физической силы, но и от знания специальных приемов.
Для проверки и закрепления навыков по стрельбе нужны были полевые испытания и стрельба на меткость. Мишени были изготовлены из разных материалов и разрисованы различным образом. Тренировки с пистолетами были не проблема. А вот для стрельбы из винтовок и пулеметов важно было теперь выбрать время и место подальше от базы так, чтобы звуки выстрелов не доносились до близлежащих населенных пунктов. Для этих целей пришлось подготовить специальный полигон в лесу, для чего была организована переправа через реку Навля. Наряду с усиленной учебой мы не выпускали из виду и все, что происходило в прилегающих к дебре поселках и деревнях.
Из имеющихся у нас защитного цвета тканей, по благословлению отца Мафусаила, женщины общины пошили комбинезоны для бойцов, палатки, а также покрывала для лошадей. Эту работу мы оплатили передачей во владение общины оставшихся у нас материалов и товаров. Ведь каждый труд должен быть вознагражден, а у этих тружениц на руках было немало и других дел.
Нам еще рано было выходить на серьезные боевые операции. Но одна важная задача, стоящая перед отрядом, заставляла думать и действовать немедленно.
Необходимо было обеспечить бойцов нормальными продуктами питанием на долгое время. Сытый человек думает о порученном ему деле, а не о своем животе. Нужны были мясо, молочные продукты, картофель, крупы и овощи.
Те запасы, которые мы получили от забоя колхозных животных, быстро заканчивались. Их можно было бы закупать у населения, но на какие средства? Денег у нас припасено не было, а заниматься безвозмездным изъятием у колхозников продуктов было против наших убеждений. Кроме того, это грозило и опасностью.
Правда, полиция это делала сплошь и рядом - ими у населения изымалось все, что имело цену. Особенно они охотились за желтым металлом и ювелирными игрушками. Среди этой категории людей широкое распространение получила присказка: «Ешьте, пейте, гуляйте, пока ваши головы на плечах - когда красные придут, головы вмиг оторвут».
Нам же следовало найти какой-то иной путь. Ведь конечной нашей целью было не обижать, а наоборот, при любой возможности помогать местному населению. Отсюда следовал вывод: продуктами, прежде всего, надо научиться промышлять у наших противников-немцев.
На ловца, говорят, и зверь бежит.
И в данном случае этот «зверь» оказался довольно крупным. Хоть редко, но такие удачи бывают.
Дело в том, что на окраине поселка Навля, у полуразрушенного мясокомбината, наши разведчики обнаружили загон с довольно крупным стадом коров. Загон был огорожен деревянными жердями. Имелись ворота и сторожевая будка. В стаде содержались и дойные коровы, и молодняк (бычки и телки до двухлетнего возраста). Эти животные были силой отобраны у крестьян и предназначены для снабжения мясом оккупационных немецких воинских частей - их забой частично производился на месте.
Такая новость породила в наших головах самые радужные мечты и смелые планы. Но также и множество вопросов.
Скажем так: мясо мы добудем, а что же с ним делать дальше? Где его хранить? После раздумья и совета с бойцами я пришел к выводу, что лучше и надежнее всего сохранить мясо в живом виде.
Но как это сделать? Ведь, образно говоря, мы живем на временно снятой нами квартире. Надо было основательно поговорить об этом с ее хозяином - отцом Мафусаилом.
Мой вопрос к нему был таков:
«Сможете ли вы, во первых, принять и содержать две-три дойных коровы, а во-вторых упрятать до поры, до времени десятка два голов молодняка? Ведь людей надо кормить».
Ответ я получил только на следующий день:
«Вообще-то в практике общины в прошлом не было содержания коров. Но поскольку теперь народу прибавилось, и, кроме того, могут появиться младенцы, то двух коров можно было и принять. Что же касается молодняка, то место можно найти, но содержать, кормить его и осуществлять забой - это уже по вашей линии».
Определив таким образом наши стратегические планы, мы приступили к глубокой разведке нашего объекта.
Необходимо было определить число охранников, их вооружение и распорядок смен. Очень хотелось провести эту операцию бескровно и без стрельбы, так как объект находился в черте поселка Навля, где уже были расквартированы фашистские и полицейские части. Но вот вопрос. Снимем мы охрану, отберем нужных нам животных - а что делать с остальными?
Оставлять фашистам на гуляш?
Вопрос серьезный. Ведь разогнать стадо животных без шума будет очень сложно.
И тут я вспомнил про волчью стаю, в которой жила моя воспитанница Зорька. Волки это могут, конечно, сделать без труда. Я знал, что стая обитает где-то в пределах нашего района. Время от времени Зорька и ее соплеменники вступали со мной в контакт. При этом никакой агрессии волки не проявляли. И что характерно - никаких жалоб на их разбой от крестьян близлежащих селений не поступало. Но где это вольные твари сейчас? Надо было попробовать связаться с ними.
Своих бойцов, а также членов общины, я заранее предупредил, чтобы в волков они ни в коем случае не стреляли.
В вечернее время из разных окрестных мест я попробовал подать мой условный сигнал - нечто, похожее на волчий вой. Зорька бы его, конечно, поняла. Но где она? Ответа не было.
На второй день я повторил мой эксперимент. Отзыва опять не было. Решил подождать еще денек. Ведь стая не сидит на одном месте - она все время в бегах.
И вот на третий день мне повезло! Я услышал Зорькин голос. Стая, судя по всему, двигалась в нашем направлении.
Погода обыкновенным людям не благоприятствовала: было холодно, шли дожди, смешанные со снегом. Все грунтовые дороги раскисли и покрылись толстым слоем грязи. Для задуманной же нами операции погода была сама подходящая.
Мы начали усиленно к ней готовиться.
В этой операции должен был принять участие весь наш личный состав (тогда уже около 30 человек), за исключением дежурных. Кроме того, община также решила выделить нам несколько своих людей. Ведь из загона нужно будет забрать только отборных животных, а для этого нужны знающие люди. Отец Мафусаил благословил несколько добровольцев-мужчин, но с нами еще увязались две местные довольно смелые и расторопные девчонки. Они также получили оружие. Снабдила нас община и крепкими веревками - для транспортировки скота и связывания пленных часовых, если они не окажут сопротивление.
С часовыми, конечно, можно было поступить иначе - не возиться с ними. Но ведь назавтра за каждого уничтоженного в пределах поселка немца будет арестованы и лишены жизни десятки мирных ни в чем неповинных жителей. Им просто припишут связь с партизанами, которых они и в глаза не видывали. Новая власть, выступающая от «имени народа», не только активно грабила этот народ, но и уничтожала его.
Мы заранее распределили всю последовательность наших наступательных действий, а также, в случае необходимости, возможные маршруты отступления. Было решено одну из бричек с пулеметом оформить как погребальный катафалк. Особо тщательно был замаскирован пулемет и оружие бойцов. Ведь в процессии вооруженных людей быть не должно.
Наша первая боевая операция прошла строго по плану. Время было послеобеденное, сумеречное. Погода стояла подобающая моменту. Над пустынными улицами поселка нависла тяжелая темная туча. В сторону кладбища двигалась угрюмая, скорбящая процессия. Холодные капли дождя струйками падали на лицо и одежду медленно идущих людей.
Когда процессия затормозила около охранной будки, в руках у женщин охранники увидели бутылки с самогоном и стаканчики. Промерзшие на холодном ветру немцы не преминули открыть калитку и скомандовать процессии остановиться, чтобы приложиться к бутылкам.
Им дали выпить по паре стаканов и отвесили рукоятками пистолетов по голове. Несколько наших парней, с пистолетами наизготовку, мгновенно ворвались в караульное помещение и связали остальных сторожей. Телефонная связь была оборвана, у пленных были изъяты оружие, документы, съестные припасы и другие полезные вещи. Среди трофеев были четыре карабина и два автомата, плюс десяток гранат. Для тогдашнего времени добыча была весьма неплохая.
В плен к нам попали шесть немецких солдат, в том числе один унтер-офицер. Пленные ничего полезного сказать не могли. Они занимались в тылу обеспечением боевых частей продуктами. Решили оставить их в живых, но написать записку. В ней сообщалось, что мы отпускаем пленных целыми и невредимыми в расчете на гуманное отношение новой власти к нашим людям, заключенным в их тюрьмах. В противном случае в будущем никому пощады не будет. Во рты охранникам были вставлены тряпичные кляпы.
Наши бойцы и соратники из общины открыли ворота, и начался отбор скота. В руках у нас оказалось несколько туш мяса, готовых к отправке, а также три дойных коровы и десятка два молодняка. По окончании работы, все ворота, загородки и другие запорные сооружения были сняты. Бойцам был дан приказ покинуть объект по заранее разработанным маршрутам.
Я вышел за пределы загона и дважды выдал (правда искаженно) что-то, похожее на волчий вой.
Через три-четыре минуты рядом со мною выстроилась вся стая. Я указал Зорьке и другим волкам на животных - их в загоне еще оставалось несколько десятков.
Стая рванулась вперед и начала уже свой, волчий поединок с животными, которые замедлили свое освобождение.
В это время неожиданно где-то раздалось лошадиное ржание. В чем дело, откуда здесь лошади? Ведь наши кони своевременно покинули загон.
Оказалось, что в специально оборудованном закутке были помещены три оседланных немецких коня, которые были снабжены изрядным количеством овса. Три бойца вывели этих дрожащих от ужаса «пленных» из загона, где пировали волки. Лошади оказались очень добротными. Для нас это была настоящая удача.
К тому времени большая часть животных, снеся все преграды на своем бегу, вырвалась на волю и быстро исчезла в сгущающейся темноте. Нам же до позднего вечера пришлось готовить отобранный скот к транспортировке, а также принимать меры для заметания следов нашего отступления.
Наши серые союзники после пиршества устроились невдалеке на отдых. Особых идей для их использования в будущем у меня в тот момент не было, но я теперь знал, что стая всегда готова откликнуться на мой зов, если будет где-нибудь поблизости.
Уже далеко за полночь мой заместитель Андрей доложил, что на базе полный порядок. Животные определены по подземным убежищам и сбежать не смогут. Следы нашего ухода после набега направлены к переправе через реку Навля.
Утро следующего дня оказалось пасмурным, с дождем и снегопадом. Это в значительной мере способствовало тому, что наши настоящие следы были окончательно смыты. Нас интересовал вопрос: как немцы восприняли наш налет на их мясную базу? Какие меры они предпринимают и что затевают?
Через день от общины в Навлю были посланы две женщины, чтобы провести разведку. В то время в поселке у нас своих надежных агентов не было. Созданием агентурной базы занимались партработники (Мирошин), но их сотрудников мы не знали.
Женщины, под видом беженок, смогли побывать в разных местах поселка и получить ценную информацию о действиях оккупационных властей.
Немцы на мотоциклах, лошадях и пешком прочесывали все закоулки поселка в поисках сбежавших животных. Но многие из них уже к тому времени приобрели новых хозяев, которые сумели их хорошенько упрятать, так что обратно к фашистам они не попали.
Как и положено, были подведены итоги операции.
Она прошла весьма удачно. Но были и мелкие оплошности - ведь дело мы имели не только с людьми, но и с бессловесными животными, которые не всегда выполняли наши команды «точно и в срок». Немцев, мы, конечно, застали врасплох. Такого организованного нападения они не ожидали в только что захваченным ими населенном пункте. Но это уже была их проблема.
Особую радость составили три строевых оседланных коня. Это для нас была совершенно неожиданная находка. Судя по тому, что кони находились при кормах и под охраной, они принадлежали офицерам. Теперь же эти лошади послужат нам - боевому летучему эскадрону.
После этой операции с членами общины отца Мафусаила у нас установились еще более теплые и доверительные отношения. Дело дошло даже до того, что некоторые девчонки, изучавшие с нами военное дело, влюбились в наших парней. С ребятами на эту тему состоялся серьезный разговор. Решили - сейчас чувствам давать волю не время. Вот закончим войну, и кто доживет до ее конца, тот и будет определять свою судьбу, как он захочет.
В дальнейшем это стало негласным законом в нашем мужском коллективе
