«Серые волки». Часть 1. В ожидании грозы

Предисловие

Часть 1. В ожидании грозы. Глава 1. Малая родина

Часть 1. В ожидании грозы. Глава 2. Зорька

Часть 1. В ожидании грозы. Глава 3. Земля крестьянам, а власть кому?

Часть 1. В ожидании грозы. Глава 4. Заветы отца

Часть 1. В ожидании грозы. Глава 5. Высокое поручение

Часть 1. В ожидании грозы. Глава 6. Бригадные собрания

Часть 1. В ожидании грозы. Глава 7. Горячая страда

Часть 1. В ожидании грозы. Глава 8. Диверсанты

Неоднократно меня вызывали в район на различного рода совещания и инструктажи. Вопросы, в основном, обсуждались стандарные: ход уборочной кампании, выполнение госпоставок, состояние трудовой дисциплины, чрезвычайные происшествия в нашем районе. Но главной проблемой были госпоставки. По этому вопросу сильно доставалось отстающим.

На одном совещании Мирошин предупредил меня заранее, что мне будет предоставлено слово для выступления. Он многозначительно сказал:

«Пришло время, Владимир, рассказать тебе о всех своих проделках и их результатах».

Наше хозяйство в число отстающих не входило, но собравшиеся в зале мало что знали о нашем существовании. Ведь руководящий состав колхозов и совхозов сильно изменился.

Между тем, разного рода уполномоченные, разъезжавшие по району, докладывали начальству, что и где происходит. С такими посланниками у нас не всегда складывались гладкие отношения. Им не нравилось наше своеволие и действия вопреки существующим постановлениям и инструкциям. По этому поводу у нас были споры, и довольно горячие. Но дела-то (уборка и заготовки) в нашем хозяйстве шли полным ходом и неплохо!

Вполне очевидно, что руководители района знали о наших действиях, но публично их, до поры до времени, не подвергали обсуждению - не одобряли, но и не осуждали. По своей инициативе хвалить меня за своеволие было не безопасно. Но на этот раз им представилась возможность выставить меня, что называется, на показ.

Мирошин предоставил мне слово во второй половине совещания, представив меня собранию так:

«Послушаем теперь, как наши молодые кадры справляются с делом, и что у них толкового получается. Пожалуйста, председатель колхоза «Красный Перекоп», Вам слово».

И я из средних рядов, где сидел, двинулся к трибуне.

Для меня выступать на таком совещании, когда на тебя смотрят сотни глаз разных по возрасту, полу, опыту работы, занимаемому положению и интересам, было делом чрезвычайно необычным и сложным. Особенно трудными оказались первые минуты. Одни смотрят на тебя с интересом и ожиданием чего-то необычного, другие же настроены скептически.

«Ну что может сказать нам этот малец? Пусть поработает с наше и узнает почем фунт лиха».

Начал я с того, что описал ситуацию, хорошо всем, сидящим в зале, известную. Война, образно говоря, обескровила наши хозяйства. Все дееспособные мужчины и все самое лучшее из транспорта мобилизованы. Рассказал далее о том, как меня назначили руководителем, и как я решил начать ведение дел в колхозе со встречи с ветеранами у себя дома.

В этот момент из зала послышались реплики вроде:

«Давай о всех своих делах сообщи поподробнее! Возможно, что и для нас будет, что полезное послушать».

Председательствующий (и порядком выговорившийся) Мирошин на это отреагировал так:

«Поскольку собравшимся это интересно, и они хотят услышать все подробности, то давай, Владимир, раскрывай все свои секреты. Возможно, они и другим пригодятся».

При этом он предупредил, чтобы я говорил только по существу, не повторяя те общеизвестные проблемы и трудности, о которых уже много было сказано.

Я быстро сообразил, что ему уже изрядно поднадоели стенания и просьбы предыдущих ораторов. О положении дел у нас он был неплохо информирован и захотел, чтобы об этом услышали и другие - но не от него, а от самого «главного виновника».

При таком обороте я понял, что смущаться мне не стоит, и если люди хотят услышать правду, то надо им ее рассказать.

Говорил я с трибуны о всем том наболевшем, о чем рассказал в предыдущих главах. В сложившихся тяжелых условиях надо было менять отношение людей к общественному труду. Достигнуть интенсификации труда можно было лишь развернув управление общественным хозяйством «передом» к колхозникам. Для этого нами был составлен план срочных мер, куда был включен пункт о внедрении сдельной системы работы с максимальным приближением срока оплаты за труд. Это сблизило интересы общества и каждого трудящегося, что сыграло свою решающую роль. В результате люди не только перестали уклоняться от работы, но и стали выходить на нее целыми семьями. Это прибавило нам заботы по учету сделанного, но мы справились.

Понятно, что не все у нас шло гладко, особенно в начале. Оказывалось открытое и скрытое сопротивление внедрению новшеств - немало людей склонялись к тому, что не следует ничего менять. Но конкретные дела и их результаты быстро доходили до сознания людей.

Рассказал я и о нашем внедрении косильных агрегатов, которые не только повысили производительность труда в несколько раз, но и значительно облегчили труд женщин.

Были затронуты и другие проблемы нашей жизни: установка телефона и радио, усиление охраны токов, поселков и табунов, отдых молодежи, исключение из употребления спиртных напитков и матерщины. Отбросив клички, люди вспомнили свои имена и фамилии, стали более корректно разговаривать друг с другом.

Обратил я внимание и на услуги наших природных лекарей, которые всегда были рядом. Понятно, что не в раз, но многое изменилось в лучшую сторону. Конечно, результаты были бы еще лучше, если бы не оказывала свое отрицательное влияние обстановка на фронтах и связанная с ней неопределенность судеб призванных на службу мужчин, от которых не было пока никаких сообщений.

После окончания моего выступления в зале поднялось немало рук с намерением задать вопросы. Мирошин стал предоставлять им слово, попросив меня отвечать на вопросы как можно короче.

Первый вопрос прозвучал примерно так:

«Расскажи немного о себе: кто ты, откуда, кто родители? Где и какую получил подготовку?»

Я сообщил о себе краткие сведения и сказал, что много занимался как трудом в домашнем хозяйстве, так и самообразованием. Читал, кроме школьной литературы, много книг. В результате дома скопилась библиотека из нескольких сотен книг - не только художественных, но и по различным отраслям знания. В школе любил математику, физику, химию. Особенно любил читать книги на военно-исторические темы и по медицине.

В домашнем хозяйстве освоил пчеловодство, разводил кроликов, занимался экспериментами. На своем подворье воспитал волчицу, которая выросла умным, ласковым и послушным зверем, с которым нас связывает глубокая дружба. На огороде начал выращивать арбузы и дыни. Опыты были многообещающими, но помешала война.

Очень благодарен своим родителям за то, что они привили мне любовь к труду, проявив строгость и требовательность, но без употребления физических наказаний. Прислушивался я и к тому, что говорят многоопытные люди, всегда был внимателен к их советам. Вот так понемногу и создавал себя.

Тут же возник другой вопрос:

«Получается, что Ваш отец был состоятельным хозяином - ведь у вас в доме образовалась такая библиотека, да и для школьных дел требовалось немало средств!»

Я сказал, что наша семья всегда вела свое хозяйство экономно - мы не голодали, но и никогда не роскошествовали. На моем попечении находились десятки кроликов. На деньги, вырученные от продажи их пушнины, удавалось приобретать все необходимое для школы, а также оказывать помощь братьям, один из которых учился в медтехникуме в г. Бежище, а другой - в техническом училище в г. Трубчевске.

Следующий вопрос:

«Не страшно ли было вам действовать часто вопреки существующим инструкциям? Это ведь очень опасно, за такие действия очень строго наказывают».

Я ответил, что да, конечно, опасения были. Но передо мной были поставлены конкретные задачи: убрать урожай, рассчитаться с госпоставками, сохранить общественный скот, а также соблюсти порядок и трудовую дисциплину. При этом ничего не было сказано, как этого достичь. Надо было искать выход из сложившегося положения, а рассчитывать на помощь извне не приходилось. Раньше в уборке помогала МТС, а теперь и они сели на мель. Весь мой расчет был на положительный исход. Ведь победителей, как известно, не судят. В случае же провала всех не накажешь. Меня же, как инициатора, наказать можно, но дальше фронта все равно не пошлют. Впрочем, для фронта я еще годами не вышел. Однако, не чувство безнаказанности подвигло меня и весь наш коллектив на поиск иных путей. Главную роль сыграло стремление организовать условия для добросовестного труда. В действующих же постановлениях и инструкциях допущено немало промахов и ошибок. Ну как можно держать человека целый год в неведении, когда и что он получит за свой труд? С нашей стороны мы сделали все, чтобы поддержать трудовой накал, и не на словах, а на деле. Всякое хорошее начало, успех человека или его семьи, тут же становится известно всему коллективу. Стараемся мы и не скрывать промахи, ошибки и по чьей вине они были допущены. Ведь ничто не убеждает людей лучше хорошего примера.

Следом подоспел другой непростой вопрос на ту же тему:

«Зачем надо было ходить по домам и собирать ветеранов, когда в действующих документах все расписано, что и как делать?»

На это замечание я ответил, что после просмотра всех этих документов я понял одно. Если все делать строго так, как в них описано, то по крайней мере половина урожая останется неубранной на полях, а трава не скошенной на лугах. Госзаготовки мы выполнили бы, а вот люди были бы обречены на полуголодное существование. Кому это будет выгодно? И кстати, документы составлялись в расчете на мирное время. Сейчас же далеко не все в них выглядит разумно. Далее, разве советы людей, всю жизнь проработавших на земле, могут быть лишними? К тому же, кроме советов, ветераны выполняют множество работ - ведь у нас сейчас каждая пара рук, пригодных к труду, на особом счету.

Со стороны аудитории прозвучал и такой заковыристый (для данного места и времени) вопрос:

«Как вам удалось за такое короткое время установить телефонную связь? Ведь для этого нужно было разрешение, проект, смета, материалы, специалисты. В мирное время солидные люди не смогли это сделать, а у вас как по волшебству все вдруг получилось?»

Я заметил, что точно не знаю, что думали и делали предыдущие руководители, я им не судья. Мне же известно, что кто ищет, тот всегда найдет. Согласен, мы решили этот вопрос не стандартным методом, без согласований и разрешений, которые в нынешнее время врядли бы к чему привели. Нам помогла воинская часть, представителей которой мы заинтересовали нашими продуктами питания.

Реплика из зала:

«Так что получается, ты мне, я тебе? Какой-то купеческий подход».

В ответ я тоже спросил:

«Ну а разве с государством у нас не такие взаимоотношения?»

Мы его ведь тоже не бесплатно снабжаем продукцией. Взамен получаем специалистов, семена, породистых животных, сельхозтехнику и многое другое. А наша телефонная связь уже давно оправдала все издержки. Вовремя были выявлены и ликвидированы две немецкие диверсионные группы. Нам удалось спасти мельницу от подрыва, и мы еще успели в течение полутора суток использовать около 500 кубометров воды из пруда на помол зерна и производство крупы. Все это было прямо или косвенно осуществлено благодаря быстрой связи с районом. Кстати, эти умельцы сделали так, что телефонную линию в нерабочее время можно использовать для радиотрансляции. Это была многолетняя мечта селян.

Последовал следующий вопрос:

«Какое вы имели право вводить в колхозе сухой закон? Это ведь нарушение прав трудящихся. Кстати, в магазинах водкой не перестали торговать».

На это я сказал, решение о сухом законе приняли сами трудящиеся на бригадных собраниях - правда, с моей подачи. Вот закончим уборку и другие архиважные дела, тогда можно расслабиться и в меру отпраздновать. А сейчас надо, не покладая рук, работать и работать. Да и увлекаться спиртным у нас, честно говоря, некому. Основные потребители этого напитка призваны в армию, а старикам и женщинам не до этого.

Спросили меня и о моей встрече с диверсантами, не испытывал ли я страха при контакте с этими хорошо вооруженными врагами.

Я ответил, что первая группа появилась к нам внешне безоружной и вела себя мирно, но вызвала мои подозрения. Стычка же со второй группой произошла неожиданно, в конце дня, в полевых условиях и там бояться было некогда - следовало немедленно защищаться. Моя готовность к такой защите оказалась неожиданностью для нападающих. Это обстоятельство и преданное поведение моего коня спасли мне жизнь.

Следующий вопрос:

«В это суровое время, надо ли было разрешать молодежи собираться по вечерам и веселиться? Ведь на фронте наши бойцы гибнут и проливают кровь».

Мой ответ:

«А Вы, уважаемый товарищ, вспомните себя в возрасте 15-17 лет, и что Вы делали для того, чтобы встретиться со своими сверстниками? Вы сказали о фронте. Да, там сейчас тяжело. Но и на фронте бойцам нужна разрядка - например, хорошая, душевная песня, особенно если под рукой окажется гармонь или баян. В самое тяжелое время не обходится дело и без шуток-прибауток. Так уж устроен наш человек».

Был подброшен и такой вопрос:

«Участвовал ли ты непосредственно в каких-либо уборочных работах?»

На это я сказал, что никогда не избегал участия в любой работе, но только там и тогда, где это было крайне необходимо, например при внедрении чего-то нового. Так, когда в поле все было более или менее налажено, узким местом у нас стал ток, на котором производился обмолот зерновых культур. Это довольно сложная и трудоемкая работа. От умения машиниста (подавальщика снопов в барабан) сильно зависит качество обмолота и сохранность агрегата от повреждений. Человек не может долгое время выдерживать высокий уровень шума, вибрации машины и потоки пыли, бьющих в лицо. В таких условиях часто приходится подменять подавальщика, давать ему передышку. Мне приходилось это делать неоднократно.

Еще вопрос:

«Когда на поля люди вышли трудиться целыми семьями, надо было выделять им участки и вести учет сделанного. Как вы справились с этим делом?»

Ответ:

«Эта забота легла на плечи бригадиров и звеньевых, а в помощь им выделили грамотных девчушек в возрасте 15-16 лет. Справились!»

Это мое сообщение вызвало в зале гул одобрения.

После этого был еще ряд других, более мелких вопросов, на которых не стоит обострять внимание. Когда поток вопросов иссяк, Мирошин вновь обратился к аудитории и спросил, не хочет ли кто из присутствующих высказаться по поводу только что прозвучавшей довольно необычной и интересной информации.

Здесь позволю себе привести вкратце некоторые пожелания, а также критику в мой адрес.

Так, секретарь райкома комсомола Олимпиада Карпова, в целом положительно отозвавшись о моей деятельности на посту председателя колхоза, в то же время отметила ряд «вольностей», допущенных мною без согласования с районными организациями, а также «недостатки в моей политико-воспитательной работе среди трудящейся молодежи». Особенно было отмечено отсутствие в нашем колхозе комсомольской организации.

После нее выступило еще несколько человек, но к моему удивлению критики в моей адрес в их выступлениях почти не прозвучало. Скорее, как из рога изобилия, посыпались всякого рода выводы и пожелания, чего на предыдущих совещаниях не наблюдалось. Неужели, подумалось мне, я своим сообщением смог расшевелить загнанные в угол здравые мысли этих умудренных жизненным опытом людей?

Особенно отчетливо запомнилось мне выступление одной довольно энергичной и грамотной женщины, председателя крупного колхоза, Марии Федоровны Гостевой.

Она высказалась примерно так:

«В практике нашей жизни часто недооценивают молодежь. Не доверяют ей руководящие посты, а пересаживают на них с места на место проштрафившихся руководителей, которые своим поведением нередко задают дурной тон работы с людьми. А вот оказывается, что людей можно без крика, шума и матерщины привлечь и заинтересовать в производительном труде. Мы, к сожалению, далеко не всегда думаем о здоровье наших тружеников и членов их семей, многое пустили на самотек. Колхозу отдай силы, здоровье, время, свое уменье, а свои дела решай сам, как получится».

«Наблюдая такое отношение к людям, и не видя возможности совершенствовать свои профессиональные навыки, наша молодежь стремится уехать в город или на стройки. И тут за примерами далеко ходить не надо. Возьмем наш райцентр Навлю с населением более 10 тысяч жителей. Еще несколько десятков тысяч человек наберется в районе. Но у нас нет ни одного не только техникума, но и специального училища! Пришлые специалисты у нас не задерживаются, а своих нет. Наши дети и внуки вынуждены уезжать на учебу в города Брянск, Карачев, Трубчевск, Новозыбков и другие. Там их часто и оставляют на работу. А разве нам не нужны свои зоотехники, агрономы и другие специалисты? Но где их взять?! На что способны молодые люди мы услышали из выступления председателя колхоза «Красный Перекоп»».

«Я поняла так, что на должность председателя этот молодой человек попал от безысходности наших руководителей района. Просто некого было назначить. Ну что же, надо сказать, что им на этот раз здорово повезло. В силу сложившихся обстоятельств я тоже, неожиданно, стала председателем довольно крупного колхоза и столкнулась со многими трудностями. Между тем, у меня уже за спиной немалый опыт и семья, и я многое повидала на своем веку. В то же время мне стыдно признаться, что это сообщение, а также ответы этого молодого человека на вопросы, были для меня большим откровением. Думаю, что для многих из нас будет очень полезен озвученный здесь опыт подхода к делу, работе с людьми. Ведь от настроя человека зависит все: и успех в труде, и срывы, и даже потери. Мы больше всего слушаем заезжих говорунов. А оказывается, много чего полезного можно получить и из чтения умных книг и советов ветеранов, которые часто у нас оказываются на задворках - отработал свое, отойди в сторону, сиди дома».

«При работе с людьми мы забываем, что они, как и времена года, все разные по полу, возрасту, опыту, уму, профессиональной подготовке и отношению к труду и семье. Метем всех под одну гребенку, издавая стандартные приказы и в лучшем случае за добросовестный труд вручая почетные грамоты. У иных тружеников таких грамот скопилось не один десяток, а в домашних кладовых ветер гуляет».

«Поражает меня та смелость и риск, на которые пошел молодой председатель в противовес многочисленным инструкциям и положениям, чтобы достичь положительного результата. Что же касается его находчивости при отражении нападения диверсантов, то я даже не нахожу нужных слов. И ведь человека вроде бы никто не вооружал и не обучал приемам обороны и владению оружием. Вот, что значит постоянное стремление к самосовершенствованию».

«Я очень признательна этому юному руководителю за то, что он сделал для государства и за то, что он указал нам, где искать резервы. Мне очень импонируют те меры, которые были им предприняты по улучшению морально-психологического климата в процессе труда и домашнем обиходе, а также технические решения, направленные на облегчение труда женщин и организацию обеденных перерывов. А чего стоят детские садики? Ведь это, в принципе, не ново вообще, но я не знаю: в какой деревне их когда-либо организовывали».

Закончила эта женщина свое выступление примерно так:

«Я с удовольствием уступила бы свое место председателя этому молодому человеку и даже приняла бы его в свою семью. У меня девиц хватает, а парня, к сожалению, ни одного».

Зал проводил Марию Федоровну аплодисментами.

После окончания выступлений я попросил у председательствующего Мирошина дать мне 3-4 минуты для ответа на критику и пожелания.

Прежде всего, я поблагодарил всех выступивших за объективную оценку результатов работы всего нашего коллектива и сказал примерно следующее:

«Хочется ответить на критику секретаря райкома комсомола О. Карповой. Да, идет война, и она пока для нас складывается неудачно. Нас пока побеждают, но мы непобедимы. Что же касается политико-воспитательной работы, о которой Вы говорили, то, по моему мнению, многое с началом войны поменялось. Раньше качество этой работы часто оценивали по количеству проведенных всевозможных массовых встреч, митингов, лекций и других подобных мероприятий. Теперь же, и в нашей с вами жизни, и на фронте на первом месте должна быть другая оценка - полученный результат. На фронте удержали, скажем, оборону, отбили у врага населенный пункт, вернули высоту с минимальными потерями - молодцы, хорошо поработали с людьми. У нас примерно то же самое. Убрали крупный участок поля или луга, отправили зерно на заготпункт, все труженики живы и здоровы - хороший результат, умело поработали с людьми».

«Что же касается комсомольской организации в колхозе, то это, я думаю, Ваша забота, товарищ Карпова. Созреете, обращайтесь, поможем!»

«Хочу сказать большое спасибо Марии Федоровне за все сказанное. Я понял, что она разделяет мои мысли и действия. Ваше предложение о деловом сотрудничестве я буду иметь в виду. Но прежде всего надо закончить дела на порученном мне участке работы. А затем принять участие в изгнании немецко-фашистских полчищ с нашей земли. Когда с этим закончим и если к тому времени уцелеем, то подучимся и примемся за восстановление всего разрушенного и за новые полезные дела. Дочерей своих, уважаемая Мария Федоровна, растите и берегите. Им предстоит изрядно потрудиться, поднимая из пепла нашу страну. Да и население надо будет восстанавливать. А ведь люди - это самое главное богатство нашей Родины».

В заключение Мирошин подвел итоги совещания, сделав упор на то, в результате неудач Красной Армии на фронтах, наш район оказался практически в прифронтовой полосе. На первый взгляд сложилось безвыходное положение. Но не для наших людей.

Мы продолжаем жить и работать, и результаты нашего труда налицо: полным ходом идет уборка полей и лугов, выполняются госпоставки. Однако имеются и упущения, о которых уже много было сказано на этом совещании.

«Мне»,- продолжал Мирошин, - «очень понравилось выступление, пожалуй, самого юного участника нашего совещания - председателя колхоза «Красный Перекоп», Владимира Ерохина. Впечатляют и его ответы на ваши, довольно заковыристые, вопросы. Мы не ошиблись, выдвинув его на эту должность. За очень короткое время ему удалось сделать многое, и особенно найти подход к людям с учетом их интересов и быта. Ничто так не подкупает человека труда, как разумная забота о нем самом и о его близких. В этом случае человек становится способен на многое и старается многократно отблагодарить за то добро и заботу, которые были к нему проявлены. Вот это положение и надо нам учитывать в своей повседневной работе. Откровенно говоря, и меня многое поразило в том, что рассказал Владимир. Слушая его, у меня даже возникла мысль: неужели мы так быстро стареем и теряем остроту восприятия событий нынешнего дня?»

В это время в зал вошли первый секретарь райкома Суслин и с ним еще несколько человек в форме старших командиров Красной Армии.

Суслин приблизился к Мирошину, и обменявшись с ним несколькими фразами, обратился к залу примерно так:

«Я рад за нашего выдвиженца. К сожалению, я лишь отрывками слышал его выступление и ответы на ваши вопросы. Но полагаю, что они были для вас интересными и полезными. Этот пример еще раз показывает, на что способна наша молодежь. А ведь это наше не только настоящее, но главным образом и будущее, Мы же продолжаем тасовать старую колоду карт, выдвигая на руководящие должности зачастую далеко не безупречных людей. А ведь грамотные, смелые и сметливые люди нам всегда очень нужны - и в мирной жизни, и в это тревожное военное время. А теперь позвольте мне выполнить одну весьма почетную обязанность. За мужество, бдительность и проявленные самоотверженные действия при задержании двух диверсионных групп противника, райком и командование воинской части приняли решение о награждении Владимира Ерохина медалью «За отвагу»».

Зал отозвался аплодисментами.

Суслин пригласил меня к столу, прикрепил медаль на левую сторону пиджака и сказал:

«Выражаю надежду, что это далеко не последняя твоя награда».

В зале снова послышались аплодисменты.

Надо сказать, что такой оборот событий явился для меня полной неожиданностью. Я, в свою очередь, поблагодарил райком и командование воинской части за столь высокую оценку моих действий при исполнении своего гражданского долга.

Опять аплодисменты.

Через несколько минут совещание было закрыто, но Мирошин попросил меня задержаться в зале. В это время ко мне подходили многие участники совещания. Одни - чтобы посмотреть поближе на такое «расписное» чудо, другие - чтобы пожать руку и обменяться несколькими словами.

Помню, что один солидный и уже в годах человек задал мне вопрос:

«А что ты будещь делать, когда немцы и к нам придут?»

Мой ответ был коротким:

«Воевать с фашистами. И у меня уже есть чем драться с ними».

Этот дяденька внимательно посмотрел на меня, но ничего больше не сказал. Уже значительно позже он мне встретился в полицейской форме.

В числе последних ко мне подошла и Мария Федоровна. Она протянула мне руку и одарила довольно крепким пожатием, добавив при этом, что очень рада лично познакомиться со мной. Затем она повторила свое приглашение посетить их колхоз хотя бы на один-два дня, несмотря на все сложности настоящего времени. Я поинтересовался, где расположено их село и как туда проехать. Одновременно спросил, много ли у них неубранного на полях и каковы перспективы. Она сообщила, что хотя работа у них идет с большим напряжением, на полях еще много десятков неубранных гектаров колосовых и крупяных культур. В ответ я предложил в помощь наши косильные агрегаты. У нас они уже сделали все, на что были способны - больше использовать их было негде. Договорились о встрече и оформлении документов по передачи оборудования во временное пользование. На этом пока и расстались.

Мирошин быстро закончил дела в зале заседаний и, распрощавшись с людьми, пригласил меня и еще одного товарища к себе в кабинет. При этом он предупредил секретаря, чтобы он никого в это время к нему не допускал.

Едва усевшись в кресло, он тут же предупредил меня, что о нашем разговоре никто не должен знать:

«Речь идет о очень важном и секретном задании, которое решили поручить тебе. Дело в том, что на базе вашего колхоза надо организовать забойный пункт скота. Мы знаем, что на ваших фермах скот хорошей упитанности, пасется на обильных лугах. Для забоя надо отбирать преимущественно молодняк крупного рогатого скота и свиней. Мясо от вас будут вывозить немедленно на специальном транспорте. Субпродукты и отходы можете использовать на месте по своему усмотрению. Всей этой операцией будет руководить товарищ Бобров». (Бобров был третьим участником нашей встречи).

На прощание Мирошин заметил, что о делах в нашем колхозе ему хорошо известно, пожелал так держать и в дальнейшем ни на кого не оглядываться.

«Ума у тебя на все хватит, побольше бы нам таких головастых. Представляю, каким ты будешь, когда наваришься в этом соку и заматереешь».

По пути домой я не торопил своего друга Вороного. Надо было кое-что обдумать. Мысли и впечатления прошедшего дня вереницей проносились в моем сознании. Многое с трудом укладывалось в моей голове. С одной стороны, тебя заметили, похвалили за добрые дела, даже представили к высокой боевой награде. Это как-то вселяло надежду на будущее, в голове появлялись какие-то планы.

С другой - известия о положении дел на фронтах утяжеляли тот нелегкий груз, который был возложен на твои плечи. Сегодня мы еще полны планов и надежд, собираемся, что-то обсуждаем, хвалим или критикуем друг друга, а что будет завтра? Ведь фронт недалеко от нашего района. В Навле уже чувствуется его приближение. На улицах можно увидеть немало военных и все меньше гражданского населения. Ряд заводов эвакуированы, а другие подготавливаются к взрыву.

Из головы не выходил разговор с Мирошиным. Куда и зачем столько мяса в убойном виде? Одна за другой в голове проносились разные догадки на этот счет. Но я решил не ломать себе голову преждевременно. Приступим к делу, а там оно само и прояснится.

Возникала и не давала покоя и другая мысль.

Исчезновение двух немецких диверсионных команд в нашем, сравнительно спокойном и удобном для десантирования районе, конечно, стало для противника неожиданностью. Немецкая разведка и информаторы, особенно после сегодняшнего заседания, получили полные данные о том, как, где и почему это произошло. За содеянное, если я останусь к тому времени в пределах досягаемости, неприятель постарается свести счеты со мной и моей семьей. Тем более, что и среди наших людей, с которыми сейчас вместе трудимся, и возможно обедаем за одним столом, найдутся для них «доброхоты» и помощники. Всякое может случиться. Было о чем задуматься