Накануне срединной недели Великого Поста - Крестопоклонной - я бы хотел поделиться с читателями Русской Народной Линии историями о силе и значении Креста Господня.
Рассказы эти являются былью, реальными событиями в духовной жизни Валаамского подворья.
Боже, приидоша языцы в достояние Твое,
оскверниша храм святый Твой, положиша
Иерусалим яко овощное хранилище...
Псалом 78
Первая история произошла более тридцати лет назад, когда наш храм Всех Святых в Приозерске стоял осиротевшим и заброшенным. «Складская», и ещё не самая худшая, страница в истории храма готова была закрыться. Даже в качестве «овощного хранилища» храм стал не нужен, и ему грозила участь быть растерзанным и растасканным по кирпичикам. Правда, ещё оставалась надежда, что ладная кладка кирпичей Валаамского производства (в монастыре до финской войны было два кирпичных завода, снабжавших всё Приладожье) окажет пассивное сопротивление варварам своей удивительной монолитностью.
Старое кладбище, на котором стояла Всехсвятская церковь, было осквернено, склепы разворованы и засыпаны мусором. Могильные плиты увозились грузовиками, говорили, что на строительство метро. Унылую картину запустения то ли завершала, то ли скрывала, стыдясь за людей, бурная растительность.
Город Кякисалми-Приозерск довольно пострадал во время войны. Сохранилась послевоенная фотография, сделанная с самолёта: на фоне развалин невредимы стоят два православных храма и протестантская кирха. Но то, что чудом и милостью Божьей пощадила война, могло быть уничтожено человеческим равнодушием и безчинством.
Но храм не сдавался. Он дышал какой-то своей таинственной жизнью, Богослужение невидимо совершалось. Тонкий слух мог бы услышать далёкое церковное пение, но не находилось тогда столь чутких ушей.
Храмовую колокольню венчал тяжёлый чугунный крест, вида даже не вполне каноничного, ибо архитектор, швед по национальности, не особо был озабочен соблюдением традиций. Его более волновала эстетическая сторона. И надо сказать, храм у него получился красивым и органично вписался в карельскую природу.
И вот наступил тот момент, когда кресту стало невмоготу держаться на своём месте. Физические законы тления были неумолимы, деревянные подпорки сгнили, и всей своей тяжестью крест повалился на бок и нехотя, как в замедленной киносъёмке, полетел вниз.
Свидетелем этого падения, кроме самого роняющего крест храма, был один мальчишка, что играл неподалёку. Его звали Петькой. Он услышал треск, взметнул взгляд наверх и увидел это тягучее падение, заставившее его на несколько секунд оцепенеть.
Но оцепенение не могло быть слишком долгим. Время, спохватившись, нагнало само себя. И как только крест исчез из вида, упав на южную сторону от церкви, Петька очнулся и припустил туда же.
Ещё подбегая, он удивился, что крест воткнулся в землю и что он такой большой на самом деле. Крест слегка надломился, обнажив на изломе зёрна чугунной плоти.
Но крест был не один. Он нашёл под собой и рассёк пополам... змею!
Змея была ещё жива и двумя кольцами билась под крестом.
- А что ты думал тогда, Пётр, мальчишкой, когда увидел змею под крестом?
- Не знаю, особо ни о чём не думал... Змейку, кажется, пожалел, - ведь это простой уж был, желтоухий...
Конечно, что мог он тогда осознать, восьмилетний ребёнок советского воспитания? Как мог проникнуть в символический смысл креста, поражающего змею, - священное событие, определившее всю дальнейшую судьбу храма Всех Святых?
Но всё это глубоко запечатлелось в детской памяти той необъяснимой значительностью, что свойственно только детским воспоминаниям.
И когда Пётр, в зрелом уже возрасте, обратился к Богу и был Им призван, то рассказал нам о кресте, который, даже падая - побеждает!
Храм наш ещё несколько лет сражался в одиночку, пережил пожар и терпеливо снёс скверные надписи от тех, кого он впускал к себе в тщетной надежде отогреть их сердца. Пока не пересёк его многострадальный порог митрополит Алексий.
- Ничего, ничего, - сказал будущий Патриарх, обращаясь то ли к храму, то ли к сопровождавшему владыку представителю власти, сгорающему от стыда за кощунственные надписи на стенах, - был бы храм, восстановим с Божьей помощью, и не такие восстанавливали!
* * * * *
Когда нечистый дух выйдет из человека...
Евангелие от Матфея 12:43
Другая история связана не с большим храмовым крестом, а с маленьким нательным крестиком, который так безрассудно порой забывают носить христиане малоцерковные.
Трудное это словосочетание - крещёный и нецерковный - нелепое. Так же нелепо будет выглядеть врач, никого не излечивший, не умеющий ездить шофёр или не летавший лётчик. То, что мы по светским и бытовым понятиям считаем недопустимым, почему-то допускаем в духовной жизни легко.
На одной стороне бытия - воин-мученик Евгений Родионов, лишившийся головы за нательный крест; на другой - беспечный современный человек, действительно без головы, сам крестом пренебрегающий.
«Забывчивым» православным, что являются без креста, я рассказываю иногда эту историю с молодой девушкой, которую я крестил.
Назовём девушку Олей.
На оглашении ей неожиданно стало дурно.
« Изжени из нея всякого лукавого и нечистого духа, сокрытого и гнездящегося в сердце ея», - едва успел я произнести трижды, как Ольга вся побелела, как снег, и чуть не потеряла сознание. Пришлось приостановить оглашение и отпаивать девицу святой водой.
- И часто с тобой такое? - спрашиваю.
- В первый раз. Не знаю, что со мной? Словно всю вытянули изнутри...
Немного отдышалась Ольга, пришла в себя.
Окрестили её в озере!
Ольга к крещению готовилась, читала Евангелие, учила первые молитвы.
А наутро, когда я подошёл к храму, она уже ждала меня на ступенях.
- Что такое? - удивляюсь. - Ты что так рано? До литургии ещё час.
- Ой, батюшка, я вся измучилась, почти не спала от страха! Что было, скажу - не поверите.
- Вот как, что ж случилось?
- Я вечером помолилась, как сказали, легла спать. Уж было и заснула, да как будто толкнул кто. Сон слетел. Чувствую какую-то жуть, враждебное присутствие. И вдруг прямо в уши мне голос, грубый такой, неприятный: «Сними крест»!
Меня всю страхом пронизало! Едва вскочила, включила свет (так и не выключала до утра), зажгла свечу и давай молиться: « Отче наш...», «Богородице Дево...».
Ах, вот оно что, - догадался я про себя, - тот «друг», которого на оглашении от Ольги отодрали с Божьей помощью и силой Таинства (вот где я почувствовал-то эту силу!), решил вернуть свои позиции. Но оставленный бесом дом души, слава Богу, оказался занятым, а не «выметенным и убранным».
На Ольге был крест, сама она сияла благодатными дарами Духа, на устах её ещё не остыла молитва... И лукавый, не имея возможности к ней приступить, решил пойти на крайнюю и непопулярную у них меру: взять на испуг.
Почему говорю: непопулярную? Невыгодно им сейчас объявляться, ибо и через это человек может к вере прийти, от противного. Гораздо надёжней демонические силы действуют ныне исподволь, через помыслы, чувства.
Времена открытой борьбы с демонами ушли в прошлое вместе с гигантами духа. А современный расслабленный, обезверившийся и духовно беззащитный человек повержен бывает без борьбы от одного дуновения бесовского. А про западников и говорить не приходится: чем менее они верят в бесов, а они почти и не верят, тем более им подвластны и послушны.
- Что ж ты испугалась, - говорю (а сам думаю: ещё б не испугаться!), - наоборот, радоваться надо! То, что он тебе в уши стал кричать, запугивать, так это от безсилия. Видишь сама, как хорошо, что мы с тобой готовились к крещению. Всё тебе пригодилось: и молитва, и Евангелие. А крестик свой, как исповедание веры и защиту от вражьей силы, будешь носить теперь с особым достоинством и благодарением!
Причастилась Ольга в тот день и сама-то сияла, как храмовый крест на солнышке!
А я размышлял, почему бывает плохо человеку в храме, порой и сознание теряет. В многолюдных храмах ещё можно сослаться на духоту, на чад от парафиновых и церезиновых свечей. Но у нас то, в провинции, особенно в будни, храмовый воздух чист, свечи - восковые.
Бывает, придёт молодой человек на собеседование, начинает с ним священник говорить, а он вдруг и осядет, в лице ни кровинки. «Ты здоров?» - спрашивают его. «Был здоров, - отвечает, - а теперь не знаю».
И вот же, несмотря на явное указание духовного недуга, редко кто опять приходит в храм. Бес уводит.
Рана, пока заклеена пластырем, вроде не безпокоит, сильно не болит. Но наступает время перевязки, отрывают пластырь, и открывается боль. Так и бесовская сила прилепляется к человеку, сживляется с ним, диктует грех. Если ничто не побезпокоит этот демонический «пластырь» - ни благодать храма, ни святыня мощей, ни молитва - всю жизнь может прожить такой бедняга «залепленным», даже не подозревая, кто руководит им и разрушает его жизнь. А если случится соприкоснуться с палящим огнём Духа, отрывающим зло от человека, - сразу больно и тяжело, словно часть себя потерял.
Немного времени спустя после крещения Оли встретил я одну женщину, подвозила она меня после отпевания с кладбища. Современная такая дама, не из бедных, но общительная. Решила она со мной поделиться по дороге, как она крестилась, как пришла домой после крещения и сделалось ей нехорошо, всё душило её что-то. Металась, металась, пока не сдернула с себя крест. Залезла в ванну и «блаженно» успокоилась...
С тех пор крест боится одеть.
Читатель может догадаться, готовил ли кто её к крещению, готовилась ли она сама, или восприняла святое Таинство подобно воздуху или стеклу, пропускающему свет мимо себя.
Я рассказал ей на прощание об Ольге, о вере в Спасителя и о маленьком крестике, который становится большим препятствием для невидимого врага.
* * * * *
...Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.
Евангелие от Матфея 6:21
Третья история. Подошла ко мне после службы в храме пожилая женщина.
- Батюшка, что мне делать? Видно, смерть моя пришла.
Я смотрю, бабуля ещё крепкая.
- И что тебя подвигло?
- Я, знаете, копать люблю, сажать. Ко мне дети, внуки приезжают из города, я их встречаю, кормлю, угощаю. Поэтому мне копать надо и копать.
Она неоднократно делала ударение на это слово: «копать», видимо оно стало каким-то ключевым в её дачной жизни. Она продолжала:
- И вот я, как всегда, копаю у себя, копаю, подняла голову, глядь: крест огненный. Я вроде и снова - копать, да опомнилась: это ж крест висит прямо на воздухе! И бросила всё, и к вам. Это мне к смерти, али как? Сделайте мне что-нибудь, чтоб не умереть.
Принялся я разъяснять бабушке, что не до суеверий, не к смерти, а к жизни Господь призывает, напоминает неразумной, что кроме земли надо «покопать» и небо.
- Подготовься к Причастию, в воскресение - в храм...
- Нет, это я не могу. Ко мне в воскресение дети, внуки приезжают, их кормить надо...
А если я не буду копать, чем я их угощу?
- Да ты в меру - копай, но о Боге не забывай!
Опять я ей о заповедях Божьих, о спасении души... Да только она уж и не смотрит на меня, в глазах - серая земля.
- Ну, смотри, - говорю, - ты меня спросила, к чему крест и что делать, я тебе ответил. Решай сама. А я тебя жду в воскресенье...
Что вы думаете - не дождался. Опять копает бабуля землю, роет себе могилу.
А крест горит...
На фотографиях:
1. Храм Всех Святых Валаамского подворья в Приозерске
2. Чугунный витой крест за алтарём, который рассёк змею
