itemscope itemtype="http://schema.org/Article">

Второй Ватиканский собор как модель модернистской революции в Церкви

Доклад на международной научно-практической конференции «Русская цивилизация и Ватикан: неизбежен ли конфликт?»

Проблемы церковной жизни 
0
1223
Время на чтение 17 минут

В Санкт-Петербурге состоялась международная научно-практическая конференция «Русская цивилизация и Ватикан: неизбежен ли конфликт?»

В течение двух с половиной столетий внутри Церкви отчаянно сражаются друг против друга два духовных направления - консервативное и либеральное. С одной стороны - консерваторы..., для которых первейшей заботой является свобода действия Церкви и поддержка ее прав в обществе еще христианском. С другой стороны - либералы, которые в первую очередь силятся определить меру христианства, которую еще может выносить современное общество, чтобы затем попросить Церковь снизить эту меру.

Архиепископ Марсель Лефевр. Они предали Его

Уважаемые коллеги!

Прежде всего хотелось бы искренне выразить глубокое удовлетворение уже самим фактом, что наша конференция, актуальность которой в сегодняшней церковной и общественной ситуации трудно переоценить, состоялась.

Главная тема этого доклада - отнюдь не отношения между православными и католиками, не богословские расхождения между ними и т.п. Конечно, хотелось бы поговорить и о богословских и о историософских проблемах, связанных с давним противостоянием западного и восточного христианства, о культурно-цивилизационном аспекте этого противостояния и т.д., тем более что это является давней темой наших научных изысканий. Однако моя сегодняшняя тема все же несколько в другом. В силу известных исторических обстоятельств Русская Православная Церковь на протяжении большей части советского периода жила в достаточно искусственной изоляции от глобальных мировых процессов, удушающий колпак коммунистического режима не только не давал ей позитивно и конструктивно развиваться, но и предохранял от целого ряда внешних угроз. Попытка митрополита Никодима (Ротова) и тех, кто помогал ему в этом, а также стоял за ним, вписать РПЦ в глобальные мировые процессы явно опережала свое время и не встретила понимания ни у властей предержащих, ни у церковно-консервативного большинства. В последние 20 лет колпак государственного диктата над нашей Церковью снят, и оставаться в стороне от мировых процессов становится все сложнее. Именно поэтому (и здесь я полностью согласен с коллегой Вассоевичем) более чем актуальной является задача тщательного исследования того, что происходило с церковными институтами на Западе в последние десятилетия. Быть может, тщательно изучив и поняв ошибки, сделанные людьми Церкви на Западе, мы сможем чему-то научиться на их примере, избежав попадания в аналогичные ловушки и капканы.

Факты, связанные с историей и предысторией Второго Ватиканского собора общеизвестны, поэтому я остановлюсь на них предельно кратко.

Как известно, Второй Ватиканский собор проходил в 1962-1965 гг. О своем намерении созвать Собор папа Иоанн XXIII объявил еще в 1959 г. Папа-либерал, папа-экуменист давно вынашивал планы такого собора, глубоко реформистского по своей сути.

На торжественное открытие II Ватиканского Собора в базилику Св. Петра прибыло 2540 иерархов Римско-Католической Церкви.

Открывая собор 11 октября 1962 г., Иоанн XXIII заявил, что «целью Собора является обновление Церкви» и её «разумная реорганизация», чтобы «Церковь могла продемонстрировать своё понимание развития мира и подключилась к этому процессу». Папа также высказал пожелание, чтобы результатом этого Собора стала «открытая миру Церковь». Задачей Собора было «не отвергать и осуждать реалии современного мира, а провести давно назревшие реформы». Фактически в этих официальных формулировках впервые устами католической церковной иерархии была продекларирована мысль, давно уже зревшая в церковных и околоцерковных кругах, мысль, которую Лефевр и другие традиционалисты однозначно считают привнесенной извне, а именно, порочная модернистская идея о том, что для того, чтобы Церкви завоевать мир, укрепиться в нем, ей надо к нему радикально приспособиться, пожертвовав слишком многим из своей традиции. Традиционным церковным сознанием, то есть сознанием консервативным, такой подход однозначно оценивался и оценивается как свидетельство духовного вырождения, вырождения самой веры.

Как указывают историки, проведенные собором преобразования вызвали отторжение наиболее консервативной части католического сообщества.

При этом необходимо подчеркнуть, что собор не принял никаких новых догматов, и понятно почему. Если бы были сделаны попытки закрепить модернистские реформы на догматическом уровне, то такая попытка изначально вызвала бы слишком сильное противодействие консерваторов, и реформы могли бы «забуксовать».

Работа Собора была прервана смертью Иоанна XXIII и выборами нового папы, которым стал кардинал Монтини, взявший имя Павел VI. Иоанн XXIII давно рассматривал Монтини как своего главного преемника. Зная, что неизлечимо болен, он незадолго до смерти возвел его в сан кардинала.

На Втором Ватиканском соборе было принято 16 документов (4 конституции, 9 декретов и 3 декларации).

Важнейшими из них следует признать:

«Sacrosanctum Concilium» - конституция о священной литургии; «Lumen gentium» - догматическая конституция о Церкви; «Gaudium et Spes» - пастырская конституция о Церкви в современном мире

Из декретов наиболее важны:

«Ad gentes» - декрет о миссионерской деятельности Церкви; «Orientalium Ecclesiarum» - декрет о Восточных католических церквах; «Unitatis redintegratio» - декрет об экуменизме; «Perfectae caritatis» - декрет об обновлении монашеской жизни применительно к современным условиям; «Inter mirifica» - декрет о средствах массовой коммуникации; «Apostolicam actuositatem» - декрет об апостольстве мирян

Из деклараций:

Dignitatis humanae» - декларация о религиозной свободе; «Nostra aetate» - декларация об отношении церкви к нехристианским религиям

Какие же реформы произвел собор?

Сразу оговорюсь, что за рамками сегодняшнего доклада я намеренно оставляю такие темы, как, к примеру, «теология освобождения», которая для некоторых (в основном «левых» политических кругов) вообще является главной темой собора, произведенная на соборе определенная ревизия принципа папской монархии, ранее окончательно провозглашенной Первым ватиканским собором и т.п. Мой интерес ко Второму Ватиканскому собору носит прикладной, инструментальный характер, мне интересны параллели, которые можно и нужно провести с сегодняшней ситуацией в нашей Православной Церкви, где церковный модернизм и реформаторство, а также отношение к нему также является насущной и актуальной проблемой.

Главное, о чем следует говорить и о чем всегда говорят исследователи - это, конечно же, осуществленная собором реформа богослужения. Целью ее объявлялось более активное участие народа в мессе и привлечение большего числа верующих. После реформы большое место в богослужении стало отводиться проповеди, чтениям Писания, общим молитвам и т.д. Священнослужитель во время мессы развернулся лицом к молящимся и спиной к тому, что православные назвали бы Горним местом. Престол в большинстве храмов был вынесен на середину храма. Ну и, наконец, был осуществлен перевод богослужения на национальные языки. Формально латинская месса не была отменена, однако проведение ее стало сопряжено с таким количеством бюрократических препон, что по большей части католики, признавшие собор, не перешедшие к лидеру традиционалистов архиеп. Марселю Лефевру, просто перестали ее служить, перейдя практически целиком на национальные языки. Кроме того, помимо традиционной, исторически сложившейся мессы, были введены и новые чинопоследования, являющиеся плодом бурного литургического «творчества» реформаторов. Один из ведущих в современной России специалистов по католицизму прот. Максим Козлов говорит, что «делая вывод из личных бесед со многими представителями Католической церкви, можно сказать, что многие из практикующих традиционных католиков указывают на утрату сакрального молитвенного наполнения богослужения после введения в обиход этих весьма тщательно выверенных и корректных переводов, утрату, которая не только не привела новых людей в церковь, но, напротив, оттолкнула часть постоянных прихожан». Таким образом, уже на этом примере мы видим, что развернутая внутрь церкви открытость (у нас все легко и понятно, идите к нам), которая оправдывается миссионерскими целями и задачами, на практике приводит к обратному, антимиссионерскому эффекту: народ не приходит в храмы, а уходит из них.

Отдельно следует выделить то, что «хотя собор рекомендовал придерживаться григорианского пения для приходов Европы и для католиков европейской христианской традиции, то есть умерить буйство барочной и постбарочной музыки, в целом после собора была осуществлена широкая адаптация национальной музыкальной культуры, а иной раз и национальной танцевальной культуры в богослужение». В Африке, Полинезии или каких-либо еще экзотических регионах теперь можно попасть на католическое богослужение, которое совершается в сопровождении там-тама, бубна или других подобных инструментов. Как справедливо замечает тот же о. Максим, «тут встает довольно важный вопрос: допустимо ли привнесение элементов такого рода народной культуры, культуры, которая, по сути дела, пропитана язычеством (не важно, примитивным или развитым), в богослужебную жизнь?» При этом нельзя не напомнить, что современное язычество - это уже не то древнее, наивное и светлое язычество, которое несло в себе до известной степени некое предчувствие нового Откровения, Боговоплощения; язычество после пришествия Христа есть уже прямой демонизм.

И третий момент, который следует выделить в связи с реформой богослужения. В новом римском Миссале (служебнике), составленном после II Ватиканского собора во исполнение его решений, наблюдается тенденция как бы возвращения к древним церковным основам. Молитвы, которые в него включены, взяты из древних богослужебных текстов, как восточных, так и западных. И тем не менее, обращаясь опять же к восприятию и оценке данных нововведений практикующими католиками, мы видим, что эти, казалось бы, благие попытки возвращения к практике Древней Церкви осмысляются не как таковые, а, напротив, как разрыв с длительной, многовековой, устоявшейся богослужебной традицией. Не как традиционализм, а, по сути дела, как обновленчество или модернизм в «традиционалистской» оболочке. Совершенно очевиден протестантский характер этого модернизма, имеющего лишь вид традиционализма, ибо здесь имеет место типичный для протестантизма отрыв Церкви от истории, попытка проигнорировать ход исторического развития, в ходе которого сложились именно такие формы богослужения, искусственно сконструировать заново древнюю традицию. Абсолютно то же самое пытаются делать сегодня и наши, православные реформаторы, например, известный неообновленец, заштатный клирик Московской епархии священник Георгий Кочетков, игумен Петр (Мещеринов) и ряд других представителей этого «течения».

После II Ватиканского собора произошла также минимизация частного, келейного правила. Идея, и здесь была, казалось бы, благая: повысить роль общественного богослужения, привлечь людей к более активному участию в нем, для чего многие личные молитвы как священника, так и мирян, которые прочитывались как приготовительные, были включены в текст самого последования богослужения. Но реально это привело к тому, что келейная молитва (в особенности для мирян) фактически сошла на нет или сократилась в очень значительной степени. То есть опять получился результат, обратный тому, который мыслился инициаторами реформ.

Наконец, с богослужением связано и окончательно утвердившееся в католицизме после II Ватиканского собора отделение исповеди от причастия. Исповедь и причастие стали рассматриваться как не связанные друг с другом таинства. Был сокращен евхаристический пост, до часа перед причастием. Месса стала служиться несколько раз в день, в том числе и в вечернее время. И опять, в этих последних моментах мы видим прямые параллели с нашими нынешними неообновленцами.

Крайне важным моментом следует признать то, что произошла также деканонизация целого ряда древних святых. Из общего списка выбыли некоторые святые древней неразделенной Церкви - под тем предлогом, что их жития не могут рассматриваться как достоверные. Речь идет, например, о святом великомученике и Победоносце Георгии, святой великомученице Варваре, святых Киприане и Иустинии и некоторых других.

В связи с этим последним моментом, как и в связи с другими, следует подчеркнуть полнейшую вторичность нашего сегодняшнего православного реформизма по отношению ко Второму Ватиканскому собору. Когда говорят, что наши модернисты вносят что-то принципиально новое, то это абсолютно неверно. Все их идеи (в том числе и предлагаемая ими реформа богослужения) носят абсолютно вторичный характер. Ярким примером в связи с деканонизацией некоторых древних святых, произведенной на Втором Ватиканском соборе, является, в частности, то, что хорошо известный присутствующим протоиерей Георгий Митрофанов говорит о «недостоверности» жития святых Петра и Февронии, пользующихся сейчас необычайно широким почитанием в нашем православном народе, особенно среди молодежи (поскольку они считаются небесными покровителями брачующихся).

Очень важно, что после Второго Ватиканского собора произошло резкое изменение отношения официального католицизма к иным религиям: стало возможным признание в той или иной мере благодатности (хотя само это слово употребляется крайне осторожно) или во всяком случае некоторой богооткровенности нехристианских религий. Декрет «Ad Gentes» призывает миссионеров «уважать национальные и культурные традиции народов в той мере, в какой они не противоречат евангельским принципам» и «с радостью и уважением вскрывать заложенные в них семена Слова». Декрет побуждает участников миссионерской деятельности к «сотрудничеству с различными организациями, включая нехристианские, ведущими деятельность, направленную на улучшение условий жизни людей». А в конституции «Gaudium et Spes» говорится, что «она (Церковь) стремится постичь причины отрицания Бога, кроющиеся в мышлении атеистов, и, сознавая значительность вопросов, поднимаемых атеизмом, руководствуясь любовью ко всем людям, считает, что эти причины следует подвергнуть серьёзному и глубокому рассмотрению...»

И эта тенденция также весьма характерна для наших модернистов и неообновленцев-реформаторов, плохо осознающих, что частичная богооткровенность или благодатность так же невозможны, как и частичная беременность.

Все вышеизложенное привело к тому, что Собор ознаменовался явным кризисом авторитета в Католической церкви, в чем, безусловно, также сказалось влияние протестантизма. Католическая церковь стала стремительно протестантизироваться, если будет позволено употребить столь вычурный термин. Так, например, во время одного из визитов Иоанна Павла II во Францию произошли многочисленные выступления католиков против его посещения. Католики, протестующие против визита папы - это же верх абсурда! При этом протестующие вполне искренне считали себя католиками, верящими в папский примат власти и признающими за папой вероучительное право на «непогрешимость».

В свете наших сегодняшних задач необходимо подчеркнуть, что при внимательном изучении материалов II Ватиканского собора и определений Поместного собора 1917-1918 годов, столь любимого нашими «либеральными христианами», выявляется неожиданное множество параллелей. Поэтому думается что, когда сейчас все чаще встречаются ссылки на собор 1917-1918 годов как на нечто безусловно положительное в нашей церковной жизни, нам стоит задуматься, так ли это. Ведь, наверное, не случайно и промыслительно в конечном счете только одно решение собора 1917-1918 годов было усвоено Русской Православной Церковью - решение о восстановлении Патриаршества.

КРИТИКА СОБОРА КАТОЛИКАМИ-ТРАДИЦИОНАЛИСТАМИ И ЕЕ ПОУЧИТЕЛЬНОСТЬ ДЛЯ НАС

Уже в самом начале реформы Собора вызвали критику с противоположных сторон. «Левое» большинство было недовольно недостаточным радикализмом. Люди, живущие в западном светском обществе с приоритетом прав человека как гуманистических секулярных ценностей и при этом причисляющие себя к католикам, удивлялись: почему Собор не разрешил женское священство, не отменил целибат, не предоставил мирянам еще более широких прав (таких же, как у священства), не разрешил разводы и аборты и т.д.

Критика «справа» связана прежде всего с именем архиепископа Марселя Лефевра (1905-1991). Он и его последователи критиковали Второй Ватиканский собор по нескольким позициям: за излишний экуменизм, за реформы богослужения, приведшие, с их точки зрения, к утрате сакрального языка богослужения, а также к секуляризации богослужебного сознания. Действительно, обмирщение богослужебного сознания было одним из главных негативных последствий реформ. Это выразилась в излишнем подчеркивании «горизонтальной составляющей», то есть общения верующих на службе, в ущерб «вертикальной составляющей» - устремленности общины к Небу. (См. то, что уже говорилось выше о внутренней «перепланировке» католических храмов). Произошел разрыв, утрата идентичности, тождественности богослужения. Если раньше католик мог от Африки до Полинезии прийти на службу и понять, что он присутствует на мессе, то теперь это уже отнюдь не так.

Совершенно справедлива критика Лефевром усвоенной Католической Церковью идеологии прогресса, когда «прогресс» как «поступательное прогрессивное развитие общества» признается ценностью вне зависимости от религиозного состояния этого общества. То есть само по себе мыслимое реальным умножение материальных благ, смягчение нравов, толерантность, права человека, вне связи с христианством, признаются позитивной ценностью. (Хотя, справедливости ради нельзя не отметить, что далеко не всегда и не везде даже такое «прогрессивное развитие» имеет место). Общество оценивается не столько по степени и качеству своей религиозности, сколько по тому, насколько эти категории прогресса присутствуют или возрастают. Прогресс и связанные с ним сугубо секулярные ценности осознаются как самоценные. Церковь по факту уже не мыслится в качестве единственной носительницы абсолютной истины, являющейся плодом Откровения, неразрывно связанной со Христом. С таким вырожденческим секулярным подходом Православная Церковь, конечно, согласиться не может.

Необычайно важны для нас слова Лефевра о замене абсолютной Истины, воплощенной во Христе, идеей бесконечного поиска истины. Именно оправдание поиска, свободы выбора (то есть усвоение либерального, просвещенческого понимания свободы) и т.п. вещей, прочно свойственных падшей, греховной природе человека, составляет важнейшую особенность того жаргона, который в соборный и предсоборный период стал использоваться в церковной и околоцерковной прессе.

С идеей прогресса тесно связана получившая развитие на Втором Ватиканском соборе идея «анонимного христианства», когда люди, не только видимо принадлежащие Церкви, но и те, кто открыто не противоречит ей, признаются как бы «своими», христианами, так сказать, по факту, независимо от их сознательных убеждений.

Послесоборный опыт Католической церкви показал: несмотря на то, что Церковь сделала шаг навстречу обществу, стараясь стать более современной, понятной и близкой этому обществу, общество не пошло в сторону Церкви, не повернулось к ней. Это всегда так бывает: когда «открытость» оборачивается внутрь Церкви, когда «мiр» начинает восприниматься в качестве равноправного партнера по диалогу, а не объекта миссии, Церковь никогда ничего не достигает, ничего не выигрывает, религиозного расцвета не происходит, уподобление Церкви «мiру» никогда не приводит к желанию «мiра» уподобиться Церкви. Опыт Второго Ватиканского собора совершенно четко это показывает.

Однако главное в критике Лефевра и других традиционалистов, по нашему мнению, заключается даже не столько в идеологическо-содержательной стороне дела, сколько в анализе тех технологий, при помощи которых либеральное меньшинство захватило рычаги управления собором и добилось нужных решений.

Предупреждения об опасности церковного модернизма давно уже раздавались из уст наиболее проницательных представителей католического мира. Главным из них был, безусловно, папа Пий X, впоследствии канонизированный Римско-католической церковью. Лефевр в своей книге «Они предали его» приводит отрывки из его энциклики «Pascendi» от 8 сентября 1907 года, посвященной католическому модернизму. (Подробные цитаты см. в нашей работе «Призрак Второго Ватикана»: (http://www.rusk.ru/analitika/2007/09/11/prizrak_vtorogo_vatikana_br_kuda_dvizhetsya_rpc/)).

Из этих текстов, а также из комментариев самого Лефевра, сделанных с учетом опыта Второго Ватиканского собора, мы ясно видим, что представляют из себя убийственные либеральные технологии, использованные на Западе, прежде всего во время проведения собора и подготовки к нему, и используемые сейчас в православном мире для разрушения Церкви.

Во-первых, модернисты никогда не излагают свои реформистские воззрения прямо и открыто, систематически и где-то в одном месте, они распыляют их во множестве, на первый взгляд, вполне благонамеренных и традиционных текстов. Документы Второго Ватиканского собора носили намеренно хаотический и эклектический характер, с тем, чтобы либеральный яд, которым они пропитаны, не мог бы быть сразу выявлен. Лефевр приводит пример с одним из документов собора. В преамбуле было сказано, что «данная декларация не противоречит Традиции». Этого хватило, чтобы большинство успокоенных консерваторов, которые ранее противились принятию документа, проголосовали «за». Между тем дальнейшие конкретные положения той декларации как раз в корне противоречили традиции.

Далее, модернисты-реформаторы не становятся в оппозицию к существующей церковной власти, стремясь учинить раскол; напротив, они стремятся захватить эту власть, сами желая стать властью в Церкви и затем, уже с этих властных позиций, разговаривать с консерваторами, по факту загоняемыми в маргиналитет. Именно так и произошло с католиками-традиционалистами, которые до собора и на нем составляли большинство, но не смогли противостоять либеральному напору и после собора были вынуждены либо принять его решения, не посмев противиться папской воле (пассивное большинство) либо уйти в раскол, примкнув к своему вождю архиепископу М. Лефевру (активное и пассионарное меньшинство).

Наконец, крайне важно для нас то, что пишет Лефевр о тактике поведения модернистов на самом соборе, в частности, о захвате ими информационных рычагов и соборных комиссий. Проведя путем интриг и манипуляций своих людей в эти комиссии, захватив в них большинство, модернисты на Втором Ватиканском соборе смогли подменить рецепцию соборных решений церковной полнотой кулуарными решениями меньшинства, которые затем были просто ловко навязаны пассивному большинству Собора. Лефевр отмечает, что если бы не немногочисленная группа консервативных епископов - членов собора, которые смогли хоть как-то сорганизоваться, соборные документы могли бы носить еще более либеральный и революционно-реформистский характер.

Ну и, конечно, здесь присутствует еще один момент, о котором упоминает Лефевр, но в котором как раз и проявляется его собственная ограниченность, как типичного католика, не могущего поступиться главным католическим принципом - пресловутой папской непогрешимостью. Революция, произведенная собором, была бы невозможна, если бы модернистская идеология не была воспринята двумя папами-реформаторами, папами-заговорщиками - Иоанном XXIII и Павлом VI. Учитывая совершенно особую роль папы в Римско-католической церкви, мы, вслед за рядом исследователей, вполне можем утверждать, что именно им в конечном счете и принадлежит решающая роль в «продавливании» реформ.

В заключение мы просто обязаны задаться вопросом: в чем же заключаются глубинные причины победы либералов на Втором Ватиканском соборе? Почему стало возможным побеждать в Церкви при помощи информационных и иных технологий? Подлинная причина кроется, на наш взгляд (как уже отчасти указывалось), в ослаблении живой веры, живого чувства Церкви как богочеловеческой реальности, в угасании в ней харизматического духа. Иначе чем объяснить беспомощность консерваторов перед лицом достаточно примитивных технологий и напористости не очень многочисленных либералов?

Именно поэтому противостояние модернизму невозможно, если мы будем рассчитывать, что сможем одолеть одни технологии при помощи других. Конечно, технологии необходимо осваивать. Но лишь возгревание сакралитета, молитва, возгревание живой веры, живого ощущения Церкви как богочеловеческой реальности может стать духовной основой для церковного возрождения и противостояния модернизму. Спасибо.

Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите "Ctrl+Enter".
Подписывайте на телеграмм-канал Русская народная линия
РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям.
Комментарии
Оставлять комментарии незарегистрированным пользователям запрещено,
или зарегистрируйтесь, чтобы продолжить

Сообщение для редакции

Фрагмент статьи, содержащий ошибку:

Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta

Полный список организаций, запрещенных на территории РФ, см. по ссылкам:
http://nac.gov.ru/terroristicheskie-i-ekstremistskie-organizacii-i-materialy.html

Иностранные агенты: «Голос Америки»; «Idel.Реалии»; «Кавказ.Реалии»; «Крым.Реалии»; «Телеканал Настоящее Время»; Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC); «Сибирь.Реалии»; «Фактограф»; «Север.Реалии»; Общество с ограниченной ответственностью «Радио Свободная Европа/Радио Свобода»; Чешское информационное агентство «MEDIUM-ORIENT»; Пономарев Лев Александрович; Савицкая Людмила Алексеевна; Маркелов Сергей Евгеньевич; Камалягин Денис Николаевич; Апахончич Дарья Александровна; Понасенков Евгений Николаевич; Альбац; «Центр по работе с проблемой насилия "Насилию.нет"»; межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов «Открытый Петербург»; Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие»; Мирон Федоров; (Oxxxymiron); активистка Ирина Сторожева; правозащитник Алена Попова; Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан «Феникс плюс»; автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг «Акцент»; некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией»; программно-целевой Благотворительный Фонд «СВЕЧА»; Красноярская региональная общественная организация «Мы против СПИДа»; некоммерческая организация «Фонд защиты прав граждан»; интернет-издание «Медуза»; «Аналитический центр Юрия Левады» (Левада-центр); ООО «Альтаир 2021»; ООО «Вега 2021»; ООО «Главный редактор 2021»; ООО «Ромашки монолит»; M.News World — общественно-политическое медиа;Bellingcat — авторы многих расследований на основе открытых данных, в том числе про участие России в войне на Украине; МЕМО — юридическое лицо главреда издания «Кавказский узел», которое пишет в том числе о Чечне; Артемий Троицкий; Артур Смолянинов; Сергей Кирсанов; Анатолий Фурсов; Сергей Ухов; Александр Шелест; ООО "ТЕНЕС"; Гырдымова Елизавета (певица Монеточка); Осечкин Владимир Валерьевич (Гулагу.нет); Устимов Антон Михайлович; Яганов Ибрагим Хасанбиевич; Харченко Вадим Михайлович; Беседина Дарья Станиславовна; Проект «T9 NSK»; Илья Прусикин (Little Big); Дарья Серенко (фемактивистка); Фидель Агумава; Эрдни Омбадыков (официальный представитель Далай-ламы XIV в России); Рафис Кашапов; ООО "Философия ненасилия"; Фонд развития цифровых прав; Блогер Николай Соболев; Ведущий Александр Макашенц; Писатель Елена Прокашева; Екатерина Дудко; Политолог Павел Мезерин; Рамазанова Земфира Талгатовна (певица Земфира); Гудков Дмитрий Геннадьевич; Галлямов Аббас Радикович; Намазбаева Татьяна Валерьевна; Асланян Сергей Степанович; Шпилькин Сергей Александрович; Казанцева Александра Николаевна; Ривина Анна Валерьевна

Списки организаций и лиц, признанных в России иностранными агентами, см. по ссылкам:
https://minjust.gov.ru/uploaded/files/reestr-inostrannyih-agentov-10022023.pdf

Владимир Семенко
Все статьи Владимир Семенко
Проблемы церковной жизни
Почему ушёл Малофеев?
О подоплёке отставки зампреда ВРНС
26.03.2024
Торжествует ли у нас Православие?
Нужно успевать спасаться всем, кто всерьез беспокоится о своей вечной участи, нужно использовать каждый оставшийся день как последний для своего личного покаяния
23.03.2024
Синод выразил решительное несогласие с учреждением «Румынской Православной Церкви в Украине»
Владимир Легойда рассказал о некоторых решениях, принятых на заседании Священного Синода
13.03.2024
Развязка на Украине и великое очищение Церкви
Фиаско Запада на Украине завершается
11.03.2024
Все статьи темы
Последние комментарии
«Такого маршала я не знаю!»
Новый комментарий от Р.Б.Павел
28.03.2024 18:10
«Не плачь, палач», или Ритуальный сатанизм
Новый комментарий от Валерий
28.03.2024 16:24
В чём смысл этой бойни?
Новый комментарий от АБС
28.03.2024 16:13
Нож в спину воюющей России
Новый комментарий от учитель
28.03.2024 15:51
К 25-летию смерти Ф. Чуева
Новый комментарий от Владимир Николаев
28.03.2024 15:44
«Уйти от этих вопросов не получится»
Новый комментарий от Александр Уфаев
28.03.2024 15:40