В самом конце 80-х годов Двадцатого столетия Лубянка стала выдавать из своих архивохранилищ упрятанные ею бумаги, принадлежащие жертвам - расстрелянным Госбезопасностью видным деятелям отечественной культуры, мыслителям и духовным подвижникам. Семья разностороннего учёного Павла Александровича Флоренского получила на руки тюремные записки своего деда, дотоль тайно скрывавшиеся гепеушниками в своих владениях; на все требования узнать, что с подследственным произошло и когда, они отделывались придуманным фактом: погиб в 1944 году, сваливая злодеяния на войну, хотя уничтожили просвещённейшего священника Флоренского в 1937-ом, в пору Большого террора большевиков. Преступление и ложь были неразлучны тогда при любых уголовных деяниях властей всех уровней и поддакивающих им пресмыкателей. В наступающих новых условиях измазанному в крови собственного народа расстрельному ведомству пришлось менять не только свои вывески, но и пересматривать историю репрессий в отношении каждого отдельного лица и группы населения в целом. В этот-то период нашей социальной жизни и произошло церковное событие - передача личного архива Святителя Серафима Чичагова в Рукописный отдел РГБ, из ведомственного, сугубо закрытого, фонд перешёл в гражданский, доступный после обработки всем читателям.
Знакомиться и разбирать личный архив Владыки Чичагова меня пригласила его внучка, Варвара Васильевна Чёрная, доктор технических наук, ряд десятилетий занимавшаяся в научном центре Черноголовка. После ухода на пенсию она целиком ушла в церковную жизнь при храме Ильи Обыденного, что в Обыденском переулке - стояла за свечным ящиком. В этом намоленном храме, с его святынями, перенесёнными сюда когда-то из взорванного Храма Христа Спасителя, в зловещие десятилетия богоборческой власти прихожанами в основном была одна и та же верующая московская интеллигенция. Здесь её знали и любили, на что она отвечала благоговением и послушанием. С Варварой Васильевной мне посчастливилось сдружиться в пору работы над публикацией «Народного календаря», целиком опирающегося на святцы и православные традиции русских людей. Для перевода календарных чисел со старого стиля на новый необходим календарь церковный, где это всё выверено; полагаться же на устный перевод всех дней года со старого стиля на новый, с указанием праздников и памятных дат, нельзя - в правильности уверенности не было. В РГБ церковный богослужебный календарь мне не выдали, о чём и сокрушался возле свечного ящика; Варвара Васильевна тут же вынула из ухоронок заветное издание, уже сильно потрёпанное в прошлом году, и передала его мне для дела. Так и познакомились поближе.
А потом рассказывал я о своём увлечённом чтении большой книги труда святителя Серафима Чичагова «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря», выпущенной в свет 1896 году, ещё под мирском именем святителя, после вдовства настроенного всецело послужить на пользу Православия и своему народу. Собранный новоначальным иноком исторический материал был так ещё нов и смел, что вызывал у духовного цензора Дьяченко многочисленные сомнения. Получив доступ к архиву Чичагова, только что сброшенного с Лубянки в РГБ, сообразительные рукописники, как опытные архивариусы, стали искать кого-либо из живых родственников новомученика. Так они вышли на внучку архиерея, В.В. Чёрную, и попросили её разобрать бумаги, взятые у него в 1938 году в дачном доме на станции «Удельная». В Рукописном отделе РГБ, куда мы пришли с Варварой Васильевной, в углу комнаты были свалены в кучу недавно доставленные из логова застенков НКВД личные бумаги расстрелянного Митрополита Чичагова. Стали разбирать с его внучкой, уже пожилой, но ещё весьма подвижной в походке и цепкой во взоре. Синодальные циркулярные письма и предписания отдельно подбираем, епархиальную переписку и богослужебные тексты - так же обособляем подборкой. Но вот находка оригинального авторского текста в работе над книгой «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря». Длинные гранки набора с целым рядом вычеркнутых цензором обширных фрагментов. Надо внимательно прочесть и сверить с книгой 1896 года. Так и есть - это не вошло в печатный труд. Переписываю с набора, дома перепечатываю на машинке и поглубже обдумываю, что именно не устраивало цензора Дьяченко в описаниях Чичагова. Сомнительные, на его взгляд, места восстанавливаю общим объёмом два печатных листа. И, снабдив предисловием, всё это публикую отдельной брошюрой, с упоминанием внучки новомученика Варвары Васильевны Чёрной. С нею мне не раз пришлось побывать и в Дивееве, и в Сарове, и в Арзамасе, где обитала после тюремных десятилетий одна из выживших дивеевских монахинь последнего поставления перед закрытием обители в 1927 году. Её рассказы о времени репрессий мною записаны и опубликованы сначала в Самиздате, а позже отдельной книжкой «Дивеевские предания».
Свои разыскания в архивохранилище и записи бесед с матушкой Серафимой (Булгаковой) в Арзамасе, а также её личные записи о тяжёлых испытаниях, выпавших на её долю - всё это собрал в книгу. И перед тем, как её опубликовать, послал рукопись на подпись самой монахине. В это время, в конце 80-х годов свирепого века, возникло и ширилось поистине всенародное движение по возрождению разрушенных храмов и монастырей. Первое впечатление от разорённой Дивеевской обители, когда я туда попал в середине 80-х годов, было ужасное: главный Троицкий собор предстал в переделках безбожниками: куполов нет, кровля сорвана, внутри обезображенного помещения поставлены трактора, вместо пола земля. Зато появились доброхоты! И, будто сговорившись, стали добывать доски, и вот пол, хоть временно, но настлан. Зачинателями возрождения оказались учёные ядерного центра Арзамас-16, под таким псевдонимом пребывал тогда город Саров. Физики-ядерщики взялись возводить новую кровлю. Причём крыли её медными листами, поднимали грузы краном, движущимся по рельсам. Испоганенную непотребными надписями штукатурку счистили со стен, и заново покрыли левкасом, надёжно укрепили хоры. После освящения в преображённом Соборе начались богослужения, дохнула молитвенная жизнь.
Вместе с укреплением душ православных христиан укреплялось и возрастало и гражданское их самосознание, понимание необходимости соборности - чтобы совместными усилиями выработать объединяющие нравственные начала в людях. Так в стенах Дивеевской обители возникла мысль о создании Православного братства Серафима Саровского, вбирающего в свои ряды верующих единомышленников-патриотов и сочувствующих им честных граждан. Стали обмениваться мнениями на этот счёт и рассказывать о своём, пусть ещё малом, личном церковном делании и прикидках на ближайшее время. Когда очередь дошла до меня, я пояснил свои занятия, связанные с новыми материалами к житию Преподобного Серафима. Решили сообща по-настоящему оформить создание нашего Братства Преподобного Серафима Саровского. Духовником этого православного объединения единодушно постановили просить иеромонаха Кирилла (Сахарова), служащего в Никольском храме на Берсенёвке, а от мирян избрать председателя Братства А.Н. Стрижева. Все предложения братчиков одобрили, протокол и памятное фото события передали в архивный фонд монастыря.
Трудный был тот период распада нашего государства. Отсекалась чуждая идеология, и на смену ей спешили занять руководящие высоты носители рыночной, неуправляемой, а в сущности «прихватизаторской» экономики. При развале устоявшихся форм единой империи, Россия погрузилась в хаос межэтнических амбиций, возгнетания всё возрастающих требований к центру при желании каждого урвать побольше в свою пользу. Потеряна устойчивость, исчезла опора, за что можно было бы держаться. Процветал национализм меньшинств, а самосознание Русских всеми способами врагами любого порядка подавлялось. Чёрный передел жизненного пространства страны угрожал народу деградацией и бедностью. Припавших к личному хозяйству крестьян оборотни лишили товаропроводящих путей, затолкнув тружеников в объятия хапуг и перекупщиков. Наживались все за счёт окончательного погубления обнищалого села. Покойницкой землёй предстало родное приволье, помрачился облик деревенский. А с ним помрачилась и вся Россия, судьба что ли у неё такая, или гнев Божий тяготеет?
Самое время, «последнее время» - по слову Евангельскому. Надо отряхнуть навеянные чужеродами наваждения, встать в строй витязей-монархистов и копить силы в самих себе. Пути России монархической уже начинаются сейчас! Как пойдём? Наши братчики размышляют вместе со своими государственниками, историками, политологами. Беседы разгорались всё жарче, переходили в споры, приводящие к размежеванию. Монархисты мыслили, дискутировали, и предметом несходимости во мнениях был вопрос о Престолонаследии. Эпоха насильственного внедрения догм отламывалась, а что будет с нашей Родиной далее?.. Всему нашему содружеству казалось безупречным: нужна Царская власть. А как её заслужить? Кого ставить на трон? Вопросы, впрочем, ставились пока гипотетически, но прямо, с учётом перспективы. Исторический опыт Отчизны оставил нам лишь практику избрания на трон из рода Романовых. Но те реалии исчерпали себя, требовались новые подходы.
В нашем Братстве Преподобного Серафима эти монархические толки разделились на три направления. Соборники настаивали на созыве Всенародного Собора - и на нём определить, кого избрать? Легитимисты определились заранее: на Царство надо избирать представителя из рода Романовых - к нему и перейдёт легитимно державная власть. Непредрешенцы называли известных людей на Руси, с их заслугами перед народом, вот из потомков этих якобы заслуженных родов и выбирать Царя, - но неясной была сама такая постановка проблемы. Неясной в корне - где в новейшей истории нашей страны проявилась такая выдающаяся персона, и в чём сказалось её безупречное служение своему народу?
Разные мнения обостряли характер диспута. Это же наблюдалось и в жизни провинциальных Братств, возникших в ряде регионов страны - на Урале, в Сибири, на Кубани. Возродились и центры казачества, их уже насчитывалось семнадцать с избранными атаманами и своими историографами; Донское казачество признавалось ведущим. Возникли местные газеты, издаваемые православными Братствами и региональными Центрами местного казачества, усилилось взаимодействие благочестивых писателей и журналистов с печатными органами монархистов. Важными событиями гражданского стояния Русских правдолюбцев и патриотов было проведение крестных ходов в главных городах страны - Москве, Петербурге и Курске, посещение Великих боевых Полей России - Куликова Поля, Бородинского Поля и Прохоровского Поля под Белгородом, где развёртывалось судьбоносное сражение с захватчиками, где с особой силой сказался ратный дух русского солдата. На Прохоровку я ездил и впоследствии, когда Вячеслав Михайлович Клыков ставил там Звонницу и Храм в память погибшим воинам, а московские литераторы во главе с Председателем Союза писателей России, Валерием Николаевичем Ганичевым, возлагали цветы на могилы героев, смотрели документальный фильм о той войне правой и бегстве поверженного врага.
Наши братские собеседования и встречи устраивались при храме Николы на Берсенёвке с благословения о. Кирилла (Сахарова). Были это Имперские чтения, посвящённые Российским Императорам XIX века, их государственному правлению, направленному на возвеличивание страны и улучшение жизни подданных. Зарождался цикл «Вглядываясь в лица», вели его поначалу вместе с Виктором Тростниковым - учёным-богословом. И первая монархическая беседа «Царствование Павла Первого» устраивалась нами ещё при старом, безбожном режиме, в клубе, что напротив Бутырской тюрьмы. А потом всё приближались к центру столицы. И выступали у нас известные историки и политологи: Вячеслав Лопатин и Наталия Нарочницкая. Надо было определиться с программой Монархического движения. А перед этим выдвинуться с общими принципами, изложенными мною в «Монархическом манифесте». Его я произнёс в большой аудитории в присутствии Великой княгини Марии Владимировны Романовой (линия Кирилловичей), претендующей на престол, и большого числа представителей других Братств из разных земель страны. Разумеется, Манифест лишь провозглашение принципов Движения, а конкретную монархическую Программу ещё предстояло разработать и согласовать со всеми председателями Братств. Так мне и думалось, но поддержки со стороны Вячеслава Михайловича Клыкова не получил; отговаривался он самодостаточностью одного Манифеста, «остальное и так понятно». Странная самоуверенность талантливого скульптора, руководителя Центра славянской письменности, издателя видного теоретического журнала «Держава» меня не устраивала, но с Атаманом не поспорил. Для себя решил: чтобы созидать Царство, необходимо возрождать сословия. И вот уже наметилось какое-то шевеление в этом направлении: появились Дворянское и Купеческое сословия, объединялись служивые люди.
По приглашению избранных предводителей этих сословий пришлось посетить их офисы, ознакомиться с прикидками устройства в будущем буржуазного государства, но и приблизительных видов ни у кого не было. Оно и понятно, ведь и речи пока не возникло о земской жизни, а она без воссоздания стержневого державного сословия крестьянского и не могла появиться, земля без хозяина - вдовствующее пространство, не более. А какие на этот счёт были светлые мысли у наших мыслителей-славянофилов во главе с Константином Сергеевичем Аксаковым, а в новейшей истории - в конкретных и утопических теориях и разработках Александра Васильевича Чаянова, а главное - чувствовать, как дыхание, мудрость самого народа-сеятеля, его сокровенное слово, державное по смыслу и благочестное по содержанию. Да ведь ещё всё это пока за пределами наших представлений, отягчённых гнётом догм и насилием властей.
Монархическая Программа показала бы людям, какие преимущества были бы в современных условиях доступны каждому сословию и как благотворно они повлияли бы на сферу культуры. Атмосфера духовности, нравственности и трудолюбия изменят внутренний облик человека, облагородят его привычки. Пока обо всём можно лишь помечтать. А вся конкретика будет изложена в Программе монархического переустройства Российской Державы.
Высказываются братчиками разные мнения, чаще всего спорные, противоречащие одно другому. Легитимисты настроены, скажем, на избрание Георгия, сына Великой Княгини Марии Владимировны, и из их же рядов им вперерез вываливаются упрёки по адресу Кирилловцев, приветствовавших революционный переворот. Постепенновцы, или Соборники, не знают с чего надо начать - им видится укоренение и развитие сословий на местах, оттуда и прибудут на Всенародный Собор выборщики, только им доверие ставить Главу нации на Царство. Непредрешенцы своё гнут: претендент уже есть, его лишь осталось узаконить и возвести на трон. Вячеслав Михайлович Клыков развернул энергию в пользу внука маршала Жукова, тоже Георгия. Скульптору говорят, что дед претендента, Жуков, травил мужиков газами, когда краснофлажники подавляли Антоновский мятеж. Против восставших, своих же людей, они бросили не только стрелковое и химическое оружие, но и танки, и аэропланы. А на Ярославское восстание ещё добавили и артиллерию, и по Ярославлю и Рыбинску били прямой наводкой с Волги. Запятнанных народной кровью и к трону не подпускать! Надо следовать тому, что наши давние отцы и деды считали за наилучшую ситуацию 1613 года, когда Соборно, с благословения Священства избирали на Царство первого из Романовых, Михаила Фёдоровича. Но ветвь этого рода отломилась, надо искать такую же самородную вновь.
А Легитимисты не унимались: только из Дома Романовых может быть поставлен Государь, и никаких избраний. А в это время проявились и другие претенденты из Романовых, менее известные у нас, но не менее достойные. Были встречи, собеседования на вечерах в Доме литераторов. В целом монархические настроения держались на подъёме.
Между тем народ всесословно потянулся в Православие, в Церковь отеческую. Нашему братству посчастливилось побывать на возобновлении службы в Храме Василия Блаженного на Красной площади. Литургию вёл наш священник Кирилл (Сахаров). С ним потом ездили в Дивеево, к Батюшке Серафиму, небесному нашему водителю совести. А вот Варвара Васильевна Чёрная (Чичагова) стала игуменией женского Новодевичьего монастыря, и мне нередко приходилось бывать у неё по нашим литературным занятиям. Благоговейно чту её память, и сподобляюсь посетить эту святую обитель - не премину поклониться её могилке возле Трапезной церкви. Вечная память!
С отцом Кириллом видимся часто, то на наших братских занятиях, то на моих монархических собеседованиях с клириками Николы на Берсенёвке, то на службе по старинному обиходу. Здесь и Царские врата пониже, чем в обычном Никоновском иконостасе. И распевы более строгие, по всему тут чтут старину. Мои лекции о мужском царствовании на Руси, начиная с Павла Петровича, клирошанки собрали и опубликовали для себя.
Наше Братство Преподобного Серафима, как и другие христианские объединения, переживало необыкновенный духовный подъём. Во всех монархических инициативах мы старались быть впереди: шла ли речь о будущем устроении России, или о широком вовлечении людей гражданского общества в дело исторической важности - сбережение сокровищ национального Русского языка. И проблемы, проблемы… Одна из узловых проблем - взаимодействие с режимом, сходящим с исторической сцены, вопросов тут нет, сам режим давно разложился изнутри, одряхлел, все его скрепы сгнили и начали отваливаться. Русофобы к тому же рьяно подогревают ненависть, даже между близкими людьми, потрафляя греховной розни, эгоизму толпы. Оскудение русских деревень ущербно сказывалось на жизни самобытного Русского языка, мелели его глубины, сворачивалась география распространения народных говоров. Мысль и речь, связанные напрямую, теряли оригинальную окраску, обезличивались. Казалось бы, родной язык, его развитие, обогащение и судьба в жизни будущих поколений - дело общенародное. И работы учёных лингвистов должны были бы радовать и быть в центре внимания всей толщи народной, всех мыслящих людей, а не растворяться по корпоративным интересам. Профессиональная лексика тоже нуждается в бережном отношении современников. А уж культура письменной речи, владения своим природным языком - не только долг, а и гражданская обязанность литераторов и преподавателей гуманитарных дисциплин. Общество изучения русской словесности с благословения Святейшего Патриарха ныне стало разворачиваться по всей стране, лелеющей мечту о воссоздании Великой державы. Как говорится: «Артелью и в гору - впору».
Что касается Братств православных людей, то жизнь их менялась в зависимости от поддержки Общества. Ныне, после утеснений начала «нулевых», она ослаблена и сведена на нет без пригляду сверху. Правда, Братства выжили всё же и держатся сами по себе, занимаясь больше прошлым и понемногу настоящим, выдвигая вперёд проблемы страны в существующих формах жизни. Поездки вместе в Алепино - родное село Владимира Солоухина, литературные встречи с местными писателями, и постоянные монархические вечера в Центре Славянской письменности на Черниговском, ведущая - поэтесса Нина Карташева, автор зрелой поэтической книги «Имперские розы». Весьма заметным было участие даровитой актрисы и старательной прихожанки Лины Мкртчян. Таланты широко раскрываются повсеместно, во всех Братствах нашего Объединения. Председателем Братства Серафима Саровского стал другой человек (2010), а мне доверили пост старейшины нашего Объединения. Спасибо всем сочувствующим…
Но Монархия, как насущная мечта, как неотвратимая судьба ждёт дальнейшего осмысления и подвигов души и разума, свободного от наваждений. Расточатся враги Бога и человеков, и засияет для всех Солнце правды с небес. И воцарится Царь царствующих во всех земных пределах.
.jpg)
