Русский национализм переживает мировоззренческий кризис. Попытка выстроить цельную систему, на основе которой могли бы сплотиться национально мыслящие граждане России, не удалась. Слишком разные силы называют себя националистами.
Идейный тупик характеризует отношение к таким глубиным явлениям русского мира, как Православие, Империя, Нация. Что первично для самосохранения русского народа, а что вторично? А может быть существенен лишь один из факторов?
Александр Никитич Севастьянов предложил следующую формулу «русского счастья»: «Нация первична, государство - вторично». «Моя истинная Родина, благодаря которой я являюсь собой, без которой я не я, - уточняет Александр Никитич, - это не территория, не ландшавт и тем более не строй или государство, а моя Русская Нация!» (Севастьянов А.Н. Русский национализм: его друзья и враги. М., 2008. С. 14, 20).
Получается, что без Православия и вовсе можно обойтись. Тем более, если христианское понимание жизни препятствует русским национальным интересам (в трактовке Севастьянова). Вот что он пишет: «"Прав ли я перед Богом и людьми? - задаёт себе вопрос рефлектирующее ничтожество. - Не задел ли я, не обидел ли кого ненароком, добывая себе место под солнцем?" Как только пошли подобные вопросы - всё, бери его, голубчика, голыми руками. Он обречён. Ни ему, ни потомству его не укрепиться на земле. И никому его не жаль» (Там же. С. 189).
Отрицается и высшее предназначение русского народа: «Нелепо даже ставить вопрос о некоей провиденциальности в коллективно-личной судьбе этноса: вот, мол, к чему предназначены немцы, евреи и русские. О том, к чему мы были предназначены, пусть ломают копья историки, когда немцев, евреев, или русских уже не будет на Земле. Как ломают они копья по поводу египтян, эллинов, римлян или майя» (Севастьянов А.Н. Этнос и нация. М., 2008. С. 183).
«Естественный предел стремления нации - вырасти до размеров человечества и заменить его таким образом полностью собой, - пишет Александр Никитич. - Но тут эгоизм нации неизбежно сталкивается с целым фронтом иных национальных эгоизмов. Где каждый за СЕБЯ, но при этом все - против ТЕБЯ. Отсюда - естественный подход к демографическим проблемам, заключающийся примерно в следующем. Да, перенаселённость земного шара есть серьёзная угроза человечеству. Это реальная проблема. Но решать её, господа, мы за свой счёт не станем. Сокращайтесь сами, кто хочет. Можем помочь сократиться и тем, кто не хочет. А сами будем, несмотря ни на что, не сокращаться, а увеличиваться» (Там же. С. 185). Несомненно, что такими высказываниями автор проповедует обыкновенный национал-дарвинизм.
А вот ещё о малых народах: «Мы не вытоптали, не вырезали их всех под корень, как евреи семь народов Земли Обетованной, как англичане индейцев, как немцы прусов (и т.д.), - пусть скажут спасибо. А между прочим, если бы мы везде поступали по указанному примеру, у нас не было бы сегодня проблем ни в Чечне, ни в Туве, ни в Адыгее, ни в Якутии, ни в Прибалтике... Я ни за что тут не агитирую, просто констатирую факт» (Севастьянов А.Н. Русский национализм: его друзья и враги... С. 189).
«Ставка на империю, - утверждает Севастьянов, - гибельна. Ибо тогда нужно смириться со смертью нации, а с нею, неизбежно, - и государства. Но если умирать прежде времени неохота, то надо ставить на русский народ, возрождать его к новой жизни... Пример евреев учит: этнос, если он сохраняет себя в веках, рано или поздно сможет восстановить, вернуть даже свою утраченную государственность. Вот стоит же себе Израиль!... Итак, ясно поймём и скажем себе: нам нужен русский этнос, а русский этнос - долгожитель, поддерживающий своё государство. Противопоставлять русских и Россию, как это порой, увы, делается, - ложный, ошибочный путь. Но приоритеты должны быть расставлены чётко и бескомпромиссно: вначале русская нация, а русское государство - потом» (Он же. Византийская мозаика // Наш современник. 2016. № 1. С. 174). Очевидно, что цитируемый автор испытывает паталогическую зависть к евреям.
Естественно, по Севастьянову, русским можно только родиться. Стать русским так же невозможно, как и перестать им быть. Это объективная реальность, данная от рождения (Он же. Русский национализм: его друзья и враги... С. 224). Национальное государство - это не империя. Идеология такого государства - идеология этноэгоцентризма. Русское государство не предполагает в своём составе наличия Чечни, Ингушетии и Тувы. Во главе должна быть русская национальная партия, управляющая «по принципу демократического централизма». «Если русский народ, - предостерегает Александр Никитич, - не способен создать такую партию, которая сможет взять и удержать власть в стране и выдвинуть таких лидеров, которые способны проложить верный курс общественного развития, - значит, он уже нежизнеспособен и место его на исторической свалке» (Там же. С. 285-288, 290). Такая вот идеократическая партия с авторитарным вождём во главе в маленьком государстве русской нации.
Андрей Николаевич Савельев определяет приоритеты русского национализма следующим образом: Бог и Нация, затем - Держава, Родина. Впрочем, сначала, по Савельеву, надо стать русскими, а потом, если будет необходимость, и православными. «Русский и православный - эти понятия на сегодняшний день нетождественны, - констатирует Андрей Николаевич. - Вы не умеете быть русскими, значит, не сможете быть и православными. Национальное на сегодня скрепляет русских между собой сильнее, чем религиозное... Русский национализм должен опираться на православие. Но в реальности он на православие опирается лишь в некоторой степени. Потому что состояние русской нации таково: сначала надо почувствовать себя русским, понять, откуда ты есть, вспомнить о предках, а потом и о их вере. Становясь русским, приближаешься к православию» (Савельев А.Н. Где выход из либерального тупика? // Молодая гвардия. 2010. № 9. С. 144, 146).
В результате национальной диктатуры должен образоваться «ведущий слой» - аналог дворянства, аристократии. «Стадо» же необходимо научить знать границы дозволенного (Там же. С. 142).
Для Андрея Витальевича Сошенко одинаково дороги Православие, Империя, Нация. «Вякий истинный русский националист, - пишет Андрей Витальевич, - является обязательно государственником. Настоящие русские националисты являются и православными, и державниками, и «имперцами». Да и монархистами, кстати, тоже... Русский национализм стоит на страже интереса русского народа, носителя Православия для всех остальных народов мира. И русский национализм защищает русский народ не за счет интересов других народов и не навязывает им своих ценностей, но не допускает попрания прав государствообразующего народа - в интересах, кстати, и самих малых народов».
По сути, взгляды А.В. Сошенко близки идеям Ивана Александровича Ильина, который считал, что «ведущий народ» образует для «ведомых народов» родовое духовное лоно, которое «они могут видоизменять по-своему, оплодотворяя и оживляя из него свою духовную жизнь» (Ильин И.А. Путь духовного обновления // Ильин И.А. Путь духовного обновления. М., 2006. С. 180).
«Народ не Бог, - утверждал Ильин, - и обожествление его кощунственно и греховно. И Бог превыше земных разделений - расовых, языковых, душевных и исторических. Но народ должен быть поставлен перед лицо Божие, и силы его должны быть облагодатствованы свыше... Народ не Бог, но силы его духа - от Бога. Путь его исторической борьбы и его страданий есть путь восхождения к Богу. И путь этот дорог и священен для националиста. И чувствуя это, он исповедует, что родина священна, что ею надо жить, что за неё стоит бороться перед лицом Божиим и, если надо, то и умереть... Истинная вселенскость не только не отрицает национализма, но вырастает из него и закрепляет его, так что истинный националист может вступить во вселенское братство только как живой представитель своего народа и его национального духа» (Он же. Основы христианской культуры // Там же. С. 289-290). Для Ильина подлинный национализм - это любовь к духовному своеобразию своего народа.
Идеи же А.Н. Савельева созвучны мировоззрению Михаила Осиповича Меньшикова. Вот что говорил Михаил Осипович: «Главным пунктом служит у нас народность, а не та или иная формула государственности и веры... Мне кажется, гораздо глубже монархизма и даже религиозных верований лежит та почва, где они коренятся - народность» (Репников А.В. Имперский и национальный принцип в конце XIX - начале XX в. // Патриотизм и национализм как факторы российской истории (конец XVIII в. - 1991 г.): Коллективная монография. М., 2015. С. 306). А вот убеждения А.Н. Севастьянова в определённой мере согласуются со взглядами Павла Ивановича Ковалевского, соратника Меньшикова по Всероссийскому национальному союзу. «Во всём развитии Бытия, - размышлял Ковалевский - мы имеем в виду три элемента: вещество или материю, силу или душу её и законы, по которым вселенная живёт. Но где же Бог и нужен ли Он? Как кому угодно. Бог может быть и может не быть». Бог может быть, если это необходимо для «нуждающегося и слабого человека» (Там же).
Такой плюрализм заставляет задуматься над вопросом: а так уж необходимо русским православным патриотам держаться за термин «национализм»? К тому же постоянно приходиться разъяснять, что я, дескать, не этнический националист («нацдем»), а настоящий истинный националист. Впрочем, можно услышать вполне уместное возражение: почему мы в угоду всяким псевдонационалистам должны отказываться от утвердившегося (в немалой степени благодаря усилиям И.А. Ильина) понятия? Однако вся проблема заключается в том, что понятие это не находит отклика в русской душе. И сами «православные русские националисты» вполне могут испытывать (пусть даже в глубине души) двойственное чувство по отношению к слову «национализм», не находя ему достойной замены.
Угодно ли Богу, чтобы мы, русские, включали себя в какую-либо идеологическую схему? Русский человек именно тем и ценен, что не умещается в рамки того или иного идейного конструкта. Вот в чём тайна русской души. Именно поэтому партиям с откровенно выраженной националистической идеологией никогда не удавалось заручиться массовой поддержкой русского народа. Слишком широк русский человек. Он скорее выберет интернациональный коммунизм или либеральный космополитизм, чем станет «националистом». Впрочем, чудесным образом и коммунизм, и либерализм отступают перед силой русского духа и пытаются приспособиться к народному характеру, паразитируя на жертвенности русских.
Русский человек гибок как пластилин, и вместе с тем твёрд как камень. Но только тогда, когда верен Православию. Митрополит Иоанн (Снычёв) говорил, что Церковь - душа народа (Высокопреосвященнейший Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Одоление смуты: Слово к русскому народу. СПб., 1995. С. 10). Будет здорова душа, будет жив народ. А значит и другие народы, видя в русских духовную крепость, будут работать на созидание русской цивилизации, тем самым обеспечивая и своё развитие.
Валерий Анатольевич Шевченко, кандидат исторических наук
