Идеальное ‒ это реальная созидательная сила.В се невозможное в настоящем экстраполируется в будущее. Следует при этом отличать прогноз от социального проекта. Прогноз как феномен теории познания есть вероятностное суждение о предстоящем явлении или событии. Проект (лат.«projectus» - выброшенный вперед) есть прообраз предлагаемого объекта. Проект как инструмент реализации идеалов иногда начинает жить собственной жизнью.
Мир и объективную явь можно рассматривать как сложную совокупность естественных и искусственных систем. Понятие «проект», как и термин «система» обладает универсальным свойством применимости в различных областях человеческой деятельности - от маленькой проблемки конкретного человека до глобальных геополитических проблем.
Выдающиеся проекты существуют с древнейших времен: ковчег, который построил Ной, «Мона Лиза» Леонардо да Винчи, Советский Союз и полет человека в космос, США и прогулка по Луне. Проект представляет собой комплекс взаимосвязанных деяний и актов в рамках определенных средств и в течение заданного интервала времени. «Управляющие мечтой» продюсеры проектов извлекают не только прибыль, но и духовно- ассоциативные бонусы.
Социальное проектирование имеет обеспеченные традиции. Первые интенции имеются в работах философов Древнего Востока, в трудах Платона, Аристотеля и Лукреция Кара. Много интересных дум письменно и устно высказали Т.Мор и Т.Кампанелла. Идеальные модели будущего строили А.Сен-Симон, Ш.Фурье, Р.Оуэн, духовные витязи русской религиозной философии и марксизма.
Мышление утопиями есть важнейшее условие макросоциального проектирования. Утопизм не есть рудимент и атавизм социальной философии. Границы проектирования определяются «интересом эпохи», но этим обстоятельством не отменяется разработка трансцендентных идей. На предварительных этапах можно «требовать невозможного» как предпосылки создания реального.
Как утверждал Гегель, чтобы действовать, надо переходить к частностям. Любой проект предпринимается для решения реальных проблем. Все проекты содержат признак изменений. Воплощение проекта ассоциируется с переустройством социального объекта и его целенаправленным сдвигом в желанное состояние.
Обыденное сознание, стремящееся к среднестатистическому благополучию, как бы бессознательно равнодушно к инновациям. Однако легко поддается «иному будущему», если оно преподносится в виде новой моды, бума или ажиотажа.
Созидатель проекта как профессиональный социальный оптимист достигает максимального результата в том случае, если проект не навязывается, а избирается общественным субъектом. Ассимиляция новшеств должна быть условием экзистенции системы. В крупных социальных проектах многое родственно с политическими революциями и реформами.
Любой философский словарь скажет, что французское «revolution» означает «скачкообразный переход в иное качественное состояние». В средневековой астрологии под словом «революция» подразумевалось возвращение звезды к своему изначальному состоянию. Социальная революция есть ментально обусловленное движение социума к «самому себе» и осмысленный вклад в благополучие Вселенной.
Между внутренними нейро-когнитивными структурами революционера и миром возникает несоответствие. Рыцарям Социальной Справедливости потребны человеческие и материальные ресурсы для реализации общественного идеала в виде уникального социально-политического проекта. Реализация идеала обуславливает превращение созидателей утопии в демиургов исторического процесса и сталкеров-революционеров, готовых растратить себя в радикальном разовом действии.
Чтобы «revolution» как политическая вендетта заканчивалась в ближайшем отделении полиции, увлекающиеся правым делом «Оводы» должны обладать не экономическим, а политическим сознанием и социальной энергией. Всем радикальным общественным сдвигам предшествовала глубинная работа духа. Огнеопасным материалом революций являются проблески будущего. Великие идеи требуют великих людей.
Власть практически никогда не удается удержать тем, кто приносил первые жертвы на алтарь революции. Реальный политичекий и административный ресурс обычно неслучайно перескакивает к физическим лицам, приводящим ее к окончательному завершению. Правило «победителей не судят» не распространяется на революционных романтиков, превращающихся в героев трагедии. Иногда революция пожирает своих детей (вернее - отцов).
Реформа (ре-форма) как частичная революция видоизменяет лишь фигуры и процедуры. Реформа дает респектабельность и превращает всех в лицемеров и фарисеев. Она вводит манеры, этикет и цивилизованность, корректирует поведение и одежды. Измененная форма создает впечатление, что все славно и поэтому нет надобности в революции, которая учреждает мораль и преобразует человека.
Причина неудач всех реформ в России в том, что общественные идеалы европейских реформ, инициируемых политической властью, не совмещались с социальными архетипами. Они обгоняли потенциальные возможности коллективного бессознательного и социальные инновации осуществлялись вне ментальных цветков наследственности и русской идеи.
Тезис античного диалекта Гераклита «В одну и ту же реку нельзя войти дважды» верен лишь отчасти. Субстанция «вода», разумеется, утекает и изменяется, но ее понятие, родовые признаки и сущностные характеристики остаются неизменными. Проблема звучания прошедшего в настоящем вовсе не однозначна. Движение вперед не всегда мультиплицирует позитивные качества.
В процессе социальных модификаций новые ценности можно изыскать только в самом обществе. Все социальные преображения должны быть соразмерны человеку. Революции будут счастливыми, если новая система ценностей находится в логике прошлой и в то же время вершится привлекательный ценностный сдвиг.
Как изменение почвы истории революция есть отрицание и свершение одновременно; это упразднение бунта. Revolution не должна пониматься как нечто опереточное: низринули одного короля и выпили за здоровье другого. Для ее успешного завершения необходимо соединить брутальную народную силу как «повивальную бабку истории» и живые истины разума. Цель бунтовщиков, сердца которых отравлены отчаянием - восстановление справедливости силой. Революция включена в логику истории, тогда как мятежи остаются лишь единичными событиями, для понимания которых не обязательно обращаться к историческому контексту.
Российская революция-1917 была борьбой за возвращение к равенству и православному Братству - поиск града Китежа. Стремление к жизни без денег и государства реализовывалось через обретение выраженного в понятиях «русской идеи» и марксизма потерянного рая. Революцию пробудила не политическая доктрина, а глубинные представления о человеке.
«Внеренессансные массы» жили-были и инстинктивно бредили идеалом справедливости. Непосредственно силуэта Христа, вопреки А.Блоку, за данными идеалами не просматривалось.
Для возведения «нового дивного мира» (О. Хаксли) радикальным преобразованиям надлежало находиться в ракурсе русской идеи. В России, обладающей «длинной» культурно-исторической памятью, могучий пласт традиционного общества резонировал с утопией справедливости. Общественный идеал обретал плоть. Великие державы строились на великих идеях.
A posteriori реализовались идеи народников как адептов сублимации обусловленных фаз многотрудной российской истории. Автор технологии революции В.И.Ленин не обладал ни виллой, ни ранчо на берегу ласкового нерусского океана и замечал в «Философских тетрадях»: «Мысль о превращении идеального в реальное глубока: очень важна для истории. Но и в личной жизни человека видно, что тут много правды».
Музыка русской революции доказала, что поднять с помощью политического внушения массы на восстание - реальное дело. Социальная группа, замахнувшаяся на божественность, всегда получала уникальный шанс молниеносного захвата власти. Тем самым, она отождествлялась со сверхразумным началом мира и обязывалась быть супер-мудрой носительницей вечной правды.
Всякая революция как способ перераспределения добра и зла, в отличие от «оранжевого цирка», воспламеняет обширные социальные слои, возвышая их до сознательных и позитивных действий. Охватывая практически все круги и квадраты жизни, «утопия у власти» (термин М.Я.Геллера) в образе «ума, чести и совести» присваивала права религии и государственного дирижизма. Вполне успешно реализовывался постулат тоталитарного космоса, истекающий из интимнейших глубин человеческой экзистенции - один за всех, а все - «за». Платон вполне мог бы стать не последним членом Политбюро ЦК ВКП (б).
Атеизм обретал специфические черты. Если исходная суть атеизма отрицала Бога, то в советском формате он мог утвердиться только в борьбе с ним на базе концепции диалектического материализма «материя первична- сознание вторично». Воинствующий атеизм с Е.М.Ярославским (М.И.Губельманом) во главе был не побочным следствием идеологии, а ее основным винтом. «Библию для верующих и неверующих» изучали и конспектировали. Однако Генералиссимус И.В.Сталин в экстремальных условиях обратился к корневым народным устоям, искал помощи у чудотворных икон и 4 сентября 1943 года принял решение о возобновлении Патриаршества.
Есть немалая мудрость в словах Ницше: «Тот, кто имеет ЗАЧЕМ жить, может вынести любое КАК».
В прощальной империи проистекала социальная рецессия и патология исторической идентификации. Данные процессы проявлялись в плинтусации идеальных стимулов, в понижении глубины обратных связей в системе «власть - общество», в усугублении формализации и бюрократизации, а также в приумножении удельного веса теневой экономики. Вместе с тем, данный процесс означал не изничтожение общественного идеала как такового, а лишь девальвацию одной из его исторических форм.
Геополитический нокдаун Советского Союза в холодной войне акти- визировал тлен государственной идеологии. СССР форсированно проиграл гонку в социально-политических технологиях. Потоки вынесенных в ХХ столетии из России богатств помогли Западу дойти до апогея индустриального развития и перекинуться к созданию информационной виртуальной экономики. Так что реимпорт капитала из России - явление не абсолютно новое.
Молодой и энергичный генеральный секретарь ЦК КПСС М.С.Горбачев (впоследствии первый и единст венный Президент СССР) периодически на несколько метров ходил в народ. В апреле 1985 года он провозгласил: для придания социализму «человеческого лица» страна вступает в новый этап своей истории, который станет «перестройкой всех сфер жизни, перестройкой мыслей, дел и работы».
Дилеммы теперешней свободы и социальной депрессии изобличают насущную потребность в обновленном общественном идеале как стратегическом умножителе качества жизни. Извечна тяга к идеалу, грезе и мифу.
Натуральная русская идея не расчленяет, а не всегда бескровно интегрирует конкретные исторические воплощения: древнюю княжескую Русь, Московское царство, империю Романовых, Советский Союз и даже РФ/СНГ; сплачивает православие-самодержавие - с марксизмом-ленинизмом, смуту - с перестройкой, Распутина - с Путиным. Наш язык, история и ментальная генетика - это и есть объединяющая национальная идея.
