Продолжение повести
Илл.: Иранский художник Мортеза Катузиян
Жизнь повернулась лучшей стороной к Хадидже. Она осталась полноправной хозяйкой в доме. На обеих половинах. Ей было даже не в тягость ухаживать за детьми «белоглазой». Хотя она не испытывала к ним любви, но заботилась как положено. И даже чрезмерно – показывала Али, что расположена к его детям, ласкала их у него на глазах, играла с ними.
Она летала по комнатам, убирала и мыла, готовила, и ей казалось, что в доме открыли окна, и в него хлынул свежий, ароматный воздух, а всё старое, затхлое, выветрилось. Звенящим голосом звала она детей к завтраку, нежно ворковала с мужем во время ужина.
Хадиджа помолодела. Ей шёл тридцать второй год, и она располнела без любви, запустила себя, но тут она с особым рвением взялась за себя. Днём, пока Али на работе, делала зарядку, добиваясь уменьшения талии. Перестала есть жирное и сладкое. Ждала... Ждала, что он вдруг откроет дверь её спальни, ляжет к ней в постель и скажет, что давно устал от Арзу, что соскучился по Хадидже, что помнит всё, что между ними было, и хочет, чтобы это повторилось. Более восьми лет не было у неё близких отношений с мужчиной!
Вы читаете продолжение. Начало здесь
Хадиджа размечталась, как девчонка. Молоко и кофе вскипали у неё на плите и убегали. А она только смеялась, увидев это. Родители навещали её и были рады видеть эту перемену. Они тоже надеялись, что несчастье навсегда покинуло этот дом. А то, что детишки от Арзу остались, так и ладно. Дети – это счастье.
Дети, почувствовав возродившуюся надежду матери, тоже были особенно оживлёнными. Они больше смеялись, дурачились, вешались отцу на шею и целовали. И Али вдруг ощутил себя абсолютно счастливым. Он смотрел на свою большую, радостную семью, и думал: как же он был одурманен Арзу! Она ведь являлась наваждением, сладким, но всё-таки пленом. Любовь к ней затмила для него свет со всеми его простыми радостями. И как легко стало сейчас – нет больше никакой двусмысленности в отношениях с Хадиджой, нет чувства вины перед ней, нет стыда перед подросшими дочерями за то, что он заставляет их мать страдать... Все сидят за столом дружно, никто не мечет ни в кого стрелы из глаз, не обменивается колкостями. Ему больше не надо выступать в роли третейского судьи...
Как, оказывается, просто жить, если у тебя всего одна жена!
Он выплатил Арзу кругленькую сумму, но и чёрт с ними, с деньгами! Главная проблема теперь – дети. Чтобы они не горевали по матери.
Мехри и Мехрдату Али объяснил, что мама теперь будет жить отдельно, что она неправильно себя вела, обижала его и всех остальных, и теперь наказана. Он также пояснил, что мама его не любила, иначе не вела бы себя так плохо. Показал вырубленный сад.
Мехри скорбно смотрела и соглашалась с отцом. Жалела его. Ей было жаль и маму, но она не говорила об этом. Потом только, когда никто не видел, плакала. А Мехрдат быстро привык к новым обстоятельствам. Его, маленького, ласкали все, и он стремительно забывал Арзу.
Горбатого могила исправит
Прошло ещё восемь лет. Али жил с Хадиджой, но любви заново не получилось. Сначала он приходил в спальню жены, и она была на седьмом небе от счастья, но потом всё реже, реже. Ссылался на дела и усталость. Тосковал ли он по Арзу? Хадиджа не знает. Подозревала, что тосковал. И боль снова цепкими пальцами взяла её за душу.
Хадиджа вначале, после примирения, встречая мужа после работы, несмело целовала его в губы, а сидя на диване рядом, отваживалась гладить сзади по шее, по спине, прикасалась к руке. Нежно, робко, как девушка. Потому что не была уверена в желанности для него её ласки. Заглядывала в глаза.
Али улыбался, дарил поцелуй в ответ. Но и только. Сам ни разу первым до неё не дотронулся.
Поникла, потускнела Хадиджа, во второй раз обуглилась её душа. Получалось, недостаточно хороша она для Али и без соперницы в доме. Нелюбимая. Постылая.
Смотрела на себя в зеркало и видела женщину, которая так и не похудела, а просто маскирует лишнее нарядами. Есть небольшой, но второй подбородок. Грудь никакая. После четырёх-то родов и кормления детей... Привлекательными остались только глаза – большие, тёмные, с длинными ресницами. Но вокруг них уже расположились морщинки. А меж бровей теперь не нежный пушок, а глубокая вертикальная морщина. Слишком часто сдвигала Хадиджа брови...
Смотрела на себя и приходила к выводу: если он расхотел её двадцатитрёхлетнюю, то что уж предлагать себя почти в сорок?.. Забыть надо про любовь. Любят её дети, и ладно. Не всем достается в жизни ответная любовь. Хорошо, хоть белоглазой нет, и Хадиджа хозяйничает в доме одна. Нет теперь никаких двух половин. Вся семья живет единым целым.
Арзу приходила много раз, но её не пускали даже во двор. Не Али, он на работе, девчонки выросшие не пускали. И собственные её дети прятались, не хотели её видеть. Хадиджа и старшие сестры рассказали им в подробностях, какой она была плохой. А папа запрещал даже спрашивать о ней.
Арзу выучилась на бухгалтера, ходила на работу. Жила у родителей. Замуж не вышла. И любовника не имела. Продолжала считать себя женой Али, хоть и развелись. Через общих знакомых передавала ему, что всё равно любит. Но это только раздражало Али. Он пожимал плечами, смущаясь, что жена так унижает его перед этими самыми общими знакомыми, делает их поверенными своих тайн. Он вовсе не тосковал о ней. Жил своими интересами.
Карьера у него, Али, вполне успешная. Он уважаемый хирург, на благосостояние не жалуется. Личная жизнь?.. Непростая, но Али вполне устраивает.
У Али периодически возникают любовницы... Ну, как любовницы? Когда он женился в первый раз, в стране правил шах, страна была светской. Можно было заводить интрижки. Потом произошла исламская революция. И интрижки всё еще можно заводить, но нужно оформлять их как временный брак. Тогда это не предосудительно. Вот Али и оформлял время от времени. На несколько месяцев, а бывало – на несколько недель.
Временную жену в дом, конечно, не приводил. Встречались у неё дома, в гостиницах. Как правило, это была разведённая женщина. Закончился роман – пошёл, без труда оформил развод, а дома ничего и не знают. Отменила новая власть такое правило, чтобы брать от жены согласие на новый брак. Предполагается, что мужчина сам знает заводить ли ему жену, третью или четвертую. Постоянную, серьёзно, или временную – на два часа.
И так бы и развлекался сорокашестилетний хирург, если бы стрелы Амура снова не настигли свою жертву. Седина в бороду, шайтан в ребро. Снова влюбился Али-Реза. В новую помощницу при операциях, медсестру Марьям – женщину роскошную по формам и мудрую по содержанию. Марьям было чуть за тридцать, и она ни разу не сходила замуж. Но старой девой не назовешь. Красавица, несёт себя высоко. Образованная, независимая, живет в собственном доме.
Она отличалась и от Арзу, и от Хадиджи. Хладнокровная, неприступная, смотрящая на него свысока. Странно это было седеющему льву. До сего времени женщины падали к его ногам как спелый плод, а тут... Несколько месяцев добивался он благосклонности Марьям, и поставлен был перед условием: он должен на ней жениться. И жениться по-серьёзному, а не временно. Но жить она будет в своём доме. А он будет к ней приходить, навещать, ну и содержать.
И подписался на это Али, и снова окунулся в омут страсти. Правда, на этот раз он сообщил Хадидже о своих намерениях, и спросил её разрешения на брак. Просто чтобы потом не попрекала. Знал, что выдохлась, разрешит.
Хадиджа разрешение дала. Огорчилась, но дала. Она уже не переживала как тогда, в случае с Арзу. Нет, те чувства и нынешние и сравнить нельзя... Огорчилась она больше потому, что стало ясно: из семьи будут уплывать деньги. Но что поделаешь? Всё равно муж сделает по-своему. И она решила не портить отношения – позволила. Главное, предупредила, чтобы он Марьям к ней домой не привёл.
...И Али женился. И народил ещё двоих детей. Бегал меж двух домов. Жёны не враждовали.
Мехри и её мама
В честь своего новобрачного блаженства Али позволил Мехри встречаться с матерью, с Арзу. Али был счастлив, и хотел, чтобы все были счастливы вокруг. Мехри тогда исполнилось тринадцать. И девочка, выросшая с хмурой и не особенно-то ласковой Хадиджой, всей душой полюбила родную мать. Она приходила к маме и наговориться не могла... Рассказывала всё и про всех, спрашивала совета по школьным делам, делилась тем, кто из мальчиков нравится... Только сейчас она поняла, какая у неё замечательная мама. Арзу так радовалась приходу дочери! У неё даже слезы на глазах выступали. И каждый раз спрашивала, когда придёт Мехрдат. Но мальчик не хотел идти к матери. Он её не помнил. И Мехри, чтобы не обижать мать, всегда придумывала причину, почему брат остался дома.
Мехри болтала, мама её кормила, улыбалась. Девочка видела, что мама не столько слушает, сколько любуется ею:
– Какая ты стала большая, красивая! – говорила Арзу. – Я прямо поверить не могу, что ты рядом!
Они обнимались, потом болтали о том, о сём. Арзу учила дочку готовить, шить. Женщина увлекалась шитьём, к ней все с округи приходили, заказывали для себя наряды.
Эти часы были лучшими в жизни Мехри. Она наконец-то узнала, что у неё хорошая мать. Она огорчилась, что её обманывали, обиделась на Хадиджу и старших сестёр, но всё-таки была рада, что теперь у неё есть мама! Это главное.
Мехри, Арзу и другие...
Летели месяцы, годы... Вот у Али с новой, третьей женой, уже двое малюток. Али часто зовёт Мехри посидеть с ними. Она практически стала их нянькой. После школы сразу должна идти в дом Марьям. Девочке не нравится это, но она даже не думает о том, чтобы не послушаться отца. Он хороший, хоть и выставил за дверь её мать. Мама говорит, что сама виновата, и подтверждает, что замучила тогда отца своими истериками. Да и Хадиджа наинтриговала. В общем, папа не виноват.
Правда, один эпизод, связанный с отцом, девочку шокировал. Как-то она сидела с детьми Марьям, и понадобилось сходить в кухню, взять фрукты. Проходя мимо спальни, Мехри увидела через раскрытую дверь, как отец занимается любовью с Марьям.
Сцена потрясла её, оскорбила и унизила. Мехри на несколько секунд застыла, потом бросилась в детскую.
Вспоминать потом об увиденном было противно и грустно. Мехри хотелось бы поделиться с кем-то, вылить из себя эту грязь, но она не могла рассказать. Стыдно. Просто жила с этой гадостью в сердце. Думала время от времени: неужели и мне придется когда-то выйти замуж и терпеть от мужа такое? Сперва переживала, а потом решила, что можно с парнем, который к ней посватается, заранее договориться, что кроме поцелуев ничего у них быть не должно. Поцелуи – это нормально, романтично. А вот это пыхтение и сопение, эти раскинутые женские ноги и голая мужская задница (Мехри при воспоминании багровела от стыда), – такого в её жизни быть не должно. Это не любовь. Вряд ли Фархад и Ширин вот так вот...
Знала ли она как получаются дети? В общем и целом знала – от брака, от любви. Но не вдумывалась в детали. Семья, брак представлялись ей чем-то далеким и туманным. Оно придёт, но очень нескоро, может даже через десять лет. А десять лет – это ооочень долго. Так зачем об этом думать сейчас?
Она не рассказала Арзу об увиденном, и не рассказала о том, что спесивая, холодная Марьям превратила её и в няньку, и в служанку. Загоняла по дому. Так ещё и жалуется мужу, что Мехри то не сделала, другое... И папа молчит. Не хочет ссориться с молодой женой. Хадидже он бы высказал, а перед этой пасует.
Мехри в свободное время всегда почти была у Арзу. И первой узнала о беде. У мамы – рак.
Ох, как рыдала Мехри! «Это они, они виноваты!», повторяла про себя, имея в виду отца и Марьям. Арзу ведь была огорчена вестью о его новой женитьбе. Ревновала. Вот и заболела.
Мехри решила быть с мамой до конца и попросила отца разрешить ей пожить у мамы. Тот разрешил. Он нахмурился, когда узнал о болезни Арзу. Но навестить отказался. Потому что у больной куча сестёр и братьев, есть кому поддержать, сказал Али. Передал ей с дочерью коробку печенья и пожелание не сдаваться
