Источник: Наука Вера Культура
Униатская церковь в Белоруссии. https://ru.wikipedia.org/wiki/Файл:Łyskaŭ,_Bazylanski._Лыскаў,_Базылянскі_(1899).jpg
Изменения в богослужении униатской церкви за время существования Брестской унии были достаточно подробно исследованы многими историками. Это и не удивительно – их трудно скрыть или замаскировать, совершаемое богослужение находится у всех на виду и отступление от привычного чинопоследования сразу отмечается молящимися. Дело в том, что богослужение является одним из важнейших аспектов церковной жизни. В богослужении, если так можно выразиться, заключена квинтэссенция христианского опыта. Именно по этой причине малейшие изменения и искажения в сфере догматики и канонического устройства неминуемо отражаются и на литургической стороне жизни Церкви.
Литургические вопросы были краеугольным камнем в переговорах еще до формального заключения Брестской унии. Уже в так называемых 33-х артикулах с условиями объединения, составленных в 1595 году, почти треть пунктов касалась непосредственно литургических вопросов. Эти вопросы постоянно поднимались и в переписке архиереев как между собой, так и с К. Острожским, и в их посланиях. После заключения унии они с радостью отмечали, что им позволено сохранить богослужение без всяких изменений. Однако радость по этому поводу была несколько наивной и преждевременной. Характерная для того времени нетерпимость со стороны католиков, и польской церкви в частности, к Православной церкви наиболее ярко выражалась в неприятии именно восточного, византийского богослужения. В вышедшей задолго до заключения унии книге «Elucidarius errorum ritus Ruthenici» ректор Краковской академии, профессор и доктор теологии Ян Сокран «как карикатуру описывает приготовление просфор для Литургии и раздробление Агнца»[1], утверждает, что русские крестят детей в квасе из яблок и других фруктов, высмеивает обычай не поститься в субботу и совершать Литургию Преждеосвященных Даров в пост. О таинствах, совершенных в Русской Церкви, Сокран высказывается как о незаконных и бесплодных, и на всякий случай рекомендует перекрещивать православных. В заключение он заявляет, что и папа не имеет власти, чтобы одобрить особый обряд русских и священство их клириков, так как таинства установлены Богом.
За 10 лет до заключения унии появилось полемическое сочинение иезуита Бенедикта Гербеста с подобными выводами – и он утверждал, что таинства Православной церкви недействительны. Интересно, что и один из вдохновителей унии папский легат Антонио Поссевино считал, что в случае заключения унии русинам можно на некоторое время позволить совершать свою Литургию, но при этом хорошенько их поучать, чтобы они постепенно избавлялись от «худших от своих обрядов» и, в конце концов, перешли на обряд латинский.
Как отмечает известный православный литургист, архимандрит Киприан (Керн), причина подобных взглядов проста: «Восток вообще терпимее Запада в отношении национальных черт, языка, обычаев и т. п.», работа по упорядочению богослужения на Западе «сводилась к постепенному ограничению поместных особенностей, а потом и совершенному их упразднению»[3].
Однако, дать целостную картину латинизация униатского богослужения едва ли представляется возможным. Причина здесь в том, что унификации богослужения в униатской церкви Речи Посполитой не было – многочисленные издания униатских служебников существенно разнятся между собой. В одних мы можем найти больший уклон в сторону латинства, в других – меньший. Часть священников продолжала пользоваться старыми, еще православными служебниками, отчасти потому, что приобретение нового было им не по карману. Кроме того, не смотря на развитие книгопечатания, продолжали существовать и служебники рукописные.
Традиционно отправной точкой в латинизации униатского богослужения считается Замойский собор 1720 г., однако на самом деле этот процесс начался гораздо раньше. Первый униатский служебник вышел в свет в 1617 г. в Вильно в типографии Мамонича. Чинопоследования этого служебника, посвященного канцлеру Льву Сапеге, мало чем отличаются от православных. В нем мы не найдем ни Filioque, ни поминания римского первосвященника, ни других нововведений, характерных для позднейших изданий. Интересно, что над изданием этого служебника трудились Лев Кревза и «патрон унии» Иосафат Кунцевич. Ими было составлено поучение для священнослужителей «Наука иереомъ», включенная в этот служебник и ставшая образцом для подобных поучений (например, «Учительного известия»), печатающихся в составе служебников по сей день. Интересным фактом является и появление в этом служебнике впервые среди славянских печатных литургиконов формулы поминания на Великом входе «всех вас православных христиан», столь прижившейся, что она употребляется и в православных храмах по сей день. Этой фразой униаты, по-видимому, хотели подчеркнуть свою «православность». Но в эти первые десятилетия унии перемены в богослужении были единичны (например, обращение базилиан в Конгрегацию пропаганды веры за позволением на так называемый «привилегированный престол», чтобы подчеркнуть принятие ими учения о чистилище) и относительно незначительны. Так, митрополит Иосиф Рутской в 1635 г. писал, что несмотря на то, что прошло 40 лет с момента заключения унии, русины сохранили свой обряд, хотя некоторые единолично и вводят изменения.
Как ключевой момент в ускорении латинизации можно отметить появление в 1642 г. полемического произведения «Perspectiwa» бывшего православного поповича Касьяна Саковича, принявшего унию и полностью перешедшего на латинский обряд. По мысли Саковича согласие униатов и католиков в вопросах веры должно отображаться и в единстве литургических обычаев. Этой книгой автор дал идеологическое обоснование для введения различных латинских практик в униатское богослужение. В своем произведении он настолько нападал на обрядность восточной церкви, что сами униаты пытались добиться в Риме включения ее в индекс запрещенных книг!
В 50-х годах XVII в. волнения, связанные с казацкими восстаниями, побудили униатов более четко разграничить себя с православными. Так, в 1661 г. виленский протоархимандрит Пахомий Огилевичь, чтобы подчеркнуть благодарность униатской церкви за опеку во время восстаний, вместо литургически скромного празднования «Зачатия св. Анны» установил праздник «Непорочного зачатия» с попразднством. Им же была введена и процессия со Святыми Дарами на праздник «Божьего Тела». В том же году на базилианском капитуле в Жировицах Холмский епископ Яков Суша предложил ввести поминание римского первосвященника всеми иеромонахами, что и было сделано уже на следующий день. В своей епархии Суша еще раньше ввел это в практику и белого духовенства. В этот же период появляются и нарекания на перемены в богослужении униатов — в 1685 г. даже польский король Ян Собесский обращался к кардиналам Барберини и Нерли с просьбой запретить базилианам подобные новшества, так как они становятся препятствием в обращении православных. Но в общем в этот период мы видим еще двойственный подход к переменам в униатской церкви: «в 1667 г. нунций Пинъятелли, с одной стороны, уговаривает базилианский капитул в Бресте сохранять восточные традиции и даже обращает внимание униатских епископов на необходимость носить восточное монашеское одеяние, а, с другой стороны, в самом Риме итальянский аббат де Веки уговаривает Конгрегацию пропаганды веры, чтобы она как можно мягко, но безотлагательно вводила латинский обряд среди униатов»[4].
В 1670 г. появляется и первый униатский часослов митрополита Гавриила Коленды с Filioque в Символе веры и с опущением поминания всех русских святых. Митрополит Гавриил, воспитанник римских школ, вычеркнул их на том основании, что их нет в римском календаре. В 1671 г. Пахомием Огилевичем было написано сочинение «Екфонемата», содержащее сравнение византийской и латинской литургий и перевод на польский язык главных частей литургий Златоуста и Василия Великого. В этом произведении автор не ставит цели принизить восточный обряд, и пытается показать, что восточная и западная литургии представляют собой одно таинство. Однако у него мы находим Filioque в Символе веры, не употребляются теплота и губка, Св. Дары в конце литургии потребляются не на жертвеннике, а прямо на престоле (как на мессе латинской). Интересно, что, несмотря на постановления Жировицкого капитула 1661 г., папа на литургии не поминается, его имя есть только в последнем многолетии.
К 80-м годам XVII ст. относится и так называемый Борджианский служебник (из собрания кардинала Борджиа). В нем, кроме обычных последований, помещены воскресные и триодные тропари и кондаки; тексты служб Пресвятой Евхаристии и Пресвятой Троицы (после Пятидесятницы) на славянском языке; службы польским святым Казимиру Ягайловичу и Станиславу Краковскому, а так же служба Антонию Падуанскому. Чтений ни одному из русских святых в лекционарии[5] не помещено, и только в месяцеслове присутствуют святые Борис и Глеб и … Иосафат Кунцевич. Это единственный униатский служебник (до 1927 г.), в котором на мирной ектенье поминается Римский папа (хотя его поминания на Великом входе нет). В Символе веры есть Filioque, губка и теплота не упоминаются. Но главной особенностью этого служебника состоит в том, что в нем впервые помещен славянский устав «читанной Службы Божией». Все подобные латинские элементы мы найдем и в рукописном служебнике Самуила Плиховского, базилианина и члена Литургической комиссии. Кроме того, он добавил переведенную с латыни молитву намерения «Аз хощу …» и вставил предписание произносить «Царю небесный» на «нижней ступени престола» (так как и престолы в униатской церкви со временем стали устрояться на католический манер – со ступенями перед ним).
Интересные сведения о богослужении того времени можно почерпнуть из воспоминаний базилианина Петра Каминского «В оборонi Потiевоi Унii». В ней Каминский сообщает, что в 1650 – 1685 г. г. большая часть чинопоследования проскомидии совершается пономарем в ризнице; дьяконские стихари заменяют далматики латинского покроя (dalmatic – верхняя риза, которую диаконы и иподиаконы в католической церкви надевают на стихари во время священнодействия); в некоторых монастырях введено богослужение 40 часов и вместо вечерни совершаются литании или часы, переведенные то ли с латыни, то ли с польского; престолы передвинуты под апсидную стену и опускаются малый и великий входы (эту перемену объясняли тем, что входы являются «выдумкой схизматиков»). Следует отметить, что поляки-католики часто принимали униатский монашеский постриг, чтобы пользоваться базилианскими бенефициями, но они так плохо читали кириллические тексты, что старались совершать чинопоследования у себя в келлиях приватно. Возможно, это и стало причиной обращения базилиан в 1684 г. в Конгрегацию пропаганды веры за разрешением совершать латинские обряды.
В 1692 г. вышел в свет служебник митрополита Киприана Жоховского. В его состав уже были включены Евангелия и Апостольские чтения, что серьезно искажало практику восточной церкви. У православных Евангелие всегда с благоговением помещалось на середине престола, а сейчас в этом отпала нужда. Так же и помещение Апостольских чтений в служебник исключало из участия в богослужении чтеца и умаляло практику разнородности даров и служений, подчеркнутую в восточных литургиях. Крайне поражает и указание этого служебника священнику тайно у престола произносить дьяконские прошения ектении, в то время как последний делает это на солее! Причина такого унижения диаконского служения кроется в католическом представлении, что только священник является собственно совершителем таинства. Не упоминается диакон ни при чтении входных молитв, ни при совершении проскомидии, ни перед «Верую». Кроме того, служебник Жоховского предписывает согласно обычаям Римской церкви совершать во время св. Четыредесятницы полную литургию, а в Великий Пяток и на Пасху – процессию со Святыми Дарами, имена русских святых везде опущены. Фактически, Жоховский кодифицировал практики, которые позднее, на Замойском соборе, станут законом: 1) добавление «и Сына» к «Верую»; 2) поминание папы (на проскомидии, сугубой ектенье, великом входе, в анафоре и многолетии, но все-таки не на мирной ектенье); 3) устранение губки и теплоты; 4) устранение напоения Агнцев для Литургии Преждеосвященных Даров.
Продолжение следует…
[1] Галадза Петро, священник. Лiтургiчне питання i розвиток богослужень напередоднi Берестейськоï унiï аж до кiнца XVII столiття // Берестейська унiя та внутрiшне життя Церкви в XVII столiттi. Матерiали Четвертих «Берестейських читань» Львiв, Луцьк, Киïв, 2–6 жовтня 1995 р./ Ред. Борис Гудзяк. − Львiв: Iнститут Iсторiï Церкви Львiвськоï Богословськоï Академiï, 1997. – С. 5.
[2] Киприан (Керн), архимандрит. Евхаристия. – М.: Издательство храма свв. бесср. Космы и Дамиана на Маросейке, 2001. – С. 61.
[3] Там же. С. 244 – 245.
[4] Галадза Петро, священник… – С.16.
[5] Латинские миссалы наряду с молитвами и песнопениями, усвояемыми тем или иным святым, содержат и полные Апостольские и Евангельские чтения в их честь и на все недели и дни года – все это для того, чтобы священник мог совершить литургию без всякого участия других богослужебных книг. Униатские служебники впоследствии стали копировать эту характерную особенность миссалов.
