 Два Николая. Писатель Николай Коняев со своим крестником Колей. |
Здравствуйте, Антон Евгеньевич!
Наткнулась на подборку коротких рассказиков 2006 и 2009 годов. Они, конечно, простенькие, но очень добрые. Хотелось бы хоть чем-то напомнить в «Благовесте» о нашем дорогом Николае Михайловиче Коняеве (†16 сентября 2018 г.). Ведь 25 августа ему бы исполнилось 75 лет. Посылаю еще фотографию 2017 года с крошечным годовалым крестником Николаем. Этот крестник сейчас всем, кто приходит к ним в гости, показывает книги своего крёстного.
Желаю от всей души мира Вашему дому и благоденствия.
Марина Викторовна Коняева, г. Санкт-Петербург.
***
Послушница Нина рассказывала, что ограды вокруг монастыря долго не было, и чтобы хоть как-то оградить себя, после вечерней службы сестры обходили крестным ходом монастырь.
Однажды шли с хоругвями, вдруг навстречу крестному ходу парочка. Парень и девушка.
Увидели крестный ход, остановились и вдруг и застыли так, глядя куда-то поверх голов монахинь.
Послушница Нина, любопытствуя, тоже оглянулась назад. В белоночных вечерних сумерках, над зданием, в котором жили монахини, будто чаша, стояла перевернутая радуга…
- Что это? - услышала она голос девушки.
- Не знаю… - ответил парень. - Монахини тут живут, теперь тут у них и не такое бывает…
- Перекрестилась я тогда, - сказала послушница Нина, - и хотела догнать крестный ход, а только никого не было, вместо монахинь с хоругвями я вдруг монастырскую стену увидела…
- И что потом было? - спросил я, когда она замолчала.
- А ничего… - сказала послушница Нина. - Перекрестилась еще раз и снова сестер увидела… А ограду эту только в прошлом году построили…
Кот Оят
Раньше этот кот жил на подворье Введено-Оятского монастыря в церкви Анны Кашинской, где, как рассказывает матушка Ангелина, он научился у монахинь «класть» земные поклоны.
В нужный момент падал на пол и лежал, пока не поднимались с пола и сестры.
Правда, сестры молились, а он спал…
Ну, на то он и кот Оят, а не монах…
Дорога молитвы
Отец Мануил в Важеозерском монастыре рассказывал, как он заблудился в лесу.
Сколько ни ходили, так и не смогли выбраться.
Но стали молиться и вдруг смотрят, вон она - дорога.
Так с молитвами и вышли.
- И вот удивительно, глаза закрою и так ясно дорогу вижу, что нарисовать смогу, - вздохнул отец Мануил. - А прошли тогда, повернулись назад - никакой дороги нет. Только болото одно.
Мальчики
Детская раздевалка в бассейне - что-то ремонтировали там - была закрыта, и посетители детского бассейна переодевались сегодня в нашей взрослой раздевалке.
Мальчиков было много, и они шумели.
- Что это у тебя торчит?! - пристал к малышу черноволосый мальчишка постарше.
- Не знаю… Шишка какая-то…
- Ты, наверное, умрешь скоро… - сказал черноволосый, и малыш уже скривился от обиды, чтобы заплакать, но его защитил светловолосый мальчик.
- Чего ему умирать… - заступился он за малыша. - А ты, клоп, не слушай разные глупости… У моего приятеля тоже такая шишка была, а сейчас всё прошло…
- А ты откуда знаешь, что у него такая же шишка? - напустился на светловолосого темный. - Ты что, доктор?
- Доктор… - ответил светловолосый. - У меня отец врач и я доктором буду…
- Ну, я смеюсь с тебя! - закричал темноволосый. - Доктор нашелся… Если ты доктор, скажи, какие ты болезни знаешь…
- Грипп знаю… - сказал светловолосый. - Ангину, корь, скарлатину, СПИД…
Чернявый мальчишка хотел, наверное, высмеять будущего доктора, но, похоже, и он не знал больше болезней.
- СПИД… - пренебрежительно сказал он. - СПИД все знают.
И он вытащил из кармана солнцезащитные очки и, нацепив на себя, начал раздеваться.
- А очки тебе зачем темные? - улыбнувшись, спросил светловолосый мальчик. - Тебе солнце в раздевалке мешает?
- Причем тут солнце?! - обозлился чернявый. - Киллеры такие носят. Может, я тебя убить хочу…
- Меня?! А зачем?
- Затем! Вот ты - доктор, а, знаешь, кто я? Я - киллер! Терминатор три! Понял?!
- Ребята! - раздался в это время из коридора голос воспитательницы. - Пошли купаться!
Разговор ребят прервался.
Светловолосый мальчик закрыл свой шкаф и, повесив на шею ключик, пошел следом за другими ребятами, а черноволосый «терминатор три» все еще раздевался.
Раздеваться в темных очках было неудобно, но он не снимал их.
7 января 2006 г.
Пасху перенесли
Батюшка пошутить любил.
- Матушка! - бывало скажет он, оторвавшись от газеты. - Новость-то слышала?
- Чего, отче, случилось?
- Так ведь Пасху-то в этом году, матушка, на воскресенье перенесли…
- Ой, батюшка… Да разве можно Пасху-то переносить? Что же делать-то теперь будем…
- Так ведь, что делать, матушка… Праздновать будем…
Матушкин посох
- Покойная настоятельница-то, - рассказывала паломница, - пьяниц очень не любила… Она и посохом могла в лоб заехать, если видела, что водкой злоупотребляет человек…
- И сильно?
- А сколько сильно надо для лечения, столько и била. Но не сказать, чтобы слабо, если иногда и посох разбивала…
- А чего же тогда с людьми происходило? Живы-то оставались?
- А чего с ими пьяницами будет… Тут уже после кончины матушки пьяница один приехал… Так матушка часовней ему, что на источнике, прямо по лбу врезала…
- Как это?
- А так… Наклонился воды попить, да так по лбу получил, что снегом потом оттирали…
- И что, тоже вылечился от пьянства?
- А как же… Вылечился, конечно…
- Ну, так и слава Богу…
- Конечно, слава Богу… Только часовню жалко…
- А что с часовней стало?
- А вы разве не видели, что над источником новая стоит… Это пьяница вылечившийся и построил, взамен той, прежней, которую об лоб его матушка поломала…
Пустые надежды
- Тут я такие иконы видел у приятеля, - сказал мне знакомый. - Раньше они у его бабки в сундуке в деревне лежали, а теперь, когда померла старуха, он их привез и у себя в квартире повесил…
- Верующий?
- Какой он верующий, если пьет по-черному… А иконы повесил, потому что верит, что они ему помогут… Ага… Какая, я ему говорю, помощь тебе от икон будет, если ты сам себе помочь не хочешь… Но он уперся и ни в какую…
- Да… - вздохнул я сочувственно. - Бывают и такие православные…
- А я все равно, - сказал приятель, - надежды не теряю…
- Что он пить бросит?
- Не… Что он иконы свои мне продаст… Уж очень они замечательные у него… Очень такие иметь хочется…
Родословная
Сегодня говорил с приятелем, что - увы! - мало мы что помним из своих родословных…
Вот я, например…
По матери восстановил всего два поколения… По отцу побольше - три… Я по отцу из Коми сам, один дед - чистый зырянин был.
- Вот как? - съехидничал приятель. - Значит, это твои предки епископов на Выми избивали?
- Нет… - ответил я. - Мои предки с епископом Стефаном шли…
Приятель больше ехидничать не стал, хотя и мог бы сообразить, что три поколения моих зырянских предков, которые известны мне, никак не могут дотянуться до эпохи Сергия Радонежского и Стефана Великопермского…
Но это, наверное, и есть родословная, когда корни ее до чего-то хорошего и очень надежного дотягиваются, пускай хотя бы в представлении последующих поколений…
Стояние Зои
Сел с утра за стол, и вдруг что-то зазвенело, зазвенело внутри.
Вначале хотел было заняться другим, но нет…
Начал писать и, по сути дела, написал рассказ, который уже давно думал написать - о Стоянии Зои в Куйбышеве (Самаре).
Вернее, это рассказ о молодом человеке, которого ждала Зоя и который не пришел на встречу с ней. А еще вернее этот рассказ - о встрече человека с необычным, встрече, которая могла преобразить его жизнь, если бы он сумел поверить хотя бы своим чувствам и ощущениям.
Но этого не произошло.
Итээровский скепсис помешал герою рассказа поверить в чудо. И это не Зоя застыла, превратившись в статую с иконой в руках, а герой рассказа…
Правда, еще много надо прописывать в рассказе, но главное, ощущение документальности, по-моему, передать удалось…
30 ноября 1995 года, Санкт-Петербург.
