21 год тому назад в прокат вышел фильм Лёши Балабанова "Война".
Я очень люблю эту картину и потому вновь публикую тут свою статью про нее.
Статью, которой тоже 21 год.
А фильм этот стоило бы сегодня показать снова.
Он опять стал актуален как никогда.
«… И ПРО ТЕХ, КТО БЫЛ В ПЛЕНУ…»
«Спой ты мне про войну
И про тех, кто был в плену.
Я товарищей убитых,
Как сумею, помяну…»
Геннадий Шпаликов
«Он был солдатом на чеченской войне. В плену он стал рабом. Его отпустили и сказали: не приходи больше. Но он вернулся...»
Этот рекламный слоган фильма Алексея Балабанова «Война», в сущности, являет собою сюжетный дайджест картины. И, надо сказать, что слоган этот, скорее, послужил не рекламе, а антирекламе фильма, не имевшего и десятой доли того сумасшедшего зрительского успеха, какой, скажем, имел «Брат-2».
Да и то сказать, кто из нынешней «основной» киноаудитории бодро и с песнями отправится смотреть фильм про чеченскую войну (даже от Балабанова, даже с участием Бодрова)? И ведь подсказало чутье публике, что на этом материале делать стопроцентно крутое развлекалово режиссер не станет…
В последние годы спекульнуть на этой войне пытались многие кинематографисты.
У кого-то получалось, как у Сергея Бодрова-старшего, чей фильм «Кавказский пленник» угодил сразу всем. Публике, российской киноакадемии, политкорректным пацифистам.
У кого-то не получалось, как у Александра Невзорова, от чьего «Чистилища» стошнило без исключения всех, даже самых «оголтелых». В «Нежном возрасте» Соловьева война – просто часть социальной среды. Считать фильмами о войне приключенческие сериалы («Мужская работа», «Спецназ», «Убойная сила» и т.д.) несерьезно: военный антураж – «не повод для знакомства».
Балабанову удалось сделать нечто принципиально иное.
В двух словах о том, что в фильме происходит.
Иван Ермаков (юный актер Алексей Чадов – блестящее открытие Балабанова), парнишка-дембель из Тобольска, оказался рабом в плену в Чечне. В не самых (относительно) худших условиях. Бьют, конечно. И кормят нечасто. И сидит в яме. Но ему ни головы, ни даже просто пальцев не отрезают. Незачем. Он «не коммерческий». Устрашать смысла нету.
Его товарищам по несчастью приходится куда туже…
В сущности, парочка «коммерческих» англичан стала для него счастливым билетом на волю: чтобы помочь рыжему импортному актеру добраться домой и собрать 2 миллиона фунтов для выкупа невесты, Ивана просто так, без всяких, отпускают на волю…
Правда, на воле тоже хорошего мало.
Ладно, для Ивана в Тобольске.
Для Джона в Англии тоже.
Чхать там все хотели на него и на его невесту. Никто не собирается снаряжать туда Шестой американский флот, и выкупать девчонку тоже. Не зря именно отрезанные головы английских пленных в Чечне стали первотолчком к созданию этого фильма. Их тоже не выкупили и не освободили.
К чести Джона, он не оставил затею с освобождением невесты. Именно поэтому он приехал в Тобольск за Иваном.
Не к чести Джона – он решил «отбить» немного деньжат, частично компенсировать имущество, проданное для выкупа Маргарет. И потому снимает и подробно описывает все, происходящее с ним и Иваном в Чечне. Не все понимает. Но все комментирует.
Дело в том, что весь сюжет картины – интервью Ивана, сидящего в тобольской тюрьме. Посаженного туда на основе показаний Джона.
Фильм отчетливо поделен на две части.
Первая – плен.
В ней все жестко (подчас – жестоко). Грубо. Прямо. Достоверно. Есть там не только зинданы, кровь и отрезание голов. Есть дети, которые весело, под одобрительными родительскими взглядами, отрабатывают на беззащитных взрослых приемы боя ногами. Им, этим детям, нравится бить человека, закрывающего голову руками… Их так научили и они не знают, что это плохо, не понимают, что это - люди.
Там молодые крепкие мужчины весело, с комментариями наблюдают, как голую англичанку, попросившую разрешения помыться, захлестывает и бьет о камни ледяная горная река: не утонет, ведь за шею привязана, всегда можно вовремя вытащить... Парни развлекаются.
В этой первой части самое страшное – не жестокость, а ее отсутствие. Полное отсутствие вообще хоть какого-то отношения… Бьют как куклу, в речке возят как куклу… Без эмоций. Она, эта часть, создает тот зрительский запас доверия фильму, которого с лихвой хватает на то, чтоб поверить во все, что происходит во второй, приключенческой части ленты. Чтоб не задавать себе в общем-то дурацких вопросов (например, почему никак не попадет в беглецов на плоту палящий изо всех стволов чеченский отряд, или почему одни и те же два самолета с упорством летают над одним и тем же поселком, стреляя непонятно куда и непонятно зачем).
Я не знаю никого, кому до Балабанова удалось бы снять фильм одновременно и увлекательный, и честный. Серьезное кино в жанре боевика. Кино, где человеческие мотивы, поведение персонажей, их реакции на происходящее абсолютно подлинны, несмотря на всю приключенческую романтику сюжета. Балабанов избежал натяжек «Кавказского пленника» и прочих «спасений рядового Райана».
Просто потому, что в этом сюжете действуют русский пацан, которому, в его совсем юные лета, уже фактически нечего терять (кроме своих цепей), и аглицкий прагматик, которому терять есть что (а уже потерянного – жалко).
Снимая фильм о чеченской войне, Балабанов, в общем, не вдается в выяснение вопроса о том, какая из сторон конфликта права, а какая нет. Он не делал кино о государственной политике.
Он делал кино о людях этой войны.
И здесь он знает твердо: прав тот, кто спасает. А не тот, кто рубит пленным головы и руки, и не тот, кто «сдает своих». В частности, рыжий «английский пленник», обязанный герою и собственной жизнью, и жизнью невесты. И в этом с автором «Войны» трудно не согласиться.
О фильме Алексея Балабанова «Война» уже много написано. Практически, каждый писавший о картине отмечал, что Балабанов – едва ли не единственный из ныне работающих кинорежиссеров – снимает кино с ясно выраженной гражданской и человеческой позицией. Что он как никто умеет находить для этой позиции адекватные средства выражения. Что, делая свое кино, Балабанов изъясняется тем киноязыком, который приемлем для всех слоев аудитории. Словом, что Балабанов – мастер.
Писали о слабостях сценария, о том, что невнятны и неинформативны диалоги (как-нибудь просто вслушайтесь в то, о чем люди вокруг вас говорят между собой: наверное, очень внятно, жутко информативно!).
Впрочем, писали и о центральном герое фильма, который, якобы, «в воде не горит и в огне не тонет». Называли его и головорезом, и убийцей, и отморозком.
Правда: есть в «Войне» такой мотив – «необыкновенная история, похожая на сказку». История про то, как мальчик прямо на наших глазах становится мужчиной.
Правда: для этого ему понадобилось оказаться на войне.
Правда: это не самый лучший способ быстро повзрослеть. Есть другие? Предлагайте.
Был такой фильм «Судьба человека» Сергея Бондарчука. В нем мало было собственно войны. Так, яркие, но краткие эпизоды. И время в нем скакало по воле рассказчика (если помните, и там сюжетной основой был рассказ героя). И там обыкновенный русский мужик сам про себя до войны мало понимал. Не знал, на что способен. Жил себе и все. А потом стал героем. В прямом патетическом смысле. И это никого не коробило. Война была другая? Безусловно. Время, люди были другие? Наверное. Но, увы, «времена не выбирают»…
Так вот, Алексей Балабанов снял свою «Судьбу человека».
И оттого, что кому-то эта история кажется не вполне «политкорректной», что кто-то в ней обнаруживает голливудскую профессиональную оснастку и голливудские модели, ничего не меняется. В конце концов, если взглянуть на вещи прямо и здраво, то нетрудно обнаружить, что и великий советский кинематограф эпохи своего «золотого века» очень много роднило с золотым веком Голливуда.
Режиссерская и сценарная изобретательность, а так же густое, обильное, подробное «человеческое наполнение» – были не самыми худшими свойствами обеих кинематографий.
Впрочем, все это – второстепенное.
Первостепенно важно, что на нашем кинонебосклоне, наконец, появился фильм, который непременно вызывает эмоциональный отклик у каждого смотрящего, независимо от того, согласен он с режиссером или нет.
Фильм не о войне, а о человеке. И о том, как он остается человеком между молотом и наковальней двух равно бесчеловечных идеологий. Цинизма идеологии моджахедов (вовсе не только чеченских), не признающих человека ни в ком, кроме себе подобных. И гуманизма западного толка, призывающего любить человечество и глубоко равнодушного к конкретному человеку (своему ли, чужому ли – все равно), ибо это «личное дело». Можно было бы привести массу примеров тому из сегодняшней международной политики, да стоит ли?
Не в кино, в реальности, наше общество не может пожаловаться на недостаток представителей обеих этих идеологий внутри самого себя. Человек, не принадлежащий к тем или к другим, в этом обществе лишний. Это не потерянное поколение. Это просто «лишние люди». Везде, кроме войны. Увы.
С сожалением придется констатировать, что практически все сегодняшнее отечественное кино маргинально. То есть, если во всем мире маргинальное кино – одно из направлений, прерогатива дебютантов (после первого же успеха, как правило, переходящих в мейнстрим), или узкой группы мастеров, избравших его для себя как средство самовыражения, то в России мейнстрим фактически отсутствует.
В результате мейнстрим на экранах российских кинотеатров представлен только… американскими фильмами и фильмами Балабанова. Его картины – наш единственный «ответ Голливуду». Кстати, Балабанов доказал, что и маргинальное кино может делать куда более успешно, чем все адепты вместе взятые («Про уродов и людей»). Так что мейнстрим – это его сознательный и принципиальный выбор.
Выбор человека, который знает, что кино не может существовать вне зрителя, вне проката. Что кино делается (или хотя бы должно делаться) не для фестивальных отборщиков или «продвинутых» кинокритиков. И, наконец, которому хочется не только «себя показать», но и дать возможность людям посмотреть. Впрочем, хотеть – не фокус. Балабанов это еще и умеет. И потому, что блестящий профессионал. И потому, что талантлив.
И еще потому, что принципиально не желает угождать кому бы то ни было.
Он так думает. Он в это верит. И заставляет, хотя бы на два часа, следовать за собой всякого, кто оказался в кинозале.
Ирина ПАВЛОВА.
2002.
