Точкой отсчёта создания ядерного щита, долженствующего послужить ответом на выковывание США атомного дамоклова меча, который они намеревались вознести над миром, надолго обеспечив своё глобальное доминирование, стало 11 февраля 1943 года. В этот день (событию исполнилось ныне 80 лет) И.В. Сталин подписал решение Государственного комитета обороны о начале в СССР работ по созданию атомной бомбы.
Ко втягиванию страны, и без того изнемогавшей под бременем военных расходов, нёсшей на себе основную тяжесть противостояния с главной угрозой всему человечеству – германским фашизмом, в новые большие расходы, советское правительство вынудили обстоятельства поистине чрезвычайные.
К моменту разворачивания «Манхэттенского проекта» (13 августа 1942 года) в Америке по донесениям разведки точно знали, что немецкий «Урановый проект», в который были задействованы 22 научные организации, и привлечены выдающиеся физики Вальтер Боте, Карл-Фридрих фон Вайцзеккер, Пауль Хартек и многие другие, добившиеся значительных успехов в деле расщепления атомного ядра, тем не менее находится на тупиковом пути, а руководство Третьего рейха не проявляет к нему должного интереса ввиду громадных трат на его реализацию, весьма туманных перспектив и отдалённых результатов создания подобного «сверхоружия»*.
Ещё меньше опасений в США вызывала японская ядерная программа, проводимая доктором Ёсио Нисина, поскольку эта страна и без того находилась на пределе своих военно-финансовых возможностей.
Основные локации Манхэттенского проекта
Против кого в таком случае создавалась «супербомба», работы по которой американцами велись в глубочайшей тайне от СССР, своего самого состоятельного союзника в борьбе с фашизмом? Ответ очевиден. Ведь советские физики, в отличие от английских, канадских и европейских** (бежавших из нацистской Германии и оккупированной фашистами Франции) были единственными, кого не пригласили в «Манхэттенский проект». Несмотря на то, что они могли внести в него весьма существенный вклад.
…Россия с самого начала была прекрасно осведомлена о возможностях, которые создавало открытие явления радиоактивности в конце XIX века, в том числе в военной сфере. Но счастливо избежала ядерного психоза, охватившего Запад.
Представление об этом даёт, в частности, стихотворение Андрея Белого, написанное в 1919 году:
Мир рвался в опытах Кюри
Атомной, лопнувшею бомбой,
А электронные струи –
Невоплощенной гекатомбой.
Первым русским учёным, осознавшим значение таких открытий, был В.И. Вернадский. Ещё в начале ХХ столетия он в связи со вступлением «в новый век лучистой – атомной энергии» призывал изучать радиоактивные минералы России, выяснять, «что хранит в себе в этом отношении почва нашей родной страны». В 1909-м Владимир Иванович возглавил исследования явлений радиоактивности, организовал Радиевую комиссию Академии наук и Радиологическую лабораторию, выросшую в 1922 году в Радиевый институт, в 1915-м привлёк работе в ней В.Г. Хлопина, надолго ставшего в СССР ведущим авторитетом в новой дисциплине.
В.Г. Хлопин и Радиевый институт в Санкт-Петербурге, ныне носящий его имя
Другим центром ядерных исследований стал Ленинградский физико-технический институт, основанный в 1918 году. Там под руководством академика А.Ф. Иоффе выросли специалисты советского ядерного проекта, в том числе «отец» атомной бомбы И.В. Курчатов и его ближайший сотрудник Ю.Б. Харитон, в предвоенные годы совместно с Я.Б. Зельдовичем впервые осуществивший расчёт цепной реакции деления урана.
Третьим, и не последним центром по теме атомных исследований заявил себя Харьковский физико-технический институт, где 10 октября 1932 года молодые учёные Антон Вальтер, Георгий Латышев, Александр Лейпунский и Кирилл Синельников впервые в СССР расщепили ядро атома лития. Чуть опередив их, в апреле, подобные результаты были достигнуты Джоном Кокрофтом и Эрнстом Уолтоном в Кембридже. Таким образом, в штурме атомного ядра наши учёные шли «ноздря в ноздрю» с физиками Запада.
Фотокопия номера газеты «Правда» за 22 октября 1932 года с рапортом харьковских учёных правительству о расщеплении ядра лития
Кое в чём даже опережали: сотрудники ХФТИ Фриц Ланге, Владимир Шпинель и Виктор Маслов предложили в 1940 году проект атомной бомбы с использованием урана-235, обычной взрывчатки для создания критической массы, и тем самым запуска цепной реакции (что используется по сей день), а также центробежный способ разделения изотопов, который доныне является основой их промышленного получения.
Проект этот тем не менее в большей степени являлся лишь «игрой ума»: те же продвинутые английские физики-ядерщики, два года спустя взятые в «Манхэттен», были далеки от понимания нужной для взрыва критической массы урана. Она колебалась, по расчётам, от фунта до сотен килограммов. И это был лишь один из сотен вопросов, на которые физики искали ответы.
То самое историческое распоряжение ГКО СССР от 11 февраля 1943 года, положившее начало работ по созданию атомной бомбы
Решение от 11.02.1943 года было не первым документом ГКО, высшего в военное время органа власти, по данной проблеме. Ему предшествовало Постановление от 27 ноября 1942 года «О добыче урана», и Распоряжение «Об организации работ по урану» от 28 сентября 1942 года, ставшее, вероятно, непосредственным откликом на запуск «Манхэттена». То есть накоплением «начинки» бомб предусмотрительно озаботились ещё до собственно их создания.
В то же время по воспоминаниям бригадного генерала Лесли Гровса, военного руководителя «Манхэттенского проекта», его спасло только «чудо»: случайное обнаружение в доках нью-йоркского порта свыше тысячи тонн урановой руды из Конго, месторождения которой были уже затоплены, годами хранившейся, будучи никому не нужной.
На принятие столь важного решения повлиял также обильный поток поступавшей в ГКО научной (от учёных СССР, чрезвычайно встревоженных возможностью создания за рубежом невероятно разрушительного оружия) и разведывательной информации, где убедительно сообщалось о том же.
Советские разведчики Джон Кернкросс (слева) и Дональд Маклейн
Особого внимания о делах наших лукавых «союзников» заслуживали донесения от советских разведчиков, членов знаменитой «Кембриджской пятёрки» Джона Кернкросса, высокопоставленного офицера британской разведки, и Дональда Маклейна, первого секретаря английского посольства в Вашингтоне, содиректора от Великобритании в «комитете совместной политики», координировавшего деятельность «Манхэттенского проекта» и аналогичного английского «Тьюб Эллойз проекта».
Многие технические детали им были неведомы, но их передали в СССР десятки сотрудников «отца» американской атомной бомбы Роберта Оппенгеймера: Клаус Фукс, Мортон Собелл, Теодор Холл, Дэвид Грингласс, Бруно Понтекорво, Алан Мэй, Морис Уилкинс и многие другие (некоторые имена не раскрыты до сих пор), которых опекали около двухсот советских разведчиков-нелегалов.
Около 12 тысяч листов секретной документации было получено через них. По словам генерал-лейтенанта П.А. Судоплатова, «через 12 дней после окончания сборки первой атомной бомбы в США описание её устройства уже было получено в СССР». То есть когда в Потсдаме Трумэн «намекал» Сталину на обладание неким «супероружием» и по его спокойной реакции сделал вывод, что советский лидер «ничего не понял», тот вполне владел ситуацией.
Четверо из многих советских разведчиков-нелегалов, работавших в «Манхэттенском проекте», слева направо: Анатолий Яцков, Леонид Квасников, Владимир Барковский и Александр Феклисов. Фото СВР России, 1967 год. Все они удостоены звания Героя Российской Федерации
Сказанное отнюдь не означает, что «СССР у США атомную бомбу украл». Добытые внешней разведкой данные действительно позволили Советскому Союзу избежать многих ошибок, закономерно возникающих при движении по новому пути, выиграть время и сэкономить огромные ресурсы.
Но сложа руки советские учёные-атомщики отнюдь не сидели. Упомянутые постановления и распоряжения ГКО предоставляли им возможность создавать научные центры и лаборатории, насыщая их необходимым оборудованием и персоналом, и это в самое напряжённое для страны время.
Отдачей от них послужило то, что советский оружейный плутоний был гораздо чище, следовательно мощнее. Создали они и собственный проект взрывного ядерного устройства, и лишь волей высшего руководства страны первая атомная бомба «РДС-1» стала по сути копией американских «Штучки» и «Толстяка», возвестивших миру начало эры ядерного оружия. Далее руки им были развязаны, и они многим смогли удивить заокеанских коллег.
Создатели советского ядерного оружия Ю.Б. Харитон, К.И. Щёлкин, И.В. Курчатов в минуты отдыха
На первом этапе реализации программы создания ядерного оружия в СССР (с февраля 1943-го по август 1945-го), ею руководил член ГКО В.М. Молотов. Безошибочное выделение из более чем четырёхтысячного отряда физиков-ядерщиков именно И.В. Курчатова, как научного руководителя, создание первоначальной исследовательской базы – вероятно, его заслуга.
В новое качество эта программа перешла 20 августа 1945 года, спустя две недели спустя после варварских бомбардировок американцами японских городов Хиросимы и Нагасаки, в чём не было военной необходимости. То был явный знак СССР: вы – следующие, если не подчинитесь нашему диктату. Сигнал был понят правильно: аргументом в диалоге с зарвавшимися милитаристами может быть только сопоставимая сила.
В этот день 20.08.1945-го был создан «Специальный комитет при ГКО СССР». Возглавил его наделённый практически неограниченными полномочиями по привлечению любых средств и ресурсов народный комиссар внутренних дел Л.П. Берия (который «в теме», но только по линии разведки, был момента назначения на должность наркома, с декабря 1938 года).
В состав комитета вошли два учёных: И.В. Курчатов и П.Л. Капица, руководители партии, правительства, оборонной промышленности, всего девять человек. Подчинялся спецкомитет непосредственно И.В. Сталину.
Задачи перед ним ставились небывало-грандиозные: не «супербомбу» ему надлежало изготовить, а создать целую отрасль промышленности – атомную.
Строительство Нижне-Туринской ГРЭС – одного из сотен объектов советской программы создания ядерного оружия
Не только бомба, но и сам советский атомный проект имел схожие черты с американским (и любым другим по данной тематике: английским, французским, китайским и т. д.). Лишь 10 процентов средств «Манхэттенского проекта было потрачено на разработку и производство оружия (на чём мы, возможно, действительно несколько сэкономили благодаря разведке).
Остальные 90 процентов, а это свыше 20 миллиардов долларов в современных ценах, ушли в США на строительство заводов и производство расщепляющегося материала. Такие «украсть» из-за границы было никак невозможно: обогатительные фабрики и электростанции для обеспечения их работы, сотни других основных и вспомогательных производств надлежало построить, отладить и ввести в строй действующих самим.
Сделав это в условиях послевоенной разрухи, дефицита средств и ресурсов, опираясь исключительно на собственные силы, поскольку разразилась уже новая холодная война, и СССР вновь оказался во вражеском окружении.
Считая от времени создания спецкомитета до успешного испытания первой советской атомной бомбы 29 августа 1949 года прошло четыре года: немногим более, чем потребовало осуществление «Манхэттенского проекта». Принимая во внимание, что один из них реализовывался в стране, на территорию которой не ступила нога врага, а сама она немыслимо обогатилась на войне, а другая вынесла на себе основную тяжесть её и лежала в руинах, этой разницей и вовсе можно пренебречь.
Успешное испытание бомбы «РДС-1» 29 августа 1949 года положило конец ядерной гегемонии США
Важно то, что «советская бомба легла на чашу ядерных весов, тем самым сохранив баланс сил», – писал один из исследователей данной проблемы. «План США по ядерной бомбардировке 20 крупнейших городов Советского Союза [начертанный сразу после Хиросимы] был сдан в архив – как оказалось, навсегда».
Туда же отправились и многие подобные, появившиеся позже***.
* «Урановый проект» Германии был фактически закрыт в марте 1943 года с передачей работ из имперского Управления вооружений в ведение исследовательского совета.
** Их всех до единого выставили за дверь «Манхэттенского проекта» после успешного испытания атомных бомб летом 1946 года согласно принятому закону Макмагона, запрещавшему передачу атомной информации кому бы то ни было, даже Лондону, что подтверждает изначальную установку Вашингтона на ядерное доминирование.
*** В декабре 2015 года власти США рассекретили план ядерного удара по СССР 1959 года. Целью американских военных были более 1200 объектов, в том числе в Москве и Ленинграде. На Москву собирались сбросить целых 179 бомб («АиФ»). Ответный удар СССР уже тогда гарантировал Америке нанесение неприемлемого ущерба. Но подобные планы-химеры строились и далее. Далеко факт, что их не создают и сейчас.
