Вторая Мировая война означала начало всеобъемлющей гражданской войны «всех против всех в Югославии».
Сербский народ находившийся в многонациональной и разнорелигиозной среде Балкан, инстинктивно рассчитывал на помощь «матери России» в своих конфликтах с другими балканскими народами, в том числе с православными болгарами, что порождало немало обид на русских с сербской стороны.
Однако то, какова власть будет в этой «матери России» его не слишком интересовала. И вскоре выяснилось, что основную его массу мало интересовала судьба русского народа в самой России.
Являясь по своей сути собственником, и основывая свое благополучие на домашнем хозяйстве и торговле, сербы традиционно к вопросам идеологии и геополитики относились равнодушно.
Показательно, что основу красных партизан Тито составили в начале городские круги, менее подверженные «собственнической психологии», и потому идейно убеждённые, тогда как неуспех четников во многом объяснялся тем, что масса четников была привязана к интересам своей общины.
В силу этого русские белоэмигранты, лишённые Родины и домов, в сербской среде особого сочувствия не вызывали, и, более того, воспринимались как неудачники. И это несмотря на сам факт того, что вступление России в Первую Мировую войну во многом было вызвано как раз поддержкой сербов против Австрии.
Когда же русские эмигранты взяли оружие в руки, они стали вызывать в сербской среде уже открытую неприязнь, как «зарвавшиеся чужаки». Сербы воспринимали русских как своего рода чужое племя, которое может быть им союзным, а может и неприятельским.
Складывалась парадоксальная ситуация, когда отношение к русским эмигрантам в клеро-нацистской Независимой Державе Хорватской было лучше, нежели в тех сербских краях. которые контролировались т.н. «Недичевской Сербией». Это было следствием того, что хорваты воспринимали белоэмигрантов в качестве союзников по борьбе с большевизмом, а сербы находились под влиянием британской, а также левацкой пропаганды. Таким образом, улучшилось отношение к Советской России (а к самим русским белоэмигрантам, соответственно, отношение ухудшилось), а также наших соотечественников стали воспринимать как «союзников своих врагов – немцев».
В 1941 году в Югославии проживало тридцать тысяч эмигрантов согласно «Вестнику Общества русских ветеранов Великой войны» (1988 год, № 262), тогда как согласно Николаю Казанцеву («Легендарный Русский корпус». «Наша страна». 1992 год. № 167) через созданный Русский охранный корпус прошло 17090 человек, большинство из которых были члены РОВСа, точнее его 4-го отдела, покрывавшего Югославию. С 1938 года должность председателя РОВСа занимал генерал-лейтенант Алексей Петрович Архангельский.
Согласно данным Бюро по защите русской эмиграции, в Сербии было убито двести пятьдесят русских («В смятенные годы». Чухнов Н.Н. «Наши вести». 1991 год, №№ 1-2).
***
Согласно книге «Русский корпус на Балканах 1941-45» вышедшей в 2008 году в издательстве «Вече» самой организации русской белоэмиграции способствовало то, что в ходе восстания четников и партизан летом 1941 года в Подринье, партизаны захватили рудники антимония в Заяче и Столице, а также городок Крупань, в котором находилась металлургичекая фабрика, перерабатывающая руду антимония.
В ходе наступления партизан и четников немцы были отсюда выбиты, а в городах Шабац и Лозницы, являвшихся центрами региона Подринье в Сербии, оккупанты оказались в окружении.
В Шабце находилась большая колония русской эмиграции, которую партизаны открыто грозились уничтожить.
В данном случае то, что эти русские покинули Россию как раз потому что в ней произошла революция вызванная во многом Первой Мировой войной, в которую Россия вступила как раз ради защиты Сербии, ни партизан (основную массу которых составляли как раз сербы), ни сербских четников не особо интересовало.
Коммунисты сумели использовать традиционный шовинистический элемент в сербском народе, когда ради реальных или вымышленных дивидендов могших быть полученными «своими» возникало чувство колективной неприязни к «чужакам». В данном случае Сербия возвращалась к временам османского владычества когда основным мерилом в обществе становились племенные интересы. Русские вне зависимости от своих убеждений в силу своей многочисленности и общего высокого образования просто не могли быть поглощенными подобной племенной средой, тем более, что последняя сразу же оказалась охваченной волной кровавых столкновений. Никакого иного выхода, кроме самоорганизации и вооружения у русских просто в таких условиях не оставалось. В данном случае вопрос «освободительного» похода в Россию просто не мог существовать, ибо для начала надо было просто выжить в новых условиях.
Вот поэтому-то живущий в Шабаце кубанский есаул Иконников и организовал отряд в сотню человек и добился у немцев выдачи ему оружия.
***
Главным союзником русской белой эмиграции - согласно воспоминаниям ветеранов этого корпуса - были вооруженные формирования созданного немцами правительства Сербии во главе с бывшим военным министром Югославии генералом Миланом Недичем, достаточно известным военным теоретиком королевской армии, отличившегося в годы Первой Мировой войны.
Однако у Милана Недича в распоряжение имелись лишь относительно небольшие силы Сербской державной стражи (Српске државне страже) и Сербской пограничной стражи (Српске граничне страже), а также «Сербский добровольческий корпус» созданный руководителем праворадикального «югославского» движения «Збор» Дмитрием Лётичем, а также отряды четников воеводы Косты Печанца, героя Первой Мировой Войны.
Основная же масса сербов прямо или косвенно поддерживали четническое движение полковника разведуправления Генерального штаба королевской армии Драголюба Михайловича, организовавшего в мае 1941 года на горном хребте Равна Гора в горах Сувобора в Сербии «Штаб четнических отрядов армии Югославии (Команду Четничких одреда Југословенске војске)» и находившегося в подчинении королевского правительства Югославии в Лондоне.
Четники не желали никаких соглашений с командованием Русского охранного корпуса как раз в силу указаний из Лондона, и потому его личный состав, как и состав лётичевского СДК, рассматривали как неприятеля.
В данном случае были отнюдь не выдумкой коммунистической пропаганды массовые убийства несербского населения, как и созданные четниками «черные тройки» для ликвидаций всех своих политических противников, тем более что существуют документы в архивах о подобных приказах, отдававшихся главнокомандующим силами четников Драже Михайловичем и его политическим руководителем Слободаном Йовановичем.
В сложившейся ситуации сербский крестьянин в глазах русской белой эмиграции показал себя хоть и не сторонником коммунистических и идей, но исключительно ксенофобичным, так что русским белоэмигрантам и не могло придти в головы попытаться установить с четниками какой-либо союз.
К тому же четническое движение Дражи Михайловича, руководствуясь идеологией сербского национализма, воспринимало русскую белую эмиграцию как ему ненужный фактор и в пылу национального энтузиазма четники не нуждались в иных кадрах, кроме сербских. В дальнейшем после того как четникам Михайловича пришлось в одних колонах с частями Русского корпуса как и частями «Сербского добровольческого корпуса» былые разногласия были сняты и тот же Дмитрий Лётич планировал создание «югославского правительства» в Словении желая обьединить как свои силы так и четников с «антикоммунистическими» силами словенцев и хорватов, однако его смерть в автокатастрофе помешало этим планам.
В глазах русской белоэмиграции (то есть той её части, которая, сохранив старые принципы, ею и осталась, ибо те, кто пошёл на сотрудничество с советской властью, уже не могли считаться белой эмиграцией) сербы с началом Второй Мировой войны в своей массе союзниками не являлись, ибо в здравом уме вступать в ряды четников ни один белоэмигрант просто бы не стал.
Подрывать немецкие поезда, получая с британских самолетов оружие и продукты, дабы в рядах четников способствовать победе Красной армии ни один белогвардеец просто не мог.
В итоге Русский Корпус нередко самостоятельно проводил операции против четников, как, например, в районе Любовии (Подринье) осенью 1943 года. При этом немецкое командование одобрило расстрел заложников в случае нападений на личный состав Русского охранного корпуса.
С формальной точки зрения, этот корпус был на неприятельской для четников стороне, но стоит помнить, что фактически в Югославии была гражданская война, в которой куда большую угрозу друг для друга представляли местные формирования, которые лишь использовали борьбу «великих сил» в своих целях.
В данных условиях усташи НДХ и албанские баллисты представляли куда большую, чем немцы, угрозу физическому существованию сербов в Хорватии, в Боснии и Герцеговине и на Косово и Метохии. Для четников же Сербии главную угрозу представляли партизаны, которые стремились уничтожить старый сербский общественно-политический порядок, включая частную собственность на землю и православную церковь, как и государственные институты королевской власти, создаваемые сербским народом почти полторы сотни лет. В таких условиях четникам был важен каждый союзник. Однако, четники проявили присущую балканским славянам переоценку своих сил и возможностей. Их отрезвление произошло слишком поздно, когда они оказались в одних колоннах с отступавшими через Хорватию в Словению отрядами лётичевского СДК и Надо заменить на донскими,кубанскими и терскими казакам 15 кавалерийского корпуса СС Гельмута фон Панвица, также являвшимся с частью своих казаков гражданином Югославии, и частями охранного корпуса.
Потому особого выбора у белой эмиграции в Югославии и не было и она должна была либо отказаться от борьбы, либо подержать немцев, которые и боролись против советской власти.
В итоге как раз усилиями всей русской белоэмиграции и был создан Русский охранный корпус в Сербии, чьим главным противником стали югославские коммунисты, так как немецкое командование в силу партийной нацистской линии, не дало корпусу ни оказаться в России, ни набирать там личный состав, ни соединиться с армией генерала Власова - вопреки просьбам командования корпуса.
Гитлер рассматривал русский корпус как неблагонадёжный, и потому и не отправлял его в Россию, где он снял с должности начальника генштаба вермахта генерала Браухича за его предложение создать русское правительство.
***
В Сербии немецким командованием было разрешено русским организовываться лишь потому, что осенью 1941 года Вермахт завяз под Москвой, а поставки стратегических металлов из бывшей Югославии оказались под угрозой срыва, так же, как и под угрозой срыва оказалось снабжение армии Роммеля в Северной Африке.
К тому же сама коммунистическая партия Югославии в русской белоэмиграции видела врага и вне зависимости от создания корпуса, красные партизаны истребляли бы и изгоняли русских белоэмигрантов.
В конце концов ни советские, ни югославские коммунисты и не скрывали что борются против тех идей во имя которых белые и воевали в годы гражданской войны.
Белые были идейными борцами против коммунизма, и выбора у них не было. И им либо надо было отказаться от антикоммунизма либо от борьбы.
Вступали они в ряды корпуса ради патриотических побуждений, прекрасно помня, как в годы революции и гражданской войны всё что называлось русским и православным было объявлено «контрреволюционным» делом, за которое полагался или расстрел, или лагеря.
Те, кто ныне обвиняет Русский корпус в предательстве «забывают» то, что русскую эмиграцию преследовали как раз только за верность идеям России.
В 90-х годах советская пропаганда об «изменниках и палачах среди русских белоэмигрантов» как-то утихла, ибо именно коммунистическая номенклатура, а вовсе не кто-то из заграницы сделала то, о чем предупреждала русская эмиграция – окончательно разрушила Россию в угоду собственным личным интересам.
***
Сербские историки подобный вопрос обходят, так как для них история русской белоэмиграции неинтересна. И в лучшем случае отделываются общими комментариями о русских, как о пособниках фашистов, тогда как в сербском народе данная тема забыта.
«Антифашизм» известный ныне жупел, однако ко времени начала Второй Мировой войны эмиграция находилась в Югославии два десятка лет, и окружающимися народами воспринимались не как белые (кстати тогда с белыми в СССР ассоциировались монархизм, православие и национализм), а как русские. К тому же в корпус вступали и потомки эмигрантов, родившиеся и выросшие в Югославии.
Русская белоэмиграция пережила трагическую судьбу.
Готовясь десятками лет к освобождению России и восстановлению там былого православного царства, она не заметила того, что русский народ в Советской России к началу Второй Мировой войны массово отказался от Православия и на привычные белым девизы не реагировал.
Излишняя идеализация народа не дала возможность белой эмиграции понять, что основная масса народа в СССР к тому времени понимала лишь государственную силу. И когда Гитлер запретил генералам вермахта создавать правительство России, этим он лишил народной базы всех противников Красной армии, не считая малочисленного казачества.
Немцы же при всей своей военной гениальности в политическом плане оказались малоуспешными ибо из-за расовых теорий Гитлера, отказались от огромной русской мобилизационной базы.
Тем самым Русский корпус со своей массой командного кадра способный послужить основой для создания нескольких полноценных дивизий, так и не сыграл той роли, которую предназначала ему белая эмиграция. Немудрено, что это привело к закономерному поражению Белой идеи.
Лишь после прорыва советских войск в Югославию проявились боевые качества корпуса, но хотя он и сыграл важную роль в выводе немецких войск из Греции, однако на Восточном фронте его подразделения так и не появились. При этом Гитлер отправлял на Восточный фронт хорватские части НДХ, тем самым ослабляя фронт против партизан Тито при не слишком существенных результатах.
***
Согласно книге «Чины Русского Корпуса. Биографический справочник в фотографиях» (Волков С.В., Стрелянов (Калабухов) П.Н. «Чины Русского Корпуса. Биографический справочник в фотографиях». - М., 2009) корпус официально начал формироваться 12 сентября 1941 г. в день памяти Св. Александра Невского и так в одном 1-м полку состояло свыше 130 участников Первого Кубанского («Ледяного») похода. Корниловец полковник И.М. Кондратьев (19 ранений на 1919 г.) привез в Белград знамя 2-го Корниловского ударного полка, ставшее знаменем 3-го полка Русского Корпуса.
Генерал Скородумов разрешил тем, кто не может вступить в ряды корпуса, не делать этого, но обязал их явиться в центр Русского корпуса в Русском доме при Белградской русской православной церкви, объяснив причины, препятствующие вступлению в корпус.
Цель Скородумова была достаточно ясно указанна им в его приказе: возрождение Русской армии и возрождение России.
Этого не могли ему простить не только коммунисты, но и нацисты, и 14 сентября он был арестован гестапо. Все же работа по набору личного состава в Русский корпус была продолжена генералом Штейфоном, который в годы гражданской войны был начальником штаба у генерала Кутепова.
Генерал Штейфон проявил себя принципиальным командиром, отстаивавшем интересы корпуса как русского воинского формирования, вопреки нацистской партийной линии, направленной против самостоятельности русских.
Показательно, что как раз благодаря Русскому корпусу в эмиграции «второй волны» были сохранены многие русские национальные организация, велика роль ветеранов этого корпуса и в деятельности Русской Зарубежной Православной Церкви.
Личный состав корпуса считал долгом чести продолжить борьбу с большевиками и потому как свидетельствуют ветераны корпуса в книге «Русский корпус на Балканах» считал себя освободителями России, а не её предателями.
В корпусе многие офицеры Белой Армии после двадцатилетнего перерыва вновь несли службу рядовыми. Хотя преобладали военнослужащие в возрасте выше среднего, боевая подготовка шла успешно. И силами самих русских, так как немцы в казарменную жизнь мало вмешивались.
Из двух батальонов (под командованием полковника Шатилова и под командованием генерал-майора Зборовского) и пяти рот (командиры-полковник Гордеев-Зарецкий, полковник Гранитов, полковник Тихонравов, полковник Скляров и генерал-майор Игнатьев) был создан стрелковый полк под командованием генерал-майора Кириенко.
Командир полка получил чин оберста, командир батальона – чин майора, а командир роты – чин гауптмана. Корпусным священником стал отец Иоанн Гандурин, а полковым священиком-иеромонах отец Анатолий Медведев.
К 1 октября корпус насчитывал 893 военнослужащих. Приказом германского командования от 2 октября 1941 года корпус получил название «Русский охранный корпус» под командованием генерал-майора Штейфона и начальника штаба (служба генерального штаба) генерал-майора Гонтарева.
Подготовка корпуса велась до 1943 года по уставам Русской императорской армии, а после 1943 года по уставам немецкой армии. Для подготовки новобранцев был создан юнкерский батальон в корпусе, а впоследствии создавались отдельные юнкерские роты и взводы.
В связи с большой территорией дислокации подразделений корпуса большой проблемой была подготовка личного состава. В силу этого пришлось разбить юнкерский батальон на роты, а также организовать выезды преподавателей в подразделения, а затем готовить преподавателей и инструкторов в самих подразделениях.
8 октября полк был переименован в сводный, состоящий из четырёх батальонов: юнкерский (командир генерал-майор Егоров), второй (полковник Шатилов), третий (генерал-майор Зборовский), а 16 октября был создан 4-й батальон под командованием полковника Тихонравова.
Глава Зарубежной Русской Православной Церкви митрополит Анастасий посетил казармы корпуса с чудотворной иконой Коренной Божьей матери и освятил место для походной полевой церкви.
Части корпуса в полном составе участвовали в богослужениях, в том числе и в русской православной церкви Святой Троицы в Белграде.
18 октября было начато создание 2-го сводного полка под командованием генерал-майора Егорова.
23 октября было начато формирование бригады из двух полков с начштаба бригады генерал-майором Кириенко, командиром 1-го полка генералом Зборовским и командиром 2-го полка генерал-майором Егоровым. Общая численность бригады достигала 2383 военнослужащих. Однако 18 ноября Русский охранный корпус был переименован немецким командованием в Русскую охранную группу, полки переименованы в отряды, батальоны в дружины, а роты в сотни, тогда как штаб бригады был расформирован, а его офицеры и солдаты были переведены в штаб корпуса.
Бывшие военнослужащие запорожского полка Кубанской Казачьей дивизии в Сербии создали певчий хор под руководством бывшего командира Запорожского полка полковника В.И.Рудько. После смерти Рудько 9 апреля 1941 года группа запорожцев во главе с есаулом бароном С.А.Энгельгардтом, прибыв 16 октября 1941года в Топчидерские казармы в Белграде, сдала штандарты и знамена Кубанской Казачьей дивизии и все добровольно вступили в ряды 1-го полка генерала Зборовского отдельным взводом, сначала как 2-й взвод в 8 сотен, а затем с переформированием в казачий полк, взвод переформирован в отдельный саперный взвод.
«3/XII-41 г. Дорогой Иван Иванович!
В Сербии сформирован охранный корпус из эмигрантов в 1000 человек, в котором бригада казаков в 308 человек. Недавно в эту бригаду из Хорватии прибыл бывший конвой Его Величества - терцы и кубанцы в 300 человек, так что в бригаде уже больше 600 казаков. В Берлине, при помощи эмигрантов... формируются из советских пленных большие воинские части... Россия будет существовать, и Россия целая и дружественная Германии...»
Цит. по: Борисов (Ильин) И.В. «Казаки в изгнании и борьбе» - М.,2007
В поселке Белящи под хорватским Осиеком немцами был создан отряд из белых казаков, получивший название «Гвардейский дивизион». Его командиром стал полковник Рогожин, который смог получить разрешение немецкого командования на включение дивизиона в состав Русского корпуса.
Дивизион прибыл в Белград 29 октября 1941 года, причём немцы разрешили казакам сохранить свою казачью форму.
Дивизион был зачислен в 3-й батальон русского корпуса как 7-я гвардейская сотня, а Рогожин был поставлен командиром 3-го батальона.
Тот же Поляков записал 27 мая 1943 г.: «Генеральная линия идет где-то мимо нас, и я могу и на голову стать, и тогда не получиться ничего толкового. Тяжело лезть искренне в друзья к тому, кому, как мне начинает казаться, совершенно наплевать на нашу дружбу. Был у меня человечек с востока, не казак, парень толковый и дельный. Он говорит, что на восток пустят лишь тех, кто поймет желание немцев, их новые идеи и их направление. Я после этого целую ночь юлой на койке вертелся и к утру пришел к выводу, что я вообще ничего не понимаю. Мне казалось, что наша готовность жертвовать всем для борьбы на востоке, наше поголовное желание принять в ней участие с лозунгом, говорящим о новых принципах и новой Европе, наша прошлая антикоммунистическая и националистическая работа – достаточный залог всему. Ан нет – или чего-то мы не поняли, или чего-то у нас не хватает, или мы не нужны совершенно и лишний балласт…». (А.Ю. Тимофеев «Русский фактор. Вторая мировая война в Югославии. 1941-1945», 2010).
***
В оккупированной Венгрии в Воеводине русским было разрешено под венгерским командованием создать лишь «Русское военное представительство» из всех русских военных организаций, действовавших до этого в Воеводине, в первую очередь – в Новом Саде.
Силами этого представительства в Новом Саде был создан «Новосадский батальон», который в конце декабря 1941 года после дипломатических переговоров Германии и Венгрии вошёл в состав корпуса.
Сбор добровольцев в Новом Саде сопровождался большим патриотическим подъемом и энтузиазмом в среде русской эмиграции. На улице царя Николая II (была тогда такая улица в Новом Саде) был снят дом, где под руководством заведующего отделением Корпуса Императорской Армии и Флота генерал-лейтенанта Апухтина и председателя Новосадского района РОВС генерал-майора Черепова был объявлен набор добровольцев.
***
Надо отметить, что никаких обязанностей по вступлению в ряды корпуса русские эмигранты не имели, ведь они проживали либо под немецкой либо под венгерской оккупационной властью.
Первой операцией корпуса было участие в разгроме контролируемого партизанами Тито и четниками Михайловича района в районе Ужицы.
С 20 по 25 ноября 1941 года силы 1-го полка были переброшены под Лозницу и Шабац. Оттуда они начали наступление на посёлки Заяча и Крупань, занятые партизанами, и заняли их 25 ноября при поддержке сербских четников отряда Райко Марковича.
25 ноября 1941 года 3-й батальон Русского корпуса и 697-й немецкий пехотный полк с ходу заняли Заячу с боем выбив оттуда партизан.
29 ноября два батальона Русского корпуса начали наступление на Крупань.
1-й юнкерский батальон генерал-майора Жукова взял рудник Столицы, а 2-й батальон полковника Шатилова взял село Кыржава, и оттуда, преодолев слабое сопротивление двухтысячного партизанского отряда Мартиновича, русские вошли в Крупань 30 ноября.
Впоследствии, в ходе прочёсок лесов, русские несколько раз вступали в бои с партизанами.
8 декабря было отбито наступление партизан за район Столицы, а 21 декабря силы полка выбили партизан из района Мойковичи.
Лозницу «Русский корпус» взял без боя, тем более, что к этому времени начались столкновения между партизанами и четниками, из-за того, что местный командир четников Райко Маркович решил вступить в союз с русским корпусом против партизан.
