Источник: Белая Русь
"В контексте указанных вызовов и проблем возможно сформулировать базовые смыслы национальной идеи Беларуси. Но прежде чем это сделать, хочу сформулировать принципиальное теоретическое и мировоззренческое условие выдвижения зрелого идейного проекта. Этим условием является учет нашей цивилизационной идентичности, нахождения Беларуси в составе восточнославянской цивилизации как ее неотъемлемой части, а в ряде позиций – лидера современного цивилизационного строительства. Очень часто национальные интересы, смыслы национальной идеи могут быть адекватно поняты только в рамках осмысления белорусской истории, культуры и государственности в восточнославянском цивилизационном контексте"
Поколение, к которому мы принадлежим, является свидетелем и участником драмы всемирного масштаба – изменения типа цивилизационного развития и способа человеческого жизнеустройства. Техногенно-потребительская цивилизация, победно шествовавшая по миру в течение последних четырех столетий, сегодня обнаружила свою историческую несостоятельность, породив ряд глобальных кризисов и обнажив «пределы роста». Экологическая, демографическая, термоядерная и другие проблемы сегодня являются уже не только предметом изучения специалистов, но стали реалиями повседневной жизни и угрожают самому факту существования человеческого рода. Можно сказать, что вторая половина ХХ века прошла под знаком возрастающей угрозы уничтожения человечества в катастрофе глобальных потрясений.
Осознание того факта, что процесс общественного развития становится все более противоречивым и опасным, пришло к наиболее чутким мыслителям еще в XIX веке. В творчестве таких европейских философов, как А. Шопенгауэр, С. Кьеркегор, Ф. Ницше явно слышны мотивы кризиса, мрачные предчувствия, ожидания скорой гибели западной цивилизации. В русской философии идея ложности и исторической обреченности буржуазно-капиталистического общества, созданного в Западной Европе и Северной Америке, вообще была общим местом социально-философских учений от славянофилов до евразийцев. В начале ХХ века эти идеи нашли свое преломление и в естественных науках. Зримо обнаружившиеся процессы разрушения биосферы породили такое понятие, как «охрана природы», а в 60-е годы возникает термин «глобальные проблемы». К этому времени стало очевидно, что клубок острейших социальных противоречий запутывается все туже, а их последствия могут быть ужасными. Например, человечество осознало, что если раньше отдельный индивид был смертен, но оно как целое бессмертно, то сейчас в огне термоядерной войны могут быть уничтожены не только люди, но и вообще все живое на Земле. Кроме того, резко обострились проблемы голода, бедности, состояния природной среды.
В этих условиях резко актуализировались духовные искания, направленные на поиск пути движения в будущее, обеспечивающее восходящее устойчивое развитие общества. Другими словами, сегодня любой народ нуждается в проекте своего развития, изменения как себя самого, так и системы отношений с окружающим миром – природным и социальным. Одним из способов построения такого проекта является национальная идея, которая в тех или иных формах присутствует в культуре большинства народов.
Для белорусского народа, равно как и для других народов на постсоветском пространстве, эта проблематика имеет особое значение. Обретение независимости, необходимость строить государственность, культуру, развивать системообразующие социальные институты (образование, армию, церковь, семью) требует надежных духовных оснований, четкого понимания своего места в мире. Поэтому не случайно и не удивительно, что в последние десятилетия тема национальной идеи пережила настоящий бум. В ряде стран были даже попытки создать ее на государственном уровне и сделать официальной идеологией.
Что такое национальная идея? С позиции современного научного знания национальную идею можно определить как учение о глубинном смысле истории народа, его предназначении, месте в мировом историческом процессе. Национальная идея – это не только отгадка или предвидение будущего, но и проект развития народа, требование реализации крупных исторических задач. Концептуальное содержание национальной идеи складывается из познания истоков своей ментальности, глубокого знания своей культуры, традиций, всего хода исторического процесса, из глубокого осмысления современного геополитического положения нации, ее взаимоотношениями с другими народами и всем миром.
Для того, чтобы осмысливать национальную идею как предмет научного познания, т.е. рационально, системно и доказательно, необходимо выделить источники ее формирования и развития, те движущие силы, которые, с одной стороны, будут обеспечивать ее стабильность и устойчивость, а с другой, будут способствовать ее адаптации к меняющимся условиям современного мира.
В белорусской и мировой научной литературе глубоко и многомерно проанализирован исторический аспект нашей национальной идеи, показан исторический путь белорусской нации, формирование системы ценностей и идеалов белорусов. Теоретическая сложность, дискуссионность и даже идеологическая ангажированность данной проблемы обусловлены тем обстоятельством, что Русь возникла на Востоке Европы как европейская страна, но ее вхождение в мировую историю произошло в разгар противостояния церквей (католической западной и православной восточной), что сразу же обусловило отличие восточнославянской и европейской цивилизаций. В дальнейшем ее культурное и пространственное развитие шло по двум направлениям. Одно из них было в сторону Востока, что резко усиливало нашу особость в сравнении с Западом. В ходе своей эволюции восточнославянское социокультурное пространство, располагаясь между западной и восточной цивилизациями, формировалось под непосредственным воздействием каждой из них, находилось с ними в состоянии диалога. Многократно отмечаемая бинарность в строении восточнославянской цивилизации есть несомненный результат ее пограничного геополитического положения между Востоком и Западом. Отсюда – восточные и западные черты в отечественной культуре, менталитете, духовности. Имея в виду эту геополитическую и социокультурную данность, В.О. Ключевский подчеркивал, что «исторически Россия, конечно, не Азия, но географически она не совсем Европа. Это переходная страна, посредница между двумя мирами. Культура неразрывно связала ее с Европой, но природа положила на нее особенности и влияние, которые всегда влекли ее к Азии или в нее влекли Азию».
Другое направление движения нашей цивилизации – это Запад. Западная часть восточнославянской цивилизации неоднократно вовлекалась в орбиту влияния Запада как идейно, так и посредством прямого включения земель в состав его государственных образований (Речи Посполитой, Австро-Венгерской империи, католических орденов). В этой связи сохранение своей идентичности, своей веры и национального самосознания было вопросом сохранения себя в истории, сбережения себя как субъекта исторического творчества и культуры. Русский, белорусский философ, уроженец Витебщины Н.Лосский, выделяя специфику белорусов в составе восточнославянской цивилизации, писал, что «вся история белорусов была их борьбой за свою русскость».
Данные тезисы являются принципиально важным методологическим и идейно-мировоззренческим условием осмысления нашей национальной идеи. Нередко мы пытаемся ее вывести только из национально-государственной специфики, забывая о цивилизационном измерении данной проблемы. Кроме того, существует еще и геополитический, глобальный аспект формирования национальной идеи. Она формируется не абстрактно, в отрыве от живой ткани мировых процессов и проблем, но в теснейшей связи с ними и является возможным ответом на внешние вызовы и угрозы. Поэтому в своей лекции я хотел бы сконцентрироваться на данных (цивилизационном и геополитическом) аспектах национальной идеи, показать связь той напряженной духовной работы, которая ведется в современном белорусском обществе, с глобальными проблемами и процессами и с нашим общим восточнославянским наследием.
Для того чтобы формулировать ответы, надо четко понимать те вызовы, которые брошены человечеству в целом и белорусскому обществу в частности. Попытаемся разработать целостную систему глобальных угроз, отдавая себе отчет в том, что их выделение во многом носит умозрительный характер и служит целям теоретического анализа. В то же время проведение такой работы необходимо с целью дальнейшего определения возможных ответов на них, и выявления потенциала белорусской культуры в решении данной проблемы.
К первой группе относятся глобальные вызовы, которые связаны с отношениями между основными социальными общностями человечества: Востоком и Западом, Севером и Югом, богатыми и бедными странами. В последнее время все более значимым фактором международной конкуренции становится «культурный барьер», разделение человечества по цивилизационному признаку. В ХХ веке вместе с крушением традиционных империй потерпела крах и система колониализма. Однако обнаружилось, что финансово-экономические путы намного превосходят по эффективности и силе давления на народы прямое военно-политическое насилие. В результате зависимость одних стран от других не только не исчезла, но, изменив формы своего проявления, многократно усилилась. Принципиально важно отметить, что научно-технический прогресс, который, в соответствии со своим замыслом должен расширить возможности всех стран и государств нашей планеты, на деле стал одной из важнейших причин резкой дифференциации народов мира по уровню доходов. Можно даже утверждать, что именно научно-технический прогресс стал существенным препятствием для реализации надежд на прогресс социально-исторический: он усилил сильных и ослабил слабых, он превратил богатых в еще более богатых, а бедных – в еще более бедных, лишив их всякой возможности на прорыв в благополучное будущее. Высокие технологии, которыми овладели страны капиталистического ядра, стали орудием подчинения и господства над населением всей остальной части планеты. Разрыв в уровне жизни между странами приобрел именно технологический характер. Этот разрыв в сложившейся ныне парадигме мирового развития преодолевается с большим трудом даже странами достаточно продвинутыми в овладении традиционным индустриальным производством, а для стран наиболее отставших он становится вообще непреодолимым. Феномен межгосударственной эксплуатации технологически развитыми странами всего остального мира следует квалифицировать как новую разновидность колонизации одной частью планеты другой ее части. В основе этой колонизации – жестко оберегаемая монополия Запада на производство целого ряда высокотехнологичных видов продукции: микропроцессоров, вооружения, операционных систем, фармацевтики, образов Голливуда и т. п.
Сегодня образуется своего рода «информационно-иерархическая пирамида богатства и власти, вершина которой занята странами первого мира во главе с США»[1]. Характеризуя данную пирамиду, Л.А. Мясникова пишет: «Пирамида работает подобно насосу – к ее вершине непрерывно идут потоки финансов, богатств, интеллекта. Можно добавить и рабского труда (с учетом дешевизны рабочей силы «гостарбайтеров» и их экономического бесправия): создается полная аналогия с Древним Римом, через 2000 лет цикл повторяется на новом, уже не силовом, а информационном уровне»[2].
Масштабы деградации отставших стран таковы, что позволили многим исследователям вполне доказательно говорить о феномене «конченых», или «падающих» и «несостоявшихся», государств, безвозвратно утративших не только важнейшие интеллектуальные ресурсы развития, но и способность их воспроизводить. С этим также связано и сомнение в корректности применения в современных условиях понятия «развивающиеся страны». С точки зрения ряда исследователей, в отношении огромного и все возрастающего количества государств данное понятие теряет свой прежний смысл.
В этой связи некоторые авторы выдвигают тезис о том, что современный социум имеет многие черты рабовладельческого строя. Так, российский философ А.С. Панарин, анализируя процессы глобальной динамики, указывает на опасную дифференциацию между привилегированными глобалистскими группами (т.н. «интернационалом глобализма») и народами, последовательно лишаемыми благ цивилизации. «То, что профаны, наблюдающие отток населения передовых стран из трудовой сферы, называют постиндустриальным обществом, может стать обществом нового рабовладения и нового распада человечества на сибаритствующих «сверхчеловеков» и навьюченных непомерной ношей «говорящих орудий»[3]. Другими словами, глобальный мир раскрывает себя как мир элитарный, в котором у глобократии есть привилегии, порождаемые прямой или скрытой эксплуатацией большинства населения планеты.
В данном контексте можно говорить и о «вызове трущоб», проблеме огромного количества лишних людей. В 2003 году в докладе ООН «Вызов трущоб» было показано, что из шести миллиардов нынешнего населения планеты один миллиард – это так называемые seum people, то есть трущобные люди, те, кто живет в землянках, лачугах, пустых ящиках и т. п. «Трущобный миллиард» – это треть мирового городского населения и почти 80 % городского населения менее развитых стран[4]. При сложившейся ныне парадигме экономического развития капитал уже не в состоянии включить все разросшееся население планеты в производственные процессы. К 2020 году численность трущобных людей составит уже 2 млрд. при прогнозируемых 8 млрд. населения планеты, причем половина трущобников будет моложе 25 лет, что само по себе может иметь крайне негативные последствия. Известно, что когда молодежи слишком много, общество оказывается не в состоянии социализировать и интегрировать ее. Между тем не социализированная и не интегрированная в жизнь общества молодежь всегда выступала в качестве взрывного материала, спускового механизма смут, бунтов и революций. Подтверждением этого является факт преобладания молодежи в демографической структуре всех обществ, претерпевших данные социальные катаклизмы. Заметим, что если данные тенденции не будут пресечены и повернуты вспять, то столкновение локальных цивилизаций, которое предсказывает американский футуролог С. Хантингтон, станет неизбежным, что грозит катастрофой не только для человечества, но и для биосферы в целом.
В связи с означенными выше процессами необходимо рассматривать и проблему иммиграции, которая в наше время приобрела характер глобальной, что позволяет исследователям говорить о новом великом переселении народов. По прогнозам демографов, к 2025 году от 30 до 50 % населения, например, крупнейших городов Западной Европы и Северной Америки будут составлять выходцы с Юга. По долгосрочному прогнозу ООН, рост населения будет происходить во всех регионах Земли, за исключением Европы, где численность населения к 2050 году сократится с 726 млн. до 632 млн. человек. Известно, что для воспроизведения существующего уровня населения требуется уровень рождаемости в 2,1 ребенка на женщину. Среди промышленно развитых стран (ПРС) такой показатель имеют только США, в то время как в Европе он составляет в среднем 1,4 ребенка (в Японии – 1,32 ребенка). Но и столь скудная рождаемость достигнута преимущественно за счет иммигрантов: в развитых регионах мира они обеспечивают свыше половины демографического прироста, а в Европе – 89 % . Относительно высокий (по европейским меркам) показатель фертильности во Франции – 1,89 ребенка в 2000 – 2005 годах – сдерживает прогрессирующее сокращение населения Франции, но не уменьшение числа французов.
В случае более быстрого демографического роста в иммигрантских группах населения (а именно это сейчас и происходит) в сравнении с титульными нациями (коренным населением) может произойти не только изменение самого субъекта социально-исторического процесса в результате увеличения числа людей, принадлежащих к иной культуре, но и трансформация всей, традиционной для той или иной страны, ценностно-нормативной системы общества. В тот момент, когда инкорпорированная этническая группа по численности превзойдет доминирующий этнос, станет возможной смена социокультурных детерминант страны в целом или ее конкретной территории, где эти процессы имеют ярко выраженный характер. Так, усиление афро-мусульманской или латиноамериканской цивилизационной доминанты может существенным образом изменить систему структурирования социума, приоритетов внутренней и внешней политики, повлиять на расклад сил межцивилизационного взаимодействия в глобальном масштабе, вызвать непредсказуемые социально-политические метаморфозы, привести к утере многими западными государствами собственной качественной определенности, своей идентичности, культурно-цивилизационной и ментальной целостности. Уже сегодня многие исследователи однозначно придерживаются мнения, что иммигрантское засилье неизбежно «приведет к разрушению европейского цивилизационного кода и драматическому ослаблению Европы, не создав взамен дееспособной и эффективной альтернативы. То же самое можно сказать и о перспективе Соединенных Штатов»[5].
Ко второй группе глобальных вызовов относят противоречия, связанные со взаимодействием природы и общества. В первую очередь к ним относится экологическая угроза. Именно она, как правило, рассматривается массовым сознанием как наиболее зримое и опасное проявление глобальных проблем. Но несмотря на кажущуюся простоту и очевидность того, что она из себя представляет, ее подлинная сущность ясна далеко не всем. Существует устойчивый стереотип, что экологическая проблема состоит в загрязнении воды, воздуха, почв. Поэтому и способы преодоления ими видятся в массовом внедрении очистных систем, замкнутых технологических линий и безотходного производства. В реальности процессы загрязнения являются лишь верхушкой айсберга. В своей глубине и сущности экологическая проблема представляет собой поражение естественного и его отступление под напором искусственно сконструированной реальности, замещение органических, живых форм бытия, в том числе и человека как телесного существа, мертвыми техническими (в широком смысле) системами. Многие процессы в техносфере не приспособлены, не соответствуют эволюционно сложившимся формам природной среды и оказываются для нее разрушительными.
В каких формах происходит экспансия искусственного? Во-первых, в опыте замены естественных природных систем (биоценозов, биогеоценозов) огромными техническими мегамашинами. Такая замена привела к разрушению веками складывавшихся экосистем. Но трагический парадокс эпохи заключается в том, что техническое проектирование не способно в принципе создать тот уровень гармонии и совершенства, который несли в себе природные объекты. Современная экологическая наука свидетельствует, что природные процессы настолько глубоки и разнообразны, что никакой разум не способен их априорно установить и исчислить. Поэтому сегодня с полным правом можно утверждать, что именно природа являет собой гармоничную систему, а неравномерно развивающаяся техническая среда, несмотря на все усилия технократических организаторов, остается несбалансированным конгломератом.
Во-вторых, в форме изменения общества на основе некоей рассудочной схемы, плана, проекта. Но опять-таки, искусственная конструкция тотально измененного общества оказывается ниже по своему качеству, чем естественно сложившиеся социально-экономические и социокультурные системы. Более того, в ряде случаев общества, созданные на основе рационального проекта, разрывающего нить традиции, оказывались в принципе несостоятельными, не способными обеспечить реализацию неотчуждаемых прав человека – например, права жизни (нацистская Германия и некоторые другие).
В-третьих, в разрушении таких естественных объектов, как телесность и психика человека. Постоянное пребывание в искусственной среде приводит к угасанию многих важнейших функций, обеспечивающих сохранение витальности организма. Так, в индустриально развитых странах остро стоит проблема ожирения и сердечно-сосудистых заболеваний как следствия гиподинамии, рака как следствия массированного химического и радиоактивного воздействия, психических заболеваний как следствия перегрузки «пустой» информацией и высочайшего темпа жизни. Кроме того, на первый план стала выходить и проблема бесплодия, импотенции и угасания полового влечения у людей детородного возраста, что рассматривается специалистами как итог долгого нахождения в отрыве от естественной среды, стимулирующей функцию воспроизводства рода.
Третья группа глобальных противоречий связана с отношениями человек-общество и включает в себя целый комплекс проблем, несущих угрозу человеческой сущности и достоинству. В первую очередь выделим такую проблему, как масштабное изменение духовной среды человеческой жизни в результате реализации проекта глобального управления сознанием. Возможности манипулирования сознанием миллионов людей (благодаря современной информационной технике) оказались беспрецедентными. Как никогда раньше усилился контроль над общественной и личной жизнью людей. Сегодня есть все основания говорить даже об информационном сетевом закабалении мира[6]. Информационный взрыв, новые коммуникационные сети обернулись невероятным давлением на все человеческие органы чувств. Вместе с этим ныне утвердились технологии «промывания мозгов» с целью формирования нужного типа сознания, ценностных установок и стереотипов поведения людей. Возникли глобальные информационные поля, способные действовать на сознание людей поверх государственных границ, создавать возможность манипуляции человеческим сознанием в планетарном масштабе.
Результатом указанных процессов стала аксиологическая катастрофа, связанная с широким распространением массовой культуры, ее примитивных и вульгарных образов, стандартизированных и тиражируемых современными техническими средствами. Данная культура стала причиной формирования особого типа человека, который и можно квалифицировать как усредненный продукт городской массовой культуры. Если говорить шире, то следует подчеркнуть, что продуктом урбанизации стала новая общность, получившая определение «масса», в границах которой медленно, но верно деформируются родовые черты не только личности, но и этносов, исторически сформировавшихся на планете. Масса состоит из однородной толпы одинаковых людей, лишенных корней и традиций. Она нивелирует и обезличивает человека, не поддается структурированию, неадекватно реагирует на происходящие события, легко возбудима, безответственна и жестока. Культом массы становятся низшие, первобытные человеческие инстинкты: питание, секс, примитивное развлечение. В силу всего этого масса является благодатной средой для «социального зомбирования», социального внушения. Отсюда небывалый расцвет различных массовых идеологий, радикальных квазирелигий, социального мифотворчества и утопизма, широкое распространение экстремистских идеологий.
В настоящее время феномен осознания бессмысленности, неразумности жизни стал фактом истории. Возникло ощущение безопорности во всех сферах жизни: в экономике, морали, политике и т.д., сформировалась эпоха тотального плюрализма, для которого нет никакой иерархии ценностей, нет никакой смыслообразующей и общезначимой цели. Исчезли приоритеты, общество атомизировалось, ведущим стало стремление замкнуться на своем личностном «Я». Неудивительно, что сейчас исследователи оценивают антропологическую катастрофу как более опасную, чем даже экологическая и демографическая[7]. Антропологическая катастрофа – это утеря человеком человеческого, измельчание и деградация человека, неслыханная его порча, духовное оскудение. Проблема здесь состоит в том, что нормальная эволюция постоянно усложняющегося мира социума объективно предъявляет все более возрастающие требования к развитию интеллекта, воли, творческих способностей человека, т. е. развитию всех тех личностных качеств, которые форсированно разрушаются современной массовой культурой, агрессивной, навязчивой и вездесущей рекламой. Человек, которому внушают, что главной целью его существования является бесконечное повышение комфорта его жизни, вряд ли сможет дать ответы на жесткие вызовы современности, вряд ли окажется способным к преемственности и продолжению социальной эволюции. В этом суть глобального противоречия между объективным эволюционным процессом человека в мире и интересами элит, мотивированных целью сохранения своей власти и удобства управления. Неудивительно поэтому, что исследователи все чаще обращают внимание на характерное для постиндустриального общества трагическое противоречие между потребительской направленностью массового сознания, этикой гедонизма (всячески поощряемых рекламными технологиями) и личностными качествами человека, которые требуются для дальнейшего научно-технического прогресса[8].
С нашей точки зрения, именно последняя группа глобальных вызовов является важнейшей по значимости и обусловливает остроту и опасность всех остальных. Основные противоречия современности, вопреки расхожему представлению, находятся не в экономической и научно-технической сфере. Они разворачиваются в первую очередь в пространстве идей, представленных в общественном и индивидуальном сознании. Детерминированность социальных институтов и процессов ценностями и идеалами духовного характера давно уже была осмыслена в русской философской мысли. Так, Вл. Соловьев справедливо писал, что в отрыве от высшего светоносного начала человеку не суждено остановиться на срединном уровне правового и гражданского состояния – он неизбежно скатывается ниже, к прямому подчинению личности темным стихиям стяжательства, своекорыстия, вражды всех против всех. По Соловьеву, для того, чтобы в обществе не восторжествовали сугубо земные, материальные мотивации, в нем должна сохраняться духовная энергетика, питающая устремления вверх. Эти прозрения традиционных философских учений подтверждает и современная наука: единственно гарантированным состоянием является хаос, его не надо искусственно производить – он возникает сам собой в тот момент, когда ослабевает наша воля и воодушевление. В то же самое время любой системообразующий порядок становится возможным только в результате методичных усилий, нравственной зоркости и деятельной воли. Поэтому преодоление глобальных кризисов своей исходной точкой должно иметь мощный реформационный сдвиг – обновление системы идеалов и ценностей, позволяющих человеку оставаться субъектом социальных процессов, а не винтиком гигантской социальной мегамашины, быть в полной мере человеком, а не антропоидным существом с полностью разрушенной человеческой сущностью.
В контексте указанных вызовов и проблем возможно сформулировать базовые смыслы национальной идеи Беларуси. Но прежде чем это сделать, хочу сформулировать принципиальное теоретическое и мировоззренческое условие выдвижения зрелого идейного проекта. Этим условием является учет нашей цивилизационной идентичности, нахождения Беларуси в составе восточнославянской цивилизации как ее неотъемлемой части, а в ряде позиций – лидера современного цивилизационного строительства. Очень часто национальные интересы, смыслы национальной идеи могут быть адекватно поняты только в рамках осмысления белорусской истории, культуры и государственности в восточнославянском цивилизационном контексте.
Одной из наиболее значимых тем, в полной мере находящихся в проблемном поле белорусской идеи, является вопрос о выборе исторического пути восточных славян. Этот вопрос может быть конкретизирован следующим образом – приемлем ли для нас капиталистический путь развития? Ответ на него должен быть недвусмысленно и резко отрицательным. Отечественные мыслители отстаивали идею о недопустимости, как политической, так и экономической эксплуатации, превращающей и отдельного человека, и целые социальные классы в вещь и средство для удовлетворения потребностей небольшой горстки владельцев капитала. Признавая отдельные преимущества капитализма перед более ранними формами эксплуатации, русские и белорусские философы видели огромную опасность буржуазной идеологии и практики устроения общества. Наши мыслители отстаивали идею о недопустимости, как политической, так и экономической эксплуатации, превращающей и отдельного человека, и целые социальные классы в вещь и средство для удовлетворения потребностей небольшой горстки владельцев капитала. Признавая отдельные преимущества капитализма перед более ранними формами эксплуатации, отечественные философы видели огромную опасность буржуазной идеологии и практики устроения общества.
Так, например, С.Н. Булгаков, подчеркивая агрессивную природу капитализма, писал, что этот уклад основан на насилии и неправде, подлежащих непременному устранению. Поэтому устремления к уничтожению этой коренной неправды капиталистического строя, которые, в общем, объемлются понятием социализма или коллективизма, должны быть без колебаний включены в требования христианской политики. Отвергая капитализм, мыслитель подчеркивал, что вся история капитала – это жуткая повесть о человеческом бессердечии и себялюбии. В социальной жизни капитализм с ног до головы покрыт преступлениями, а по духовному обличью есть идолопоклонство золотому тельцу. Капитализм сознательно отвергает необходимость подчинения хозяйства высшим началам нравственности и религии. Поэтому социализм прав в критике капитализма и если грешит чем-то, так в первую очередь тем, что «отрицает его недостаточно радикально».
Жесткая критика капитализма была проведена видным русским мыслителем Г.П. Федотовым. Он утверждал, что капиталистический уклад по мере его развития становится все более неэффективным и опасным для общества. Дело в том, что капитализм, создав довольно сложную экономическую систему, уже не может ей эффективно управлять, так как базируется на устаревших принципах организации и распределения. Следствием этого являются масштабные экономические кризисы, которые, как свидетельствует опыт наших дней, становятся все более глубокими и разрушительными. Федотов отстаивает идею о необходимости создания «трудового общества», призванного соединить в себе элементы либеральных свобод и социалистической справедливости и выработать «новые формы демократии, отличные от общества буржуазного»[9].
Белорусский поэт и мыслитель Янка Купала писал в 30-х годах ХХ века: «Писал же я 25 лет о Белоруссии не помещицкой, не кулацкой, а о трудовой, батрацкой, призывая к борьбе за лучшее будущее, за освобождение из-под ига капитализма и царизма».
Следующим параметром национальной идеи Беларуси как ответа на глобальные вызовы должна стать ценность сильного государства. Сильное государство в ойкумене восточнославянских народов по многим причинам, среди которых особое место занимает специфика геополитических условий. Восточные славяне, в отличие от своих западных и южных собратьев, смогли создать мощную государственность, способную выживать в крайне жесткой геополитической среде, постоянно осаждаемой со всех сторон евразийского континента. Этатизм русского и белорусского народов является плодом выстраданного горького опыта: как только государство ослабевает, в тот же момент пробуждаются силы внутренней анархии и внешней агрессии, начинают бушевать амбиции местных «князьков», готовых бесконечно делить и резать по-живому единое евразийское пространство. Те, кто призывает к минимизации государства в наших условиях, не ведают, что творят (если, конечно, исключить возможность сознательного злого умысла). В тот самый момент, когда восточнославянская государственность как политический и культурный синтез рухнет, огромная часть ойкумены превратится в арену безудержного и беззастенчивого неоколониалистического гегемонизма и националистических диктатур. Тем, кому казалось неудобоносимым государево бремя традиционной власти, предстоит испытать такую тяжесть «нового порядка», что о «старом порядке» придется лишь ностальгически вздыхать. Это инфантильное мечтание о слабой власти, децентрализованной, представляющей гражданам массу «прав» и «свобод», саркастически развенчал И.Л.Солоневич: «Князю в Киев, Царю в Москве или Императору в Петербурге докладывают: половцы – в Лубнах, татары – на Уче, поляки – в Смоленске, шведы – под Полтавой, Наполеон – в Москве и т.д. Князь, Царь или Император созывает верхнюю и нижнюю палаты парламента. В обеих палатах начинаются прения – о политике, о войне и кредитах и о прочем в этом роде. Создаются согласительные комиссии. Самые предприимчивые люди страны снабжают половцев, поляков, шведов и прочих русским оружием, зарабатывая на этом пятьсот процентов. Адмиралы восстают против генералов, генералы восстают против центральной власти, центральная власть зависит от голосующего «человека с улицы». Человек с улицы одурманен устными и письменными сенсациями, на человека с улицы давит «общественное мнение», формируемое черт его знает кем. И теми же половцами (пятая колонна), и налогоплательщиками, и спекулянтами. Квакеры говорят о половецких достижениях, генералы планируют истребление порабощенных половцами племен, и пока все это демократически происходит, врываются половцы и сажают всех на кол. Прения прекращены»[10].
Следующее измерение национальной идеи Беларуси может быть связано с формулировкой ответов на вызовы в сфере стратегических ориентиров развития. Наш принципиальный тезис состоит в том, что идеология и практика техногенно-потребительской стратегии развития, основанная на безграничном росте материальных потребностей, безудержной технико-экономической экспансии и социальной конкуренции привела в конце концов все человечество на грань глобальной катастрофы. Она абсолютно исчерпала себя к концу ХХ столетия. Иррационально высокие стандарты жизни стран «золотого миллиарда» поддерживаются сегодня за счет низкого уровня жизни остального мира. Эгоистическое потребительство техногенной цивилизации пришло в неразрешимое противоречие с возобновляемыми и невозобновляемыми ресурсами биосферы, а механизмы природного самовосстановления не справляются с потоками отходов человеческой жизнедеятельности.
Таким образом, необходимо реабилитировать те культурные ценности и практики, которые были реализованы незападными культурами. Конечно, полный отказ от достижений современности невозможен хотя бы по той причине, что нынешнее количество народонаселения требует новых технологий для элементарного жизнеобеспечения. Поэтому необходим равноправный диалог принципов и идеалов разных культурных традиций, их продуктивный синтез. И в этом диалоге роль восточнославянской культуры может оказаться решающей. Наши народы, издавна находясь на границе Запада и Востока, сформировали удивительную способность творчески синтезировать инокультурный опыт, создавать жизнеспособные формы общественного бытия и сознания, избегая крайностей. Кроме того, народы России и Беларуси в значительной степени испытали на себе издержки техногенного развития, свойственные Советскому Союзу, и поэтому эта проблема имеет для них актуальный характер.
Что же может предложить восточнославянская культура в деле преодоления тупиков техноцентризма и потребительства? Во-первых, устойчивое стремление к духовно-ценностному отношению к реальности. Сама этимология слова «человек» в русском языке (чело-век) указывает на необходимость постоянного устремления вверх, к вечности, Абсолюту, вне которого человек скатывается вниз, к животному состоянию. Нравственный закон, писал Ф.Скарина, написан в сердце каждого человека. Стремление к идеалу, правде, которые, с точки зрения восточного славянина, онтологически реальны, предопределяет и повседневные практики и жизненную стратегию. «Говоря языком современной науки, – справедливо пишет И.Василенко, – православно-христианская идентичность формирует особый тип личности с постматериалистической структурой потребностей, феномен «очарованного странника» (Н.Лесков), взыскующего не материальных ценностей, не жизненного успеха, а правды, справедливости и смысла жизни».[11] «Очарованный странник» с его способностью жить социально значимой идеей, противостоит «экономическому человеку», идеал которого – «потребительское общество», разрушающее все «высокие» культурные мотивации. Поэтому только люди, взыскующие смысла, воодушевленные идеей духовного преобразования мира окажутся способными решать глобальные проблемы современности.
В нашем типе цивилизации нет и не может быть труда, производства, социальной активности вообще, построенных на принципах эквивалентного обмена стоимостями. Когда восточный славянин, питаемый энергией вдохновения, идущей от воли, верит в общественное устройство, он неизменно дает больше того, что предусмотрено «обменом»; когда же перестает верить – дает неизмеримо меньше, и вся социальная жизнь расстраивается, превращаясь в хаос. Это значит, что восточнославянский цивилизационный тип является этикоцентричным – не в смысле особого нравственного превосходства над другими, а в смысле неспособности проводить последовательное различие между повседневными рутинными обязанностями и высшим служением. Судя по многим признакам, именно эта способность ставить свою земную деятельность под знак идеала совершенно необходимо в эпоху глобальных кризисов. Без этой способности открытие качественно нового будущего совершенно невозможно.
Особого внимания заслуживает еще одна особенность восточнославянской культуры – ее умение согласовывать и гармонизировать разнородные начала – этнические, культурные, социальные. Исторический опыт и Беларуси и России являет миру чудо сохранения множества этносов, которые не были подавлены, вытеснены этносом-гегемоном. Диалоговый принцип восточнославянской культуры, осмысленный Достоевским и Бахтиным, является величайшим цивилизационным, достоянием, которое надлежит сберечь, развить в новых условиях. Парадокс Запада состоит в том, что, сформированный им принцип плюрализма применяется им исключительно для «домашнего пользования», практически не распространяясь на отношения с другими культурами и цивилизациями. В России и Беларуси принцип плюрализма является основой межэтнического и межкультурного взаимодействия. В эпоху глобальных трансформаций диалоговый «архетип» восточнославянской культуры – ее вселенская отзывчивость, презумпция ценности другого, способность к кооперации с носителями иных типов опыта приобретает судьбоносное значение.
Однако для того, чтобы выступить в качестве ведущего субъекта глобальных трансформаций, восточнославянской цивилизации необходимо провести большую внутреннюю работу по решению комплекса собственных проблем, многие из которых ставят под вопрос перспективы ее дальнейшего развития. Восточнославянская цивилизация сможет выполнить стоящую перед ней всемирно-историческую задачу лишь при условии сохранения своей идентичности. Ее оздоровление, модернизация и достижение краткосрочных и перспективных целей требует воплощения в жизнь ряда ценностей и их синтеза, объединения в четко осознаваемую и ясно выражаемую идеологию. К числу этих ценностей относятся:
– социальная справедливость;
– всеобщая ответственность как доминанта общественной жизни;
– патриотизм;
– права личности, в той мере, в которой они не подрывают и не ущемляют общих прав;
Рассмотрим каждую из них. В настоящее время пристальное внимание к категории социальной справедливости в немалой степени обусловлено экономическими и социально-политическими условиями жизни трансформирующихся государств. Многие исследователи указывают на негативные социальные последствия экономических трансформаций, на рост дифференциации в возможностях распоряжения, владения и пользования материальными и социально-культурными ресурсами, что самым прямым образом соотносится с поведенческими составляющими политической культуры — политическим участием, протестной активностью. Непосредственная цель современных восточнославянских обществ –обеспечение социальной справедливости на основе значительного повышения уровня жизни людей, в первую очередь мало- и среднеобеспеченных, гарантирующего им самим удовлетворение хотя бы основных физических и социальных потребностей, включая воспитание детей полноценными членами общества, а обществу – большую внутреннюю однородность и стабильность, преодоление демографического кризиса, возобновление массового технологического прогресса. Достижение этой цели – неотъемлемое условие конкурентоспособности в современном мире. Как пишет М.Г. Делягин, «общество с высокой социальной дифференциацией внутренне разорвано и постоянно генерирует внутреннюю напряженность, вынужденное сдерживание которой отвлекает его ресурсы от задач развития и ведет к отставанию от конкурентов»[12].
Социальная ответственность, то есть взаимная ответственность общества и личности, является в восточнославянском культурном типе не только важным условием общественного прогресса, как в других странах, но занимает высокое место в иерархии культурных ценностей. Вопреки распространенному мнению устойчивые социальные связи образуются не только и не столько на основе взаимной материальной выгоды. Их подлинный источник – духовное стремление к единству и целостности. В частности, нация есть не только общий рынок и единое правовое поле, но, в первую очередь, признание всеми гражданами определенного набора объединяющих ценностей и взаимной ответственности за их сохранение и продуктивную реализацию.
Это даст огромный шанс, позволяющий нам уже в обозримом будущем укрепить целостность и единство общества, превратив его в незримую сеть взаимного доверия, уважения и ответственности. Данная сеть может оказать воздействие и на другие общества, делая их дружественными и понятными нам вне зависимости от текущих интересов и желаний их правителей.
Патриотизм и позитивный реваншизм. Поражение Советского Союза в «холодной войне» стало причиной крупных, а в ряде случаев катастрофических последствий. Их масштаб в некоторых постсоветских странах вполне сопоставим с результатами поражения Германии, Японии и Италии во Второй Мировой войне. Однако у проигравших в той войне осталось единое национальное самосознание и жажда реванша. У многих народов бывшего СССР на смену чувству «новой исторической общности» не пришла конструктивная национальная идентичность. В материальной сфере практически все образованные на обломках СССР государства «испытали чудовищную комплексную деградацию, падение уровня жизни, утрату технологий, разгул преступности и архаизацию общества. Многие постсоветские общества вошли в подлинные социальные и национальные катастрофы, которые в большинстве из них, еще далеки от завершения. Многие прошли через разрушительные вооруженные конфликты, некоторые утратили контроль за существенной частью своей территории. Демографическая цена (численность преждевременно умерших и не родившихся) реформ только в России превышает 12 млн. чел. – и составляет более 8 % современного населения»[13].
Конструктивным ответом на данное положение дел может и должен быть рост уважения к своему прошлому и многим измерениям настоящего, реализующийся несмотря на массированные попытки внутренней и внешней пропаганды дискредитировать отечественный культурный опыт. В частности, проявление уважения к своей культуре выступает в виде растущего понимания того обстоятельства, что страны, отменившие крепостное право лишь на 13 лет раньше России (Германия и Австрия) или даже позже ее (США), а также признавшие избирательное право женщин лишь в 1928 году (Великобритания), не могут быть «эталонами демократии», тем более когда их «уроки демократии» носят откровенно корыстный и лицемерный характер. Даже представители крупного и среднего бизнеса, в начале своей деятельности вполне разделявшие иллюзию «мира без границ», сегодня начинают понимать, что долгосрочная реализация их коммерческих интересов невозможна без становления сильного государства и их влиятельных блоков, способных защищать национальный бизнес и прокладывать ему дорогу для внешней экспансии.
Так понятый патриотизм должен быть не сентиментальными рассуждениями, но основой жесткой, по-хорошему прагматичной и системно организованной политики, направленной на отстаивание интересов восточнославянских народов. Ее органичной частью может и должен стать позитивный реваншизм, т.е. направленность на возвращение позиций в тех сферах и направлениях общественной жизни, которые были утрачены в последние десятилетия. Ни в коем случае реализация реваншистской политики не должна пробуждать к жизни низшие инстинкты некоторых членов общества. Ее цель и смысл состоит в «возвращении своего» – неотъемлемых рынков и ресурсов, необходимых для успешного и устойчивого развития белорусского общества.
Неотъемлемые права личности. Не менее важным условием успешного и справедливого развития общества является защита прав личности. Сегодня проблематика прав человека практически монополизирована носителями либеральной идеологии, дающими данной теме довольно специфическое толкование. Человек как носитель прав явно или неявно противопоставляется обществу и государству, пытающимся эти права умалить. По существу, идея прав человека предполагает реализацию принципа «не человек для общества, а общество для человека». Однако, если все это воспринимать серьезно, то любые моральные нормы из абсолютных немедленно превращаются в относительные: они обязывают индивида лишь в той мере, в какой полезны ему лично. Более того, этот принцип исключает такие признанные виды гражданского долга, как, например защита отечества, если противник угрожает не мне лично, а «обществу в той или иной его форме. Совсем не случайно, что идею прав человека особенно охотно используют всевозможные меньшинства, «ограничиваемые» в своих специфических интересах большинством общества.
В восточнославянском мире большинство общества в силу объективных исторических, психологических, образовательных и демографических причин не способно в полной мере защищать свои интересы. В этих условиях энергичная и эффективная защита прав меньшинств (да еще и, как правило, поддерживаемая извне) объективно превращается в ущемление и в конечном счете в отрицание прав большинства, – по сути дела, в антиобщественную, деструктивную деятельность (так как общество в целом – это в первую очередь его большинство, а не меньшинства).
Поэтому с нашей точки зрения более правомерно говорить о правах личности. Личность это всегда продукт социализации, т.е. формирования в системе определенных общественных отношений, и в этом смысле органическая часть социального целого. Ее отношения с обществом не есть «игра с нулевой суммой», но, напротив, соработничество двух активных субъектов. Современное состояние общества требует именно высвобождения творческой энергии личности, способствующей повышению его конкурентоспособности.
Восточнославянские государства обязаны защищать интересы в первую очередь большинства своих обществ. Потому необходимо добиваться концентрации их усилий на обеспечении в первую очередь не потенциально разрушительных для него «прав человека», но жизненно необходимых для его нормального развития неотъемлемых прав личности – на жизнь, жилье, образование, здравоохранение, труд, доступ к информации, участие в управлении, самовыражение и т.д.
Разумеется, для практической реализации указанных принципов необходимо создавать вполне конкретные формы политической и экономической интеграции восточнославянских народов, обеспечивающие им не только возможности духовного творчества, но и достойные условия материального существования в глубоко противоречивом глобальном мире. Можно выделить ряд причин, создающих объективную необходимость славянского единства. Во-первых, социально-политическая и духовная общность восточнославянских народов позволит им сохранить свою славянскую идентичность, которая в противном случае ставится под вопрос. Славянские народы, ставящие перед собой цель вхождения в «европейский дом», вынуждены заявлять об отказе от славянской идентичности, как это делают, например, современные чехи. Во-вторых, процесс социально-политической и социально-экономической интеграции в гораздо большей степени соответствует универсалиям прогресса, нежели путь этнического и духовного изоляционизма. Именно в крупных политических образованиях («империях») возможно подлинное и яркое духовное творчество, преодолевающее «местечковость» и провинциальную зашоренность. В-третьих, единство славянских народов обеспечивает им политическую и культурную гегемонию в Евразии, что, в свою очередь, гарантирует ей целостность и устойчивость.
Олег Романов, доктор философских наук, профессор, глава РОО "Белая Русь"
[1] Мясникова, Л.А. Экономика постмодерна и отношения собственности / Л.А. Мясникова // Вопросы философии. – 2002. – № 7. – С. 5.
[2] Там же.
[3] Панарин, А.С. Православная цивилизация в глобальном мире / А.С. Панарин. – М., Алгоритм, 2002. – С. 415.
[4] Фурсов, А. Накануне «бури тысячелетия» / А. Фурсов // Москва. – 2007. – № 1. – С. 180.
[5] Соловей, В. Восстание этничности и судьба Запада / В. Соловей // Политический класс. – 2006. – № 7. – С. 68.
[6] Мясникова, Л.А. Экономика постмодерна и отношения собственности / Л.А. Мясникова // Вопросы философии. – 2002. – № 7. – С. 5.
[7] Кутырев, В.А. Международный терроризм и глобальный порядок / В.А. Кутырев // Москва – 2005 – №3. – С.160.
[8] Bell, D. The Cultural Contradictions of Capitalism / D. Bell. – N.Y., Basic books, 1976. – 301 p.
[9]Федотов, Г.П. Судьба и грехи России / Г.П. Федотов // Избр. статьи по философии русской истории и культуры. – СПб., Мысль, 1991. – Т. 1. – С. 297–298.
[10] Солоневич, И. Народная монархия / И. Солоневич. – Мн., Лучи Софии, 1998. – С. 216.
[11] Василенко, И.А. «Очарованный странник» против «экономического человека» / И.А. Василенко // Москва. – 1998. – № 4. – С. 62.
[12] Делягин, М.Г. Созидание российской цивилизации / М.Г. Делягин // Свободная мысль. – 2006. – №2. – С. 52.
[13] Делягин, М.Г. Созидание российской цивилизации / М.Г. Делягин // Свободная мысль. – 2006. – №2. – С. 56.
