Стендапер, паяц, романтик, бывший монастырский послушник, командир стрелковой роты. Все эти субличности прекрасно помещаются в невысоком подтянутом мужчине с живым лицом, который сидит напротив меня и то балагурит, то понижает голос до горького шепота. Есть, впрочем, еще одна субличность, которая темной тенью стоит над прочими: это командир стрелковой роты, допустивший роковую ошибку. Таким его называют многие, слишком многие, чтобы можно было игнорировать.
Позывной — Вега.
- Самая яркая звезда в созвездии Лиры, - задумчиво улыбается он.
Летом на одну из позиций батальона, где служит Вега, зашли украинские военные из ССО — сил специальных операций. И практически единомоментно убили пятерых бойцов. Если бы вовремя заметили неладное, если бы вовремя доложили о подозрительной активности... Что уж теперь гадать.
- Я, наверное, уже потерял самого себя, - мгновенно выключая шутливый тон, говорит Вега. - Трансформации психики настолько большие, что невозможно остаться самим собой. Вот там пятеро парней, портреты висят. Я спал с ними в одном блиндаже. Вечером я снимаюсь — утром я должен был уехать в увольнительную — и утром они погибают все. Заходят силы специальных операций с тыла, снимают постового и в блиндаже убивают всех в голову. Я спал рядом с ними, на том же месте. Зашел туда одним из первых. Это люди, которые были для меня родными. Я был их командиром. Невольно ты проникаешься их бытом — я же и копал, и таскал вместе с ними. И для меня эта потеря была больше, чем потеря родителей.
Я должна сказать: о Веге и этой истории говорят по-разному.
- Потеря бойцов его надломила. Он сильно сдал после этого.
- Я с ним с тех пор не здороваюсь. Что это за командир стрелковой роты, у которого пять двухсотых?
- Он вообще хороший, толковый командир, но с тех пор у него что-то в мозгах повернулось.
- Санта ему жизнью обязан, они с Сантой попали под обстрел, Санту ранило, Вега его вытаскивал, и если бы он вовремя жгут не наложил, Санта бы кровью истек.
- Он не может после этого занимать пост командира стрелковой роты, не может, понимаете? У него семнадцать человек в подчинении, и тут пять двухсотых. Это его ошибка.
Вега балагурит, хвастается, но что-то чудовищно потерянное у него в глазах.
- Есть люди здравомыслящие, есть трезво мыслящие. Человек здравомыслящий не пойдет на неоправданные риски, ставя на чашу весов свою жизнь. Я вот еще вчера не знал, буду я жив или нет. Вчера был очень сильный минометный обстрел нашей позиции, так что в живых я мог и не остаться. У меня шесть ранений. Ты ложишься спать и не знаешь, проснешься или нет. У меня позиция почти окружена, очень близко враг находится. И если зайдут ССОшники — я был на тех позициях, на которых они заходили — я буду с дырой в голове. И разговаривать не будут. Незачем. И в плен брать не будут. Незачем. Незачем возиться, - он понижает голос до драматического шепота. - У человека самое ценное, что есть — это его жизнь. Так вот, надо забрать самое ценное. Им же неинтересно, что это за люди были, есть ли у них семьи, о чем они думают. Их тогда просто пришли, убили и ушли. Очень качественная подготовка. Очень. Спонтанно так разведгруппы не действуют. Силы специальных операций. Ответ в названии. Всегда ответ в названии.
Вега, Денис Р. из Челябинска, приехал на Донбасс в августе 2014 года. Отправился на сборный пункт в Ростове, и оттуда его отправили в Донецкую народную республику, в Шахтерск. Там Веге в память врезались брошенные детьми старики и инвалиды. Неходячие, немощные — их просто оставили, спасаясь от обстрелов, убегая в Россию или на Украину. Ополченцы грузили их в автобусы и отправляли на российскую границу, а в сторону этих автобусов летели мины. «Зачем они стреляли? - с удивлением спрашивал меня Вега. - Они же видели, что там старики». Чем закончились истории спасенных стариков, он не знает.
- Сразу же нас всех без какой-либо подготовки бросили на передовую. Кого в самое пекло, кого не в самое — кому как повезет. Сейчас я понимаю, что так нельзя было. Это бросить неподготовленных людей на убой. Неподготовленных, понимаете? Знающих войну по фильмам и компьютерным играм. Это как с ребенком: нельзя проявлять к нему насилие. Табу. Эти люди приехали на романтизме: против всего плохого за все хорошее. Ехали романтики, строить народные республики, - говорит он, и голос, вроде бы, привычно переливается шутовскими интонациями, но что-то в нем слышится жесткое, выстраданное.
История о том, как Вега приехал на Донбасс, похожа на сюрреалистическую современную прозу: он был послушником в монастыре, и старец благословил его отправиться на войну. Так он утверждает. То есть, сначала Вега был инженером-электриком, а потом ушел в монастырь.
- Моя проблема заключалась в том, что первую жену я выбирал по внешности. Она была невероятно красива и очень хорошо воспитана. Она закончила музыкальную школу, играла мне на фортепиано мастеров музыки — меня это потрясло. Но... есть такое у женщины, как у цветка розы: чем она красивее, тем шипастее. И чем она раньше и быстрее раскрывается, тем быстрее вянет. Это как раз касалось ее. И чем быстрее она увядала, тем хуже становился характер. Постепенно она начала выпивать, чем дальше, тем больше, - рассказывает Вега, который определенно не умеет отвечать на вопросы коротко. - И понимая, что мы не найдем общего языка, я решил, что хватит с меня. Будучи человеком очень верующим, я хотел уйти от этой жизни вообще и стал искать уединенное место. Я всю жизнь был одиночка и всю жизнь не любил людей. Вообще, всех. Все зло от людей. Наверное, и от меня в каком-то аспекте. Так вот, я пошел в храм на службу... Помните, как у Булгакова в «Белой гвардии»: «Одному Богу молюсь, как прибежищу и утешителю». И вышел настоятель и сказал, что в Челябинской области есть заброшенный монастырь, где всего один монах. Он очень старенький, зовут его отец Сергий. Условия жизни тяжелые, и надо поехать помочь ему в служении Господу. И все отказались. Он вздохнул страдальчески и сказал, что нет сподвижников. Я подумал, что, может быть, это и есть путь? Что, может быть, эти все слова звучали для меня одного? Так и оказалось. Я сел в машину, посмотрел, куда ехать, и поехал. Приехал я к старцу... Он разве что по воде не ходил. Мне очень повезло в жизни, я видел настоящего старца. Мы с ним, надо сказать, ругались часто. Он был не таким, как обычно описывают христианское мировоззрение. Он был не смиренный. Он бил людей крестом. По голове. Больно. У него был большой такой крест. И был у него дар прозрения. Он часто видел и будущее, и прошлое людей. Я его в первый раз увидел — подумал, что его точно надо лечить. Как и меня.
О, я совсем недолго наблюдаю Вегу, но уже успела раз, наверное, пятнадцать услышать от сослуживцев шутки о том, что его пора лечить в специальном заведении; впрочем, господа офицеры каждый раз уточняют, что это шутка — а то вдруг я непонятливая журналистка, которая примет это за чистую монету и напишет, что в Луганской народной республике служит сумасшедший лейтенант.
Вега провел в монастыре два года. Переписал ему свою квартиру, после чего отношения с первой женой окончательно разладились. А потом старец сказал ему: «Скоро будет война. Отправляйся туда, и ты найдешь свое счастье».
- И какое же счастье вы нашли? - спрашиваю я.
- Я встретил человека. Женщину, которая меня дополняет, с которой я становлюсь самим собой, - задумчиво говорит Вега. - Я ее видел в снах. Но, встретив ее, я не понял, что это она. И, постепенно, приглядываясь к ней, - узнал.
Здесь, на войне, он женился второй раз, у него родился ребенок. Это странный человек, которого невозможно понять за один разговор, но я, кажется, радуюсь, что он нашел свое счастье. Я не знаю, какова степень его вины в той трагедии, что произошла летом. Но я знаю, что не я буду его в ней обвинять. Не я.
