.png)
Фото: rv.ru
В субботу, 5 июня, в Арсенальном каре Гатчинского дворца был торжественно открыт памятник Императору Александру III. Это событие приурочено к 175-летию Царя-Миротворца, весьма скромно отмеченному в минувшем году, как считается, по причине пандемии. Тем не менее еще в 2019 году руководители Российского исторического и Российского военно-исторического обществ Сергей Нарышкин и Владимир Мединский обсуждали идею установки нового памятника в рамках нацпроекта «Культура», был проведен конкурс, и теперь монумент открыт возле любимой резиденции Императора в Гатчине. В торжественной церемонии принял участие президент РФ В.В. Путин, который не раз в своей риторике ссылался на крылатые выражения Царя и выражал свое уважение к его личности. Глава государства, преклонив колено, возложил к изваянию букет цветов. Он высоко оценил работу авторов, сравнив фигуру Императора в истории и сам памятник со скалой, назвав это успехом. Однако на фоне позитивных оценок данного события, обусловленных возвращением должного внимания Великому Русскому Государю, имела место и критика, для которой нашлись явные и косвенные основания.
В первую очередь с самого начала разгорелось обсуждение исторической ошибки: орден Андрея Первозванного, высшая награда Русского Царства и Российской Империи, представлен не восьмилучевым, каким он изображен на портретах и памятниках дореволюционной эпохи, а в виде гексаграммы, т.е. шестиконечной звезды. Этот факт вызвал в медийном пространстве резонанс. Патриотическая общественность с негодованием рассуждала как о нерасторопности, так и о намеренном издевательском жесте. Одни комментаторы вспоминали многочисленные разных лет плакаты к 9 Мая, где по каким-то причинам вместо советских солдат оказывались бойцы вермахта, или схему от «Штурмгевера 44» Х. Шмайссера на памятнике Михаилу Калашникову, говоря о том, что в последние годы в России часто случаются подобные казусы, дающие почву для различных толкований. Другие прямо говорили о провокации и насмешке, что немудрено, ведь фигура Александра III была заклеймена еще в советской истории и вызывает жгучую ненависть в наши дни. Для патриотической общественности очевидно, что этот правитель, получив от убитого отца царство в экономическом упадке, подорванное интеллигенцией и терзаемое террористами, за короткий срок не только восстановил казну и навел порядок, но и заложил основы бурного экономического и промышленного роста на десятилетия вперед. Это отмечает и ставящий его правление в пример президент Владимир Путин. В то же время существует огромный пласт либеральной интеллигенции, вменяющей Государю и Великому князю Сергею Александровичу высылку евреев из Москвы и иные ограничительные меры, а с ним перекликаются громогласные марксисты, ощущающие себя оскорбленными жертвами закона «о кухаркиных детях». Поэтому шестиконечная звезда на монументе государя, которого столько лет непрерывно называют царем-антисемитом, не могла не вызвать бурную реакцию. Если позиция патриотов уже ясна, то интересна и показательна оценка аудитории журналиста А. Венедиктова, который также написал о неточности в изображении ордена на своей официальной странице в Твиттере. Комментарии в основном выражают иронию и сарказм: «орден Давида ветхозаветного», «у царя был негатив к евреям... вот они ему и отомстили», «это Наша звезда», «шериф гатчинский, однако», «я понимаю, что шаббат, но совесть-то имейте», «сионистский заговор» и т.д. На следующий день скульптор Владимир Бродарский сообщил об исправлении ошибки, уточнив, что при выплавке перенервничали, хотя в макете все было правильно.
На этом бы и закончить, но вопрос макета и исполнения памятника оказался не менее существенным поводом для критики, особенно после того, как проблему ордена решили. Проект В. Бродарского был выбран заказчиками по принципу оригинальности: молодой скульптор, выпускник Санкт-Петербургской академии художеств имени И.Е. Репина, ученик Альберта Чаркина и Григория Ястребенецкого, использовал эскизы знаменитого Паоло Трубецкого, хранившиеся в Русском музее, но обыграл в индивидуальном стиле. Изваяние выполнено широкими мазками, превращающими его в некий трехмерный эскиз, чем законченный образ, а врастающее в землю кресло и нагромождения на мантии отражают мощь и неразрывную связь с державой и ее недрами. По крайней мере, так преподносится авторский подход. Президент на открытии также увидел скалу. Однако, судя по многочисленным схожим отзывам в консервативных сообществах, в этом авторском переосмыслении чаще видится не скальная порода, а гора грязи или в лучшем случае земли, а сама фигура Великого Царя, будучи бронзовой, будто бы слеплена из пластилина. Встречаются и еще более неблагозвучные сравнения, заставляющие думать, что далеко не всем в этом переосмыслении удается разглядеть попытку аллегорично показать масштаб личности и силу Александра III.
Кроме того, и без современных «концептуальных» подходов следует учитывать изначальное отношение П.П. Трубецкого к императору. Недаром уже современники критиковали скульптура за намеренное создание громоздкой и неповоротливой конной статуи царя на Знаменской площади (ныне – Восстания) в Петербурге, а государь Николай Александрович даже хотел отправить памятник «в ссылку» – подальше от оскорбленных сыновних глаз. Вот и в репортаже на одном из государственных каналов вдруг процитировали частушку про комод, бегемота и обормота, посвященную знаменитой работе итальянского подданного Трубецкого, и все на той же мажорной ноте. А потом заодно и вспомнили строки советского поэта Демьяна Бедного «Пугало», выбитые на том же многострадальном памятнике, ныне сиротливо стоящем во дворе Мраморного дворца Русского музея, созданного Александром III. Таким образом, спорное с эстетической стороны современное воплощение, вероятно, основывалось на эскизе, в который заранее закладывался критический взгляд на Царя-Миротворца, оттого результат и вызывает как минимум смешанные чувства.
Как в 2000-е годы смешанные чувства вызвало решение властей установить памятник Александру II возле Храма Христа Спасителя. Было бы логично постараться воссоздать монумент Царю-Освободителю авторства А.М. Опекушина на территории Кремля, а на его законном месте восстановить памятник Александру III того же А.М. Опекушина и А.Н. Померанцева. Вот где действительно отражался подлинный размах личности: в бронзе застыла неоспоримая мощь, и в каждой детали – гений государственного строительства! В этой работе, сразу же варварски уничтоженной большевиками, не было этого случайного элемента и изъяна. Рядом – освященный в царствование Александра III Храм Христа Спасителя и носивший его имя Императорский музей изящных искусств (ГМИИ имени А.С. Пушкина). Возрождение этого памятника в его изначальном масштабе в ансамбле главного храма Москвы стало бы достойным актом к юбилею Великого Царя. Что же касается Гатчины, то при выборе проекта нового монумента, вероятно, следовало бы учитывать образ, этические и эстетические установки Императора, избегая двоякого символизма и импрессионистских экспериментов.
Филипп ЛЕБЕДЬ
1.