Олег Погудин: «Песня — очень личностное высказывание»

— Меня в данном контексте немного коробит слово «композиция». Ведь в те времена, когда создавались эти песни, композицией называлась одна из категорий музыкальной эстетики. В наше время это нечто, не вписывающееся в жанровые рамки. Да и словосочетание «посвященные Второй мировой войне» тоже пугает. Объясню почему. Нельзя посвятить песню войне, можно Победе, памяти павших… Например, Оливье Мессиан посвятил освобождению узников нацистских лагерей «Песнь депортированных» для хора и оркестра. Но войне как таковой песни не посвящали.

Что же до критериев выбора — они очень простые: то, что было создано и пелось в военные и первые послевоенные годы, то, что говорит о человеке, то, что не плакатно, искренне и честно, что знают и принимают душой в каждом доме.

— Тема Великой Отечественной затрагивает практически каждую семью бывшего СССР. Но если в былые годы музыкальные песенные полотна, которые потом пела и слушала вся страна, создавались постоянно, то в последнее время вещей, подхваченных народом, практически нет. И это на фоне того, что постоянно снимаются полнометражные батальные ленты: «Сталинград», «28 панфиловцев», «Брестская крепость», «Т-34» лишь некоторые из них. Однако новых по-настоящему выдающихся песен на военную тему мы почти не слышим (за исключением, возможно, нескольких композиций группы «Любэ»). Почему так происходит?

— Песня — жанр самый мобильный и быстро откликающийся на все события. Когда это было актуально, страна пела военные песни. Слава Богу, прошло 76 лет со дня Победы, и время требует уже не песен, связанных с этой темой, а романов, опер, серьезных исследований. К тому же корпус этих песен сложился. Там своя поэтика, мелодика, язык. Вряд ли в песне, связанной с Великой Отечественной войной, будут уместны современные ритмы или оркестровки. У слушателя уже сформировался целостный образ военной песни, и добавить в него что-то новое очень трудно.

Но главное не в этом. Песен, связанных с войной, действительно создано множество. Но народ выбрал из них те, которые не столько о боях и подвигах маршалов, сколько о вечном — любви, вере, надежде, чести и достоинстве, мужестве, стойкости. Вот эти песни живы. А те, в которых поется о том, что мы «врага разобьем малой кровью, могучим ударом», забылись.

Живут и будут жить вечно песни, где лейтмотив — «от моей негасимой любви». А написать такое произведение непросто...

Раньше хорошая песня считалась обязательной для фильма. В кино работали Вайнберг, Шнитке, Таривердиев, Шварц. Сейчас киномузыка очень сильно изменилась: композитор создает набор тем, звуковую дорожку, а вот создание песни — редкость. Но давайте не забывать, что песня требует еще и стихов и исполнителя. Песня — это вообще очень личностное высказывание.

Так было с песнями Владимира Сабинина времен Первой мировой — когда уже довольно старый романс «Гори, гори, моя звезда» в его редакции запела вся Россия; так было в Великую Отечественную с песнями в исполнении Бернеса. А «Синий платочек»? Ведь песня была записана еще до войны Изабеллой Юрьевой и вовсе не имела такой обвальной популярности. А когда по просьбе Шульженко фронтовик Михаил Максимов написал новые слова, песня ушла в народ. «Строчит пулеметчик за синий платочек...» запели все. Так что, видимо, нужно, чтобы совпали композитор, автор стихов и исполнитель.

— Сейчас тема возможного масштабного военного столкновения постоянно звучит с экранов телевизоров, активно муссируется в Сети... Причем опасно то, что мы как будто бы привыкаем к подобного рода дискуссиям. Мы что, перестали бояться войны? Или по мере отдаления тех страшных дней от нас в исторической ретроспективе люди просто не способны осознать всех тех ужасов, что несут с собой выстрелы, взрывы, бомбежки? Ценность человеческой жизни девальвируется?

— Это очень сложный вопрос. Меня тоже пугает, с какой легкостью журналисты, политологи, депутаты смакуют темы конфликта, насилия, войны. Мы же помним, что, к сожалению, выстрелы, взрывы, бомбежки были и в недавнее время, и продолжаются до сих пор… Рано еще забывать. Мне такая риторика кажется опасной, но она все же проникает — даже туда, где ей совсем не место. Я вижу в этом недалекость и безответственность.

— В этом году исполняется ровно 30 лет с того момента, как на «Мелодии» вышла ваша дебютная пластинка. Своего рода юбилей. Три десятка лет — срок немалый. Насколько сильно, по вашим профессиональным ощущениям, изменилось вокальное искусство, да и вообще как таковой подход к исполнению песни, за это время? И если разница действительно реально ощутима, в чем это выражается?

— Смотря в каком жанре. В опере ничего не изменилось, там жанр сам определяет подход к исполнению. Что же касается «подхода к исполнению песни», то тут, скорее, изменились сами песни. Я помню, лет 15 назад анонсы моих концертов начинались словами «Ах нет! Романс совсем не устарел».

Сейчас же появилось немалое количество молодых романсистов, посмотрите афишу — каждый день в Москве 2-3 романсовых концерта. Значит, на это есть спрос. Романс не просто вернул себе популярность начала ХХ века, но и стал вполне академическим жанром — даже Большой театр проводит вечера романса. Во время карантина именно с романсовых концертов начала свои онлайн-программы «Новая опера». Романс востребован, он нужен людям.

А вот сегодняшних ярких молодых рокеров я назвать не могу. Русский рок остался любим людьми поколения русского рока. Это, несомненно, явление, но сейчас даже если в этой сфере и появляются молодые исполнители, властителями дум нового поколения они не становятся. Я даже рискну предположить почему. Самой сильной стороной там были тексты, а теперь молодежи интереснее представлять свои тексты в рэповой или балладной форме. В моде так называемая «новая искренность»...

— В прошлом, непростом для всех нас (а артистов прежде всего) году вы дали немало онлайн-концертов. Расскажите, что это за «зверь» такой — концерты «на удаленке»? Насколько полезным и новым оказался сей творческий опыт лично для вас?

— Ничего страшного в этом «звере» нет. Люди моего поколения еще помнят прямые трансляции художественных событий на ТВ. Здесь все то же самое — киногруппа, пять камер, эффект звуковой панорамы и так далее.

Для меня этот опыт оказался очень полезным. Начали мы проводить концерты просто потому, что остались без средств к существованию, но уже после первого выступления оказалось, что это новый (или хорошо забытый старый) жанр. Который сразу стал популярным, приобрел как горячих сторонников, так и критиков. Возникает желание порассуждать: почему? Ведь такое быстрое становление жанра встречается нечасто.

На самом деле с тех пор, как появилась письменность, люди стали воспринимать искусство опосредованно. Древние египтяне уже не ждали, что к ним в Небут или Сенем придет лично человек по имени Синухет, чтобы рассказать о своих приключениях. Они читали про странствия Синухета на папирусе и глиняных табличках (кстати, до нашего времени рассказ сохранился в 36 вариантах — так что, можно сказать, это был бестселлер).

Как только в России началось производство грампластинок, на них стали записывать оперные арии и классические романсы. Рахманинов записывался на пластинки. Первый радиоконцерт из Москвы в 1922 году сыграла Антонина Нежданова. Конечно, у онлайн-формата есть свои ограничения, но у всякого жанра своя условность. Во время онлайн-концерта (говоря по-старому, прямого эфира) зритель отделен от исполнителя экраном.

Но ведь и в концертном зале он отделен от исполнителя сценой, привязан к своему месту, обязан соблюдать правила поведения и даже дресс-код. К тому же в онлайн-формате появляется такая вещь, как крупный план, который в зале невозможен...

Как я уже сказал, онлайн для нас абсолютно привычный жанр. Мы слушали пластинки, магнитофонные записи, радио, смотрели кино и телевизор, в том числе и записи спектаклей. Именно поэтому зритель, скучая по театрам, концертам, выставкам, влился в онлайн-процесс вполне естественно.

Главный аргумент критикующих онлайн-концерты таков: что там может быть хорошего, что может понравиться, если артисты словно неживые? Они ведь за экраном... Так вот это не более чем натяжка и передергивание: артисты в студии работают вживую, а значит, по определению живые.

Нельзя забывать и о том, что в городах-миллионниках проживает четверть населения РФ. Остальные живут там, где нет оперных театров, больших филармонических залов. А это 75% россиян (подавляющее большинство), и им онлайн-мероприятия как раз очень нужны.

Поэтому онлайн-концерт как жанр, с одной стороны, высокотехнологичный и профессиональный, а с другой — делающий искусство более доступным и, следовательно, демократичным, оказался «обречен» на успех.

Мы сделали уже одиннадцать онлайн-концертов, а двенадцатый состоится 15 мая. Он будет посвящен 10-летнему юбилею дома-музея Исаака Шварца в Сиверской. Зал там крохотный, да и доехать до Сиверской трудновато, но благодаря трансляции все желающие смогут к нему присоединиться.

— Для любого артиста концерты — основной вид деятельности, самая естественная возможность общения со слушателем. Однако и работе в студии музыканты (вокалисты и инструменталисты) уделяют большое внимание. Есть ли какие-то планы в этой связи, трудитесь ли над новой программой, которую планируете в ближайшее время выпустить на диске или на цифровых порталах?

— За последнее время у нас вышло три альбома: «Русское танго», Je chante и «Мелодия рассвета». Впрочем, последний даже не столько альбом, сколько, как сейчас модно говорить, проект. Потому что в начале этого года на сцене Театра музыки и поэзии Елены Камбуровой состоялась премьера концерта-спектакля «Мелодия рассвета», посвященного греческой песне, для которой я сделал поэтическое переложение текстов 15 греческих песен.

Ближайшие московские спектакли состоятся 19 мая и 24 июня, а 16 июня мы играем «Мелодию рассвета» в замечательном петербургском театре «Приют Комедианта». Там к нашему коллективу присоединится прекрасная певица и обладатель двух «Золотых масок» Манана Гогитидзе.

А к концу года у нас состоится премьера концерта-спектакля «Золотой век». 7 октября в петербургском БКЗ «Октябрьский», 22 декабря — в столичном ГКД. Программа расскажет о времени между Пушкиным и Достоевским, в котором уместился целый век — золотой век русской культуры. Пушкин Лермонтов, Глинка, Чайковский, Алябьев, Варламов, Тютчев, Фет — это те писатели и композиторы, которые сформировали его строгий и стройный вид и чье творчество будет представлено в спектакле. Так же, как и в «Серебряном веке», который был показан в 40 российских городах, в Минске и Берлине, там будут дуэты, балет и вообще, надеюсь, много интересного для зрителей.