Разумеется, к этому можно относиться как к давнему, послевоенному ещё территориальному спору или просто как к любопытному географическому и / или юридическому недоразумению. А можно и несколько по-другому: как к знаковому и символическому явлению, которое само по себе, возможно, выглядит несколько карикатурно.
Но свидетельствует о реально тектонических сдвигах внутри, собственно, чисто европейской, «континентальной» политики. Которые смотрятся, конечно, пока ещё довольно забавно. Но при определённых наднациональных внутриевропейских процессуальных раскладах чёрт его знает куда могут завести весь этот самый европейский субконтинент вместе с проектом Европейского союза.
Впрочем, давайте по порядку и, собственно, по фактуре вопроса.
В конце прошлой недели британская Financial Times вбросила в информационное пространство новость не то чтобы сенсационную — нет, напротив, вполне ожидаемую, — но для консервативного европейского уха крайне, крайне неприятную. Если подробно: княжество Лихтенштейн всё-таки решилось на обращение в Европейский суд по правам человека, чтобы добиться возвращения от Чехии незаконно, по мнению Лихтенштейна, конфискованных во время Второй мировой войны земель.
Надо отдать должное: основания для этого у маленького, но гордого (и очень, очень богатого!) княжества, безусловно, есть. И очень даже серьёзные.
Дело в том, что данные (весьма обширные, кстати) владения рода Лихтенштейн (газетчики всей Европы сейчас охотно тиражируют: больше нынешней территории княжества ровно в десять раз), расположенные прежде всего в благословенной Моравии, причисливший себя к победителям во Второй мировой войне и вернувшийся на советских и американских штыках чехословацкий президент Эвард Бенеш просто-напросто конфисковал. Предварительно в одностороннем порядке объявив лихтенштейнских князей «коллаборантами», что, в общем, было довольно близко к истине, конечно. Но при этом никаких таких «односторонних» прав самозваному «победителю», в общем-то, никто особенно не давал. И никто особенно не одобрял — просто «так исторически сложилось». И оттого «чешская национальная конфискация» в данном конкретном случае по смыслу и по форме больше напоминала банальный «грабёж под шумок», каковым, в сущности, и была.
И вот теперь речь идёт ни больше ни меньше как об оспаривании в Европейском суде по правам человека суверенитета Чехии над более чем 2000 кв. км территории. Эти земли, помимо всего прочего, кстати, имеют и особую материальную ценность. И включают в себя, к примеру, знаменитую историческую резиденцию Вальтице и неоготический замок Леднице, внесённые ни много ни мало в список мирового культурного наследия ЮНЕСКО.
Очень приличное недвижимое имущество, я вам так доложу. Тут кто бы спорил. Нажитое, можно сказать, многовековым непосильным трудом.
И ведь даже компенсации со стороны властей ни той, ни нынешней Чешской Республики не было предложено никакой…
Словом, некоторые основания для «обидеться» у княжества Лихтенштейн, безусловно, были. А вот возможностей выиграть в любой инстанции данные территории, особенно в сложившихся исторических реалиях, совсем ещё недавно не было вообще никаких.
И отнюдь не случайно этот длящийся уже более семидесяти лет территориальный спор никогда не выходил на уровень подобной юридической казуистики: заместитель министра иностранных дел Чехии Мартин Смолек абсолютно прав, в частности, когда указывает на то, что данный вопрос принципиально не может слушаться в ЕСПЧ. Так как этот суд вообще не имеет права даже рассматривать вопросы, возникшие до принятия Европейской конвенции по правам человека, которая была разработана и подписана только в 1950 году. А вступила в законную силу так и вообще 3 сентября 1953 года. То есть много позже «конфискации», из-за которой возник «спор». Да и если уж говорить в правовом смысле, то и Хельсинские соглашения формально пока что никто не отменял.
Ну так то формально. А вот фактически ряд политических прецедентов — от объединения Германии до расчленения, во многом насильственного, Югославии — наглядно продемонстрировали городу и миру, что ни о каком «принципе нерушимости границ» говорить на нынешнем историческом отрезке в Европе уже не стоит. Ибо это не только довольно пошло, но и совершенно бессмысленно.
И раз «прецедент Косова» совсем уж безукоризненно и окончательно закрепил не только в абстрактно международном, но и в конкретно внутреннем европейском праве совершенно другие принципы, указывающие на наличие возможности пересмотра территориальной принадлежности, так почему бы и древнему княжеству Лихтенштейн не попытать счастья в Моравии?
Прав-то у княжеского рода, в том числе исторических, на эти земли реально много больше, чем было у косовских албанцев на новоприобретённую (и вполне признанную Европейским союзом) территорию…
Ну, а теперь, пожалуй, самое главное: почему данные, казалось бы, глубоко периферийные, местечковые даже по внутренним европейским меркам разборки вызывают такой резонанс не только в самой Европе, но и далеко за её пределами. И почему, наконец, они настолько интересны нам в нашем краю грустных осенних осин, короткого лета и солидных в последние годы урожаев. У нас-то уж совершенно точно и без Чехии с Лихтенштейном своих головных болей невпроворот. Одной Белоруссии, что называется, с головой…
Сейчас попробуем пояснить.
Во-первых, нравится нам это или не очень, но именно рынки Европейского союза — это традиционные рынки сбыта нашей продукции, в том числе стратегически значимых для нашего экспорта энергоносителей. И мы остро нуждаемся в понимании того, как на этих рынках играть.
А история с претензиями Лихтенштейна — это очень хороший маркер состояния европейских, в том числе и экономических, умов: насколько далеко эта история может зайти и чего от неё ждать. Потому как тут примечателен даже уже сам факт подачи подобного рода заявления в наднациональную структуру. Уж очень много он говорит о готовности части европейских элит к дальнейшему пересмотру границ, причём именно посредством институтов Евросоюза. Которые и так сейчас находятся, мягко говоря, не в самом лучшем состоянии. Впрочем, данный случай, действительно выглядящий довольно анекдотически, всего лишь оказывается встроен в довольно солидный ряд. А в этом ряду есть и Каталония, и стратегически важная для континентальной Европы Шотландия (которая отнюдь не всю свою историю выступала под британским гербом, но почти всю свою историю властью надменных англичан решительно тяготилась).
Да и у самих чехов, раз уж пойдёт такой разбор полётов, есть некоторые претензии к их соседям полякам. А уж у немцев-то! И если этого джинна хоть как-то выпустить из бутылки…
Во-вторых, уже очевидно, что ближайшие несколько лет будут определяющими для будущего не только Европейского союза, но и самой континентальной Европы как экономического, идеологического и цивилизационного центра. При этом нет практически никакого сомнения, что какая-то «новая Европа» в любом случае будет, но вот какой именно она станет — решается прямо сейчас. И что бы нам ни говорили светлые либеральные головы по поводу «падения старых оков» и «принципиально новых правил», важнейшими вопросами, в том числе и для общих рынков, всё равно как были, так и остаются вопросы «контроля над территориями».
И вопросы военно-политического суверенитета. И тут, кстати, вот как-то внезапно понимаешь, насколько правильно были приняты недавние поправки в нашу, российскую Конституцию — и по поводу «приоритета национального права», и по поводу территориальной целостности Российской Федерации. Потому как, повторимся, именно вопросы «контроля над территориями» и суверенитета сейчас, несмотря на все причитания о правах человека и прочих гуманитарных ценностях, снова становятся определяющими и ключевыми.
Ибо чего стоит любое экономическое, технологическое и даже социальное превосходство без политического суверенитета, без сильной политической власти, нам как раз блистательно демонстрируют в Европейском союзе. И не только бессилием перед откровенным заокеанским хамством и небезуспешными попытками не менее откровенного «чисто партнёрского» грабежа. Но и демонстрацией губительной эрозии европейских структур, которой и является сама даже теоретическая возможность формализации эпических разборок насчёт элитной недвижимости между Чехией и Лихтенштейном в непрофильных европейских судах.
И, выстраивая любые долгосрочные взаимоотношения с европейскими партнёрами, теперь нужно постоянно иметь в виду всё большую зыбкость существующих там сейчас даже базовых, основополагающих принципов и хеджироваться от подобных рисков. Иначе и самим можно угодить как кур в ощип в какой-нибудь очередной то ли Стокгольмский арбитраж (прецеденты, помнится, были), то ли даже и в сам Гаагский трибунал.
