Рафаэль Лусварги. Фото с личной страницы в соцсети.
В конце декабря прошлого года состоялся масштабный обмен «удерживаемыми лицами» между Донбассом и Украиной, о котором под давлением России удалось договориться на встрече «нормандской четверки» в Париже. Во время обмена из украинских застенков были освобождены десятки политических заключенных и военнопленных. Многих украинская сторона вычеркивала из списков во время предыдущих обменов. Среди них — граждане РФ, которых Украина использовала в доказательство причастности России к вооруженному противостоянию на Донбассе, и граждане Украины, которые пришлись не ко двору новой власти из-за своих убеждений. Был освобожден и гражданин Бразилии — доброволец-коммунист Рафаэль Лусварги, который приехал на Донбасс еще в 2014 году в числе других антифашистов из Латинской Америки. EADaily удалось взять эксклюзивное интервью у Лусварги, который в настоящее время отказывается от общения со СМИ, а также поговорить с добровольцем Русланом Гаджиевым и политическим заключенным Виктором Калаяновым, приговоренным к 13 годам лишения свободы за попытки провезти оружие в Мариуполь. Они были обменяны в ЛНР и в настоящее время находятся в одной из луганских больниц, где их обследуют и оказывают необходимую помощь после долгих лет заключения.
Рафаэль Лусварги был связан с колумбийскими партизанами, а в 2014 году приехал на Донбасс. Он выглядит гораздо моложе своих лет. Кажется, что это совсем еще юноша со светлым взглядом, он мало похож на матерого военного. Лусварги — человек, постоянно находящийся в духовном поиске. На Украине после временного освобождения (его освобождали под личное обязательство после того, как были выявлены процессуальные нарушения в ходе рассмотрения дела) он, брошенный на произвол судьбы бразильским посольством, жил в православном монастыре, пока его не выследили бдительные украинские «журналисты» и националисты. Сейчас он предпочитает не общаться с надоедливыми представителями прессы. Но на короткую беседу Рафаэль все же согласился.
— Рафаэль, почему вы приехали на Донбасс?
— В 2014 году другой возможности помогать не было, нужно было приезжать с оружием в руках. На Украине произошел путч при участии фашистов, которых использовали для того, чтобы взять власть в свои руки, а во всех проблемах Украины обвинить Россию. Совершенно дурное объяснение. Как люди на это купились, я не понимаю. Тем более Порошенко напал на собственных граждан. Достаточно вспомнить 2 мая, когда националистов натравили на укрывшихся в Доме профсоюзов.
— Вы из Бразилии приехали на Донбасс?
— Я учился в Курске в медицинском университете. Но приехал на Донбасс уже из Бразилии.
— В Бразилии, наверное, лишь немногие знают о том, что тут происходит?
-По-моему, многие. Все мои друзья знают о войне на Донбассе, следят за этим, со мной на Донбасс приехали 10 или 15 бразильцев. Тут воевали не только бразильцы, но еще испанцы, немцы, итальянцы…
— В какое подразделение попали?
— Приехал через знакомых в Ростов, потом на Донбасс и сразу попал в «Призрак».
— Как вам Мозговой как командир?
— Отличный человек. Я лично мало его знал, говорил с ним лишь однажды, когда был в Вергулевке.
— Какие впечатления от Донбасса были?
— Люди тут духовные и открытые.
Рафаэль Лусварги, январь 2020 года. Фото: Кристина Мельникова/EADaily.
— Вы из Латинской Америки. Кто для вас пример для подражания? Наверное, Че Гевара?
— Да, Че Гевара. Его у нас уважают. По крайней мере, если говорить о большинстве.— А из русской истории?
— Александр Невский. Из русской истории можно тоже много примеров вспомнить.
— Как вас выманили на Украину?
— Это было в июне 2016 года, я получил приглашение работать охранником на корабль через компанию, о которой я много читал в интернете. Перед тем, как приехать, я общался с представителями компании, с адвокатом в Бразилии, общался с украинским посольством, и все сказали, что проблем никаких не должно быть, я не был в розыске, меня не искал Интерпол. Международный закон был на моей стороне…
— Не жалеете о том, что в свое время попали на Донбасс?
— Нет, не жалею. Тогда я не мог поступить иначе.
«Сепаратист осужден на 13 лет». С таким заголовком вышла статья, которую Виктор Калаянов до сих пор хранит в отдельной папке. «Почитайте, там все про меня написано», — говорит он. Статья в украинской газете сообщает, что Виктор Калаянов из Бердянска — активист местного «Антимайдана», который «готовил серию терактов, сотрудничая с криминальными авторитетами и спецслужбами России». «В ходе досудебного расследования установлено — Калаянов с подельниками переправил боеприпасы из оккупированного Крыма через Бердянский торговый порт. Это, по словам правоохранителей, была одна из крупнейших изъятых партий оружия: 24 гранатомета, 8 пулеметов, почти сотня автоматов, около тысячи гранат и более 20 тысяч патронов различного калибра», — напечатано на пожелтевшем от времени газетном листе. При помощи этого оружия планировалось захватить порт и административные здания. Не исключено, правда, что это была подставная акция и оружие с самого начала вела СБУ. На момент вынесения приговора (13 лет лишения свободы) Виктору Калаянову было 57 лет, отсидел он без малого шесть. Приговор ему украинские националисты встречали криками «Слава Украине!», припоминая, что он избивал сторонников Евромайдана, а на одной из акций вырвал украинский флаг и растоптал его на глазах у митингующих.
— Как для вас все начиналось, как вы стали активистом «Антимайдана»?
— Когда в Бердянске объявили о намерении свалить памятник Ленину, собрались все неравнодушные граждане и начали постоянные дежурства. Среди этих граждан был и я. В первых числах мая я попал к майдановцам. Под мандатом Тани Черновол приехала группа из 13 человек, и меня взяли в плен, три дня пытали в подвале, потом связали мне руки и ноги, а сами уехали. Я чудом освободился, поднял легкий шум, и меня милиция освободила и отправила. Но меня обещали выкрасть в больнице, я быстренько выписался оттуда и уехал в Мариуполь. Был свидетелем событий 9 мая в Мариуполе. Было очевидно, что назревал вопрос о необходимости защищать себя с оружием в руках. Близкие товарищи помогли нам привезти оружие из Крыма, но СБУ все переиграли, я попал в засаду и более пяти лет отсидел в тюрьме.
Виктор Калаянов. Фото: Кристина Мельникова/EADaily.
Руслан Гаджиев — единственный выживший в одной из танковых атак во время Дебальцевской операции. Его взяли в плен в разгаре боя, вменили ему несколько статей и приговорили к 15 годам лишения свободы, в том числе обвинив его в гибели всех украинских военнослужащих во время той атаки. Гаджиев является российским добровольцем, и его паспорт Украина использовала как аргумент, подтверждающий участие РФ в войне на Донбассе. Правда, Руслан до войны имел мирную профессию и на Донбассе оказался по собственным убеждениям, а не по чьему-то приказу. Как известно, с обменом российских граждан возникали проблемы, их исключали из списков, рассчитывая использовать в качестве заложников при давлении на Россию.
— Руслан, чем вы занимались до войны и с чего начинался ваш боевой путь на Донбассе?— На Донбасс приехал, потому что не люблю несправедливость. Я был танкистом в батальоне «Август». Принимал участие в Дебальцевской операции, в районе Санжаровки. Военного опыта не было, до войны я работал сварщиком, механизатором. Но, так как основная профессия — механизатор, пошел в танкисты. Военная техника не очень отличается от гражданской, и потому научиться было несложно. Мне хватило 30 дней.
— Вы — единственный выживший в той атаке?
— В атаку со мной пошло четыре машины, и, насколько мне известно, все они были подбиты. Из ребят никто не выжил. Выжили я и наводчик моего экипажа, но наводчика потом расстреляли. Именно расстреляли. Если человек стоит без оружия, а вокруг него с украинской стороны стоит 40 человек и в три автомата открывают огонь, то как это еще назвать?
— Это была месть за погибших?
— Нет, тогда бы и меня расстреляли. Правда, у меня обнаружили в кармане российский паспорт. 2014 год был сильно политизированным, тогда везде искали российских военных. Порошенко пытался доказать, что они здесь есть, и возил паспорта военнопленных, в том числе и мой, по заграницам. А то, что мы были добровольцами, нигде не упоминалось.
— Расскажите немного о расстрелянном парне.
— Он из Донецка. Нас в экипаже было трое. Командира звали Виталиком, а наводчика звали Димкой. Я плохо помню имена, потому что экипаж сформировали буквально за сутки. Виталий погиб в башне, из-за чего, точно не знаю. Помню лишь, что, когда я к нему обратился, наводчик ответил мне, что командир уже погиб. Может, вылез из башни, может, от взрыва гранаты сдетонировали пороховые заряды.
— Диму при вас расстреливали? Как он себя вел?
— В тот момент, когда его расстреливали, в полном разгаре шел бой. Он полулежал на правом боку, прислонившись к стене траншеи. Я думаю, они убили его от бессилия. В такой ситуации глупо было человека расстреливать. Он был без оружия, контуженный и ничего не понимающий, а его взяли и расстреляли. Это была 128 горно-пехотная. Но не только она, там были и добровольческие батальоны.
Руслан Гаджиев. Фото: Кристина Мельникова/EADaily.
— Что такое танковый бой, каково в нем участвовать?
— Все происходит очень быстро. Бой шел около трех часов, а у меня в голове будто бы прошло минут 20, очень много адреналина. Зашкаливает, затмевает глаза.— Много подбили тогда танков противника?
— У них тогда стоял один танк, закопанный в капонире, стояла зенитная установка, два БМП, военный КамАЗ, мы к ним в укрепрайон не пролезли. А пехота с нами не пошла, потому что там была открытая местность. Ребят просто расстреляли бы, как движущиеся фигурки в тире. А там и без того погибло немало людей.
— Как вас в плен брали? Били?
— Они что-то кричали, били, но больше всего мне запомнился расстрел Димки. А потом меня раздели до пояса, привязали к БМП и увезли куда-то на блокпост. В мирное время это была будка ГАИ, здание и подвал. Там меня попинали еще чуть-чуть и кинули в подвал, где я просидел некоторое время. А затем отвезли в полевой лагерь с мешком на голове. Там начались пытки, допросы, пытали по-всякому, раздевали до пояса, надрезали ножом энные места. Пытки это неинтересно, правда.
— Чего добивались на допросах? Признания, что вы кадровый военный?
— Тогда в Сети было много видео, по которым можно было проследить мою службу со дня прибытия и до плена. При первом дознании пытались выбить признания, что я кадровый офицер, командир танкового батальона, было много дурных вопросов. Вменили мне несколько статей — помощь террористической организации, ведение агрессивной войны, хранение оружия, еще 258-ю, часть три, предполагающую пожизненное заключение. Это участие в боевых действиях, где противная сторона понесла потери в живой силе.
— Успели вынести приговор?
— Мне два раза вынесли приговор. Дважды по 15 лет. В 17 году можно было судиться, отстаивать некоторые моменты, но нам нужно было завершить процесс до возможного обмена. Иначе бы меня не обменяли. В последние два часа в 17 году меня сняли с обмена. Второй раз мы подали апелляцию, и второй раз, уже в сентябре 19 года, сложилась та же самая ситуация. Сказали, что будет обмен, и вновь сняли с обмена. Мы подали апелляцию, но нам пришлось ее забрать перед последним обменом. Спасибо Ольге Анатольевне Кобцевой, что она добилась все ж таки моего вызволения.
— У вас был хороший адвокат?— Первый год у меня был эсбэушный адвокат, а потом четыре года Валентин Рыбин. Спасибо ему, что не бросил меня, довел до конца. Это очень хороший адвокат, причем я ему не платил ни копейки.
Всего из плена во время последнего обмена в ЛНР было освобождено 63 человека, в ДНР — 61. У каждого из них — своя трагическая и одновременно героическая история многолетнего сопротивления и борьбы. Сейчас эти люди оказались на свободе, но говорить о завершении процесса обмена рано. Пока длятся противостояние и война, поток политических заключенных не иссякнет и поднимать эту тему, скорее всего, придется еще не единожды.
Кристина Мельникова, Донецк
