Источник: Аналитический центр святителя Василия Великого
Вопрос о выходе из экуменического движения, в частности, из «Всемирного совета церквей» (ВСЦ), по-прежнему достаточно остро стоит перед Русской Православной Церковью и другими поместными Церквями. Экклезиологические вопросы, как ярко показывают события последних трёх лет, всё более актуальны. В связи с этим представляют большой интерес (как теоретический, так и практический) пока ещё немногие успешные примеры преодоления экуменического морока.
На сегодняшний день только две Поместные Православные Церкви вышли из «Всемирного совета церквей» (ВСЦ) - крупнейшей международной экуменической организации. В 1997 году ВСЦ покинул Грузинский патриархат, а следом за ним в 1998 г. это сделала и Болгарская Церковь. И поэтому неудивительно, что их опыт расставания с экуменизмом вызывает интерес церковных и светских исследователей не только в православных странах, но и на Западе.
Пристальное внимание к данной теме проявляют религиозно ангажированные (околокатолические и околопротестантские) европейские академические издания. Так, в 2019 году «Журнал восточнохристианских исследований»[1] (Journal of Eastern Christian Studies) опубликовал на своих страницах обширную работу научного сотрудника Государственного университета Ильи (Грузия) Давида Тиникашвили[2], посвященную истории участия Грузинской Православной Церкви в экуменическом движении.
Статья содержит очень полезный фактический материал, скрупулёзную хронологию антиэкуменических акций в Грузии до 1997 года[3], ссылки на ключевые тексты как противников, так и сторонников экуменического движения.
Однако автору не удалось сохранить столь важную для академической работы научную непредвзятость. Общий настрой текста на протяжении всей статьи остаётся весьма комплиментарным в отношении сторонников ВСЦ и экуменизма, в то время как о его противниках автор отзывается весьма холодно и даже иногда жестко. Так, Д. Тиникашвили позволяет себе называть оппонентов экуменизма «фундаменталистами»[4], «радикалами»[5] и «фанатиками»[6]. Кроме того, даже при разборе такой, казалось бы, далекой от русско-грузинских отношений темы автору не удалось воздержаться от обвинений в адрес России и Русской Православной Церкви. Например, Д. Тиникашвили заявляет, что выход Грузии из «Всемирного совета церквей» был выгоден Московской патриархии, которая после 1991 года потеряла возможность влиять на решение ГПЦ в ВСЦ, и потому посчитала необходимым избавиться от ставшего к тому моменту «токсичным» союзника[7].
Экуменизм и антиэкуменизм на грузинской земле
Автор анализирует критическую реакцию Православных Церквей на факт создания ВСЦ, которая в своё время нашла взвешенное отражение в решениях Московского совещания 1948 года. Д. Тиникашвили акцентирует внимание читателя на двух, по его мнению, основных причинах отказа Поместных Церквей от участия в экуменическом движении:
- неуверенность ВСЦ в "возможности воссоединения Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви",
- мирской (политический) характер самой структуры Совета[8].
Автор отмечает, что данная критика была услышана экуменистами, и уже в 1950 году во время заседания Центрального комитета ВСЦ в Торонто было разъяснено, что члены Совета никоим образом не отвергают надежду на объединение христианских церквей, а сама организация не ставит никаких политических целей; не собирается она стать и «сверхцерковью». По мнению Д. Тиникашвили, данные программные заверения позволили преодолеть решения Московского совещания, тем самым подготовив почву для последующего присоединения Православных Церквей к членам Совета.
Утверждение Московского совещания 1948 г. о политическом характере ВСЦ не может считаться утратившим силу только на основании декларативных заверений и изменения риторики со стороны функционеров и сторонников ВСЦ
Однако сегодня, по прошествии 69 лет с момента принятия «Торонтской декларации», представляется совершенно очевидным тот факт, что заверения ВСЦ о своей аполитичности носили и носят не более чем декларативный характер. Как было отмечено в итоговом докладе сотрудников Аналитического центра свт. Василия Великого, который был подготовлен в рамках научной конференции «Всеправославное Совещание 1948 года и духовная безопасность современной России», «современный экуменизм можно и следует рассматривать не только в религиозном ключе, но и политическом. Искусственное стирание и игнорирование вероучительных различий между религиями (конфессиями), что является отличительной чертой экуменизма, органично встраивается в политику конструирования новых идентичностей, которую проводят наднациональные органы управления»[9]. Утверждение Московского совещания 1948 г. о политическом характере ВСЦ не может считаться утратившим силу только на основании декларативных заверений и изменения риторики со стороны функционеров и сторонников ВСЦ.
Д. Тиникашвили избегает в своей статье упоминания прочих положений Московской резолюции по вопросу «Экуменическое движение и Православная Церковь». В частности, нельзя забывать, что представители Православных Церквей подписались под мнением о невозможности сведения условий единения «церквей» до одного лишь признания Иисуса Христа Господом. Подобный шаг, по мысли делегатов Московского совещания, «умаляет христианское вероучение до той лишь веры, которая по слову Апостола, доступна и бесам (Иак. II, 19; Матф. VIII, 29; Марк. V, 7)»[10].
Второй параграф рассматриваемой статьи посвящен конкретизации истории экуменического движения на примере Грузии. Подробно говорится об экуменической деятельности нынешнего грузинского патриарха Илии II, который, в числе прочего, в 1979 г. был избран одним из председателей ВСЦ. На ассамблее ВСЦ в том же году патриарх Илия заявил, что христианин должен быть экуменистом и в идеях, и в делах. Активно развивались и экуменические контакты с католиками. Д. Тиникашвили восхищается тем, что патриарх не побоялся в 1984 г. приобщить Святых Даров католических священников Эрнста Зутнера (Ernst Christoph Suttner) и Целестина Патока (Coelestin Patock). Характерны слова Илии II, обращённые в 1988 г. к грузинским католикам региона Месхети-Джавахети: «Не забывайте, что мы едины и мы веруем в Троицу - Отца, Сына и Святого Духа. И если какая-то схизма всё же произошла между Римом и Византией в одиннадцатом веке, она носила более политический характер, а не догматический или богословский, в то время как, несмотря на эту схизму, никакого раскола не произошло между Римом и Грузией»[11]. Автор приводит восторженные отзывы других иерархов Грузинской Церкви о патриархе-экуменисте, в частности, слова митрополита Николоза (Махарадзе), которому принадлежит определение Илии II как «основателя экуменического движения в Грузии»[12].
Анализируя опыт «практического экуменизма» Илии II, автор делает выводы, что патриарх не мог быть инициатором этого разрыва, а стал невольным заложником сложившейся в Грузии религиозно-политической ситуации
Данный параграф весьма важен в общей концепции статьи Д. Тиникашвили. Он требуется автору, чтобы ответить на вопрос: что стало причиной прекращения членства ГПЦ во «Всемирном совете церквей»? Анализируя опыт «практического экуменизма» Илии II, автор делает выводы, что патриарх не мог быть инициатором этого разрыва, а стал невольным заложником сложившейся в Грузии религиозно-политической ситуации[13].
При этом у автора позитивная оценка деятельности ГПЦ в советский период перемежается стандартными мантрами про империалистическую роль СССР. В религиозном плане эпоха до 1990 года рисуется автором в идиллических тонах. «Когда я готовил несколько статей, касающихся неправославных конфессий в Грузии, - пишет Д. Тиникашвили, - руководители этих церквей подчеркивали мне (члену ГПЦ), насколько ценным был этот период для них. Олег Хубашвили епископ пятидесятнической церкви, напомнил, что, несмотря на то, что они не были православными, все хорошо знали, что: «грузинский народ благосклонно относился к нашему религиозному служению»[14]. Однако с 1990 года Грузию захлестнула антиэкуменическая волна. К сожалению, автор не объясняет причину столь кардинальных изменений в грузинском церковном сознании. «Толерантные» в период «советской оккупации» грузины в свободной стране внезапно превратились в нетерпимых антиэкуменистов, и, что представляется самым недопустимым для автора, в «антизападников»[15]. «Это парадоксально, но факт, анти-экуменические и, таким образом, антизападные тенденции укоренились в нашей стране параллельно с национально-освободительным и антиимпериалистическим движением», - цитирует автор другого исследователя грузинского антиэкуменизма Н. Папуашвили[16]. Тем самым однозначно ставится знак равенства между «западниками» и экуменистами с одной стороны, и антизападниками - антиэкуменистами с другой.
Третий и четвертый параграфы также посвящены вопросам истории, только уже антиэкуменического движения. Автор проводит, как ему кажется, стройную нить повествования от первого протестного «звоночка»: изгнания из Тбилисской духовной академии крупнейшего деятеля унии Мигеля Арранца, до окончательного порывания ГПЦ с экуменическим Советом.
«Возможно, первым признаком появления жесткой, негативной позиции по отношению к межконфессиональным отношениям Церкви Грузии, - пишет Д. Тиникашвили, - было неприятие Мигеля Арранца, католического священника и профессора восточной литургии, который был приглашен в Грузию патриархом Илией II в 1989 году для чтения лекций в духовной академии. Двое лекторов Академии, протопресвитер Георгий Гамрекели и архимандрит Рафаил Карелин, вместе со своими верными учениками возглавили акцию протеста»[17]. Чуть позже, сообщает автор, к делу присоединился один из лидеров крайних противников экуменизма Василий Мкалавишвили, ушедший затем в раскол.
К сожалению, в стремлении обличить противников экуменизма автор, что называется, гребет их всех "под одну гребенку". Д. Тиникашвили видит в этих двух лагерях не различные группы людей со своими взглядами и идеалами, а стадии развитии одной "болезни", которая началась с сопротивления экуменизму, а закончилась схизмой
И уже в этом первом событии можно заметить одну из ключевых особенностей, которая на протяжении всего остального пути будет сопутствовать антиэкуменическому движению - отсутствие в нем четкого единства, наличие как минимум двух лагерей: умеренного и раскольнического. К сожалению, в стремлении обличить противников экуменизма автор, что называется, гребет их всех "под одну гребенку". Д. Тиникашвили видит в этих двух лагерях не различные группы людей со своими взглядами и идеалами, а стадии развитии одной "болезни", которая началась с сопротивления экуменизму, а закончилась схизмой.
На деле же это не соответствовало действительности. По мере осознания пагубности участия в экуменическом движении (и, как следствие, увеличения давления на священноначалие) против него постепенно высказывалось все больше и больше не только "умеренных", но и бывших сторонников. Так в 1991 году патриарх Илия II выразил публичное раскаяние в совместных молитвах с инославным: «Были случаи, когда к нам приходили некоторые неправославные, например католики, и мы давали им причастие. Это ошибка. <...> Также бывало, что какой-то священнослужитель посещал общую молитву с инославными. Это тоже большая ошибка»[18].
Однако, к сожалению, именно страх раскола, отчасти явленного группой монахов обители Бетания в 1997 году, стал тем катализатором, который ускорил выход Грузинской Церкви из ВСЦ. Составленное монахами письмо с ультимативными требованиями к священноначалию, тот резонанс, который оно оказало в обществе и Церкви, полностью перевернуло игру. И хотя подобные методы не могут не вызывать ничего кроме порицания, мы должны признать, что в случае Грузии именно страх перед глубинным расколом, в который уйдут не только «радикалы» и «фанатики», но и умеренные антиэкуменисты, стал главной причиной выхода ГПЦ из ВСЦ.
Теологические аспекты статьи
Д. Тиникашвили приводит следующие аргументы грузинских противников экуменизма:
- В ВСЦ запрещен серьезный богословский диалог, а потому невозможно подлинное свидетельство Православной веры (архимандрит Лазарь Абашидзе и Владимир Цамалашвили из ГПЦ, Геласи Арошвили из непризнанной «Православной Церкви в Грузии» и др.)[19];
- Нет фундаментальной разницы между неправославными в XXI веке и еретиками во II-IV. Следовательно, по завету Апостола, необходимо уклоняться от общения с ними после неудачных попыток наставить их в вере (Тит. 3: 10) (о. Рафаил Карелин (ГПЦ), Владимир Цамалашвили (ГПЦ) и др.)[20].
- ВСЦ обладает собственной еретической идеологией. А потому стоит избегать не только общения с представителями отдельных еретических учений в рамках ВСЦ, но и с самим Советом[21].
По мнению Д. Тиникашвили, антиэкуменические аргументы построены на ошибках, неправильном понимании основных документов ВСЦ или сознательном их искажении[22]. Комментируя первый тезис Д. Тиникашвили указывает на его несостоятельность по причине того, что сам Совет позиционирует себя как место для «дискуссий», «теологического диалога», «обмена идеями»[23]. Автор отмечает, что «радикалы» подразумевают под диалогом лишь различные формы православного прозелитизма, который, разумеется, невозможен на площадке ВСЦ. В этом контексте весьма красноречива цитата Владимира Цамалашвили, которую приводит автор статьи: «Мы действительно против экуменизма, потому что он препятствует обращению еретиков и язычников в Православие, но он же обращает православных к еретикам»[24] (на наш взгляд, эти слова очень удачно и ёмко выражают причины, по которым экуменизм неприемлем для Православия).
«После столетия православного участия в экуменическом движении и полувекового присутствия во Всемирном совете церквей (ВСЦ) не было удовлетворительного прогресса в многостороннем богословском диалоге между христианами. Скорее разрыв между православными и протестантами становится больше из-за роста десятков новых сект»
Такому «фундаменталистскому» взгляду автор статьи противопоставляет наследство парижской школы, в частности, А. Шмемана, который призывал преодолеть «детскую уверенность» в собственной правоте, отказаться от «навязывания» своих идей и войти в настоящий диалог с инославными. Тем самым Д. Тиникашвили по сути сводит полемику вокруг данного аргумента к терминологической дискуссии - что считать свидетельством веры: миссию/проповедь или «партнерский диалог»?
Да, необходимо признать, что формат ВСЦ предполагает заседания по теологическим вопросам, однако каков их итоговый результат? И здесь не получится сказать лучше, чем это уже было сделано Св. Синодом Болгарской Церкви в постановлении, касающемся выхода БПЦ из ВСЦ: «после столетия православного участия в экуменическом движении и полувекового присутствия во Всемирном совете церквей (ВСЦ) не было удовлетворительного прогресса в многостороннем богословском диалоге между христианами. Скорее разрыв между православными и протестантами становится больше из-за роста десятков новых сект в недрах некоторых протестантских церквей, которые нарушают православное сознание христиан не только в нашей стране, но и во всех православных странах»[25].
В качестве характеристики второго положения антиэкуменической полемики Д. Тиникашвили приводит весьма меткое замечание о. Рафаила (Карелина): «Афанасий и Арий не скандировали лозунги единства. Преподобный Кирилл Александрийский и Несторий не разрабатывали совместное коммюнике о том, что их учения отличается только по формулировке, в то время как по сути они были одним и тем же»[26]. Тем самым процедуры работы ВСЦ сравниваются с богословской полемикой первых веков, а участники ВСЦ уподобляются ересиархам. Разумеется, подобное деление неприемлемо для автора статьи. Д. Тиникашвили, опираясь на работы православных модернистов XX века (оо. Сергия Булгакова, Иоанна Мейендорфа и др.), заключает, что «по мнению многих уважаемых богословов, слепое копирование старых церковных законов и механическое применение их к сегодняшней ситуации противоречит православному пониманию сущности и природы Церкви»[27]. А потому, считает автор, те предписания, которые регламентировали отношение к «гетеродоксии» (инославию) на заре христианства, неприменимы в современном мире.
Где границы ревизионизму? Начав сегодня с отдельных церковных правил, сможем ли мы когда-то остановиться? Или слова «я не считаю, что мы сегодня можем использовать концепты, которые сложились много веков назад» вскоре будут применены к самым сокровенным основам Православия?
Однако, если по слову Апостола «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр.13:8), то как могло оказаться, что каноны, приемлемые для первых веков, вдруг оказываются неактуальными сегодня? И главное, где границы этому ревизионизму? Начав сегодня с отдельных церковных правил, сможем ли мы когда-то остановиться? Или слова «я не считаю, что мы сегодня можем использовать концепты, которые сложились много веков назад» вскоре будут применены к самым сокровенным основам Православия?
Критикуя третий аргумент, Д. Тиникашвили возражает, что «экуменическое движение не может быть ересью - как его часто называют антиэкуменисты - просто потому, что оно само по себе не подразумевает никакой церковной теологической доктрины»[28]. Однако, как раз определённое учение о Церкви (экллезиология) присуще программным документам ВСЦ хотя бы потому, что сама возможность формирования Совета обусловлена протестантской «теорией ветвей»[29], согласно которой Церковь Христова представляет собой некую сверхреальность, находящуюся над различными «деноминациями» и пронизывающую их, причём ни одно христианское исповедание не является единственным носителем полноты церковности и Истины Христовой. Разумеется, это абсолютно несовместимо с православной экклезиологией и самосознанием Православной Церкви как единой, святой, соборной и апостольской - единственного ковчега спасения. Поэтому, как отмечается в тексте уже упомянутого выше доклада Аналитического центра свт. Василия Великого, «теория ветвей», являющаяся неотъемлемой составляющей экуменизма, - есть «модернистское учение о Церкви, которое с православной точки зрения является экклезиологической ересью»[30].
Однако, как раз определённое учение о Церкви (экллезиология) присуще программным документам ВСЦ хотя бы потому, что сама возможность формирования Совета обусловлена протестантской «теорией ветвей»
Также Д. Тиникашвили приводит еще один аргумент антиэкуменистов против участия в ВСЦ: «удельный вес Православных Церквей в Совете столь мал, что не может влиять на принятие важных решений». Здесь нельзя не согласиться с автором, что данный аргумент уже устарел, поскольку действия ВСЦ после православного совещания в Салониках 1998 года привели к кардинальным изменениям в процедуре принятия решений и по вопросам членства. Напомню, что в 1998 году в Салониках состоялось совещание православных Церквей, которые выразили протест против существовавших в то время процедурных норм ВСЦ. Из-за численного статуса меньшинства (на тот момент в Совете состояло около 350 протестантских "церквей" и всего 14 православных), канонические Церкви часто не могли оказывать соответствующего влияния в процессе ратификации резолюций в ВСЦ. Православные объявили бойкот, подразумевающий временное неучастие в деятельности Совета, после чего ВСЦ пошел на уступки. Так, в 2005 году в результате работы специальной комиссии Ассамблеи ВСЦ были внесены изменения в Конституцию Совета, давшие право вето для всех членов.
* * *
Статья Д. Тиникашвили хотя и содержит ценные сведения, во многом оказывается невыдержанной и несдержанной. Вызывает сожаление, что Православие постсоветских стран представлено в западном научном дискурсе именно подобными ангажированными работами. Казалось бы, демонстрируя в своей статье два диаметрально противоположных подхода к проблеме экуменизма в Грузии, автор создаёт иллюзию объективности, нахождения над схваткой. Однако на деле позиция «радикалов» и «фундаменталистов» всегда оказывается в роли критикуемой, Д. Тиникашвили не даёт ей права ни оправдаться, ни ответить, им отводится лишь место препарируемых бессловесных «объектов» (в лучших традициях советской атеистической литературы). Такой подход скорее допустим для публицистической литературы и выглядит весьма странно в академической статье. Будем надеяться, что современный читатель, в т. ч. на Западе, сможет ознакомиться с более объективным взглядом на экуменизм и антиэкуменическое движение.
Также хочется верить, что путь Русской Церкви из ВСЦ не будет сопряжен с столь тяжелыми и даже драматическими событиями, которые были явлены в Грузии в 1997 году. Несмотря на ряд возникших трудностей, Грузинская Православная Церковь смогла явить всему мировому сообществу уникальный пример выбора собственного пути, независимого от общих мировых трендов. Возможность мыслить самостоятельно, не бояться сказать твёрдое «нет!» в условиях всеобщего молчания, безусловно, видится достойным качеством любого сообщества. Однако и здесь стоит быть осторожным, чтобы не разрушить хрупкое единство. Также необходимо помнить, что ряд церковных лидеров, инициировавших открытое письмо 1997 года, впоследствии проявили себя еще более радикально, уйдя в явный раскол. Часть участвовавших в протестах монастырей не сразу вернулась под юрисдикцию Грузинского Патриарха, перейдя в неканоническую «Святую православную церковь Северной Америки» (известную как «Бостонский Синод»). Заметную роль в этом переходе сыграл Иоанн (Шеклашвили) - один из ключевых подписантов открытого письма Патриарху. И хотя впоследствии, в 2002 году данная группа вернулась в лоно Грузинской Церкви, их действия нанесли значительный ущерб православному единству на Кавказе.
Все эти факты должны быть учтены при возможной подготовке выхода Русской Православной Церкви из «Всемирного совета церквей». Необходимо избрать золотой, серединный путь, который бы не ставил под угрозу единство Церкви в России, но и не приводил бы к затягиванию окончательного решения данного вопроса.
[1] Издаётся совместно одноименным Институтом Неймегенского университета (Нидерланды) и Институтом раннехристианских и византийских исследований при католическом университете Лёвена (Бельгия).
[2] Tinikashvili D. The Orthodox Church of Georgia and the ecumenical movement (before and after 1997) // Journal of Eastern Christian Studies, 2019, №71 (1-2), P. 127-159.
[3] Кратко о ситуации, предшествующей выходу ГПЦ из Совета, см. Никита Хазов "Выйти из ВСЦ: опыт Грузинской Православной Церкви", URL: https://stbasil.center/2017/12/15/vyjti-iz-vsc/
[4] Tinikashvili D. The Orthodox Church of Georgia and the ecumenical movement (before and after 1997) // Journal of Eastern Christian Studies, 2019, №71 (1-2), P. 138.
[5] P. 143
[6] P. 139
[7] В конце антироссийского пассажа автор оговаривается, что ГПЦ покинула экуменическое движение не по прямому требованию Москвы, однако он остается уверен, что «такой изоляционистский шаг отвечал интересам России, и что Россия сделала все (пусть и косвенно), чтобы ускорить этот процесс» (P. 140-141).
[8] P. 132
[9] Вызов экуменизма и Всеправославное Совещание 1948 года. URL: https://stbasil.center/2018/06/19/vizov-ekumenizma-i-soveschanie-1948goda/
[10] Цитата по: Резолюция Совещания предстоятелей и представителей Православных автокефальных Церквей в Москве 1948 года по вопросу «Экуменическое движение и Православная Церковь». URL: http://ruskline.ru/monitoring_smi/2016/03/2016-03-18/rezolyuciya_sovewaniya_predstoyatelej_i_predstavitelej_pravoslavnyh_avtokefalnyh_ cerkvej_v_moskve_1948_goda_po_voprosu_ekumenich/
[11] P. 135
[12] На странице 136 цитируется: Nikolozi Makharadze, ‘The Church of Georgia at the Modern Stage of the EcumenicalMovement', The Grapevine Cross, No. 1 (1983), pp. 10-13, on p. 11. [ნიკოლოზმახარაძე. ‘საქართველოს ეკლესია ეკუმენური მოძრაობის თანამედროვე ეტაპზე',ჯვარი ვაზისა No1 (1983), გვ. 11].
[13] Чуть далее Д. Тиникашвили констатирует: «Волна антиэкуменизма возникла не среди верховных иерархов, а снизу, особенно в монашеских кругах. Брошюры и газеты, постепенно появляющиеся среди верующих, ясно передавали фундаменталистское содержание и содействовали распространению идей исключительности собственного богословия» (P. 138).
[14] P. 137
[15] P. 138
[16] Там же. Цитируется: Nugzar Papuashvili, ‘The Occupation of Thought and The Anti-Ecumenical Rebellionin Georgia', Apra [The Sail], No. 15 (2009), pp. 274-290, on p. 280. [ნუგზარ პაპუაშვილი.‘აზროვნების ოკუპაცია და ანტიეკუმენური აჯანყება საქართველოში, აფრა No15, 2009, გვ. 280.]
[17] P. 139
[18] P. 140 В этом месте цитируется см.: ‘Catholicos-Patriarch Ilia II's Speech on Forgiveness Sunday', February 21, 1991, The Enlightenment of Iveria, No. 2 (1999), p. 4. (The speech is reprinted from the official paper of the Patriarchate of Georgia: Patriarchate's News, No. 8 (1999), p. 3). [კათალიკოს- პატრიარქის ილია მეორის სიტყვა მიტევების კვირას, 21 თებერვალი 1999, ჟურნალი ‘ივერიის გაბრწყინება' No2 (1999), გვ. 4. სიტყვა გადმობეჭდილია გაზეთიდან ‘საპატრიარქოს უწყებანი' No8 (1999), გვ. 3].
[19] P. 144
[20] P. 146
[21] P. 142
[22] P. 142-143
[23] Ссылается на: «Constitution and Rules of the WCC», Busan, Republic of Korea, 30 October 2013. URL: https://www.oikoumene.org/en/resources/documents/assembly/2013-busan/adopted-documents-statements/wcc-constitution-and-rules
[24] P. 144
[25] Прекратяваме участието си в Световния съвет на църквите (ССЦ). Изявление на Св. Синод на БПЦ във връзка с участието на БПЦ в икуменическото движение // Церковен Вестник. 1998. №11.
[26] P. 146
[27] P. 148
[28] P. 150
[29] Как убедительно показал протопресвитер Питер Хирс, ВСЦ и прочие экуменические движения как раз и представляют организационную попытку построения некой «сверхцеркви» на основе экклезиологии «теории ветвей». См.: Fr. Peter Alban Heers, The Missionary Origins of Modern Ecumenism: Milestones leading up to 1920. Published by Uncut Mountain Press, Thessalonica, Greece. 2007.
[30] Вызов экуменизма и Всеправославное Совещание 1948 года. URL: https://stbasil.center/2018/06/19/vizov-ekumenizma-i-soveschanie-1948goda/
.jpg.webp)
_1.jpg)
