«...Хочу умереть честным человеком». Закат карьеры чекиста - «религиоведа». Ч. 1

В публикациях о деятельности спецслужб в религиозной сфере Украины мы неоднократно рассказывали об одной из ключевых фигур в богоборческой деятельности 1920-начала 1930-х годов - оперативном сотруднике и руководителе антирелигиозного подразделения секретно-политического отдела ГПУ Украинской ССР Сергее Карине-Даниленко (1898-1985)[1].

 

Увы, но способности этого неординарного  человека использовались для насаждения известных церковных расколов, манипуляции автокефальным движеним, преследований  духовенства.

В 1927 году, за «успехи» в насаждении нестроений в Православии, свертывании автокефального движения, Коллегия ОГПУ СССР наградила чекиста именным «Маузером», а в 1932 г. помощник резидента советской разведки в Чехословакии Карин получил престижный знак Почетного чекиста. Сергей Тарасович по праву считался «живой легендой» органов госбезопасности Украины. «Имеет огромный опыт чекистской работы, лично провел весьма много сложных оперативных дел», писали кадровики МГБ УССР на излете его карьеры в 1947 году.

Помощник по «украинской контрреволюции»

Начальствующие еще в 1920-х высоко аттестовали работу Карина: «...Уполномоченный группы по духовенству... Из очень немногих работников-чекистов, специалистов по духовным делам, по-видимому, самый лучший. Провел очень тонкую и сложную работу по укреплению обновленчества на Украине. Незаменимые его качества - умение разговаривать с попами и способность к вербовке... Незаменимый специалист в порученной ему области. Горизонт в работе большой и глубокий» . В характеристике за 1929-1930 гг. отмечалось: «имеет большие заслуги по борьбе с церковной контрреволюцией на Украине»[2].

Судя по документам, именно С.Т.Карин-Даниленко выступал основным «концептуалистом» и непосредственным организатором масштабных оперативных мероприятий по роспуску («самоликвидации») Греко-католической церкви  (ГКЦ) в 1945-1946 гг. Емкую характеристику его личного вклада   в «операцию» по ликвидации ГКЦ дал непосредственный руководитель, начальник 2-го Управления МГБ УССР полковник Павел Медведев. «В 1945 - 1946 гг. органами НКГБ-МГБ УССР, - писал осуществлявший общее руководство «операцией» по ГКЦ Медведев, - была проведена серьезная работа по ликвидации греко-католической церкви в западных областях УССР..., являющаяся резидентурой Ватикана. Тов. Карин, как имеющий большой практический опыт в этой работе, проявил себя как знающий эту линию чекистской работы, замечательный организатор, быстро ориентирующийся в обстановке». Совместно с другими руководящими работниками НКГБ-МГБ УССР, принимал непосредственное участие во всех основных действиях «от разработки планов агентурно-оперативных мероприятий по ликвидации униатской церкви до личной работы с агентурой по униатам за весь период этой операции,  вплоть до проведения собора бывшей  греко-католической униатской церкви, организационно оформившего разрыв с Ватиканом и воссоединение с русской православной церковью в СССР» [3].

О мероприятиях по подготовке Львовского собора 1946 года и  участии в них «заместителя председателя Совета по делам религии при правителстве УССР» (оперативное прикрытие полковника госбезопасности Карина) мы подробно писали ранее[4].  Гораздо менее известна деятельность Сергея Карина в годы войны и, главное, обстоятельства и причины его «скоропостижного» изгнания из спецслужбы в 1947 году, когда, казалось бы, специфический опыт и оперативное искусство полковника были особенно востребованы на фоне формирования «катакомбной» униатской церкви. Однако до скандального увольнения от службы контрразведчику предстояло немало сложных и рискованных заданий, о которых мы намерены рассказать...

Внеся раскол «тихоновцам» и организовав «самороспуск» агентурного детища ГПУ - УАПЦ, С.Карин-Даниленко в начале 1931 г. перешел на участок, знакомый ему с начала 1920-х - во внешнюю разведку со специализацией по «украинской контрреволюционной эмиграции». 

Судя по материалам личного дела, с января 1931 по июль 1933 гг. находился в оперативной командировке по линии Иностранного отдела (разведка) ОГПУ СССР в Праге со специализацией по «украинской контрреволюционной эмиграции». Видимо, глубокое знание украинского национального движения и его политических организаций, в совокупности с недюжинным агентурно-оперативным опытом послужили причинами назначения его помощником резидента разведки ОГПУ по работе в среде украинской эмиграции -именно  Прага и Чехословакии в целом стали в межвоенный период  основным политико-культурным и   образовательным центром «второй волны» украинской эмиграции. В Чехословакии, при поддержке ее лидера Томаша Масарика, осело немало военнослужащих армии УНР, сотрудников госаппарата украинской несоветской государственности, национальной интеллигенции. Помогло ему и владение чешским и польскими языками.

 

Помощник резидента в Праге Сергей Карин-Даниленко 

Резидентуру внешней разведки ОГПУ в Праге с 1931 г. возглавлял способный разведчик Станислав Глинский (служил в ВЧК с 1918 г., принимал участие в знаменитой оперативной игре «Трест» с белой эмиграцией, служил резидентом в Латвии). С.Глинский повел в Праге активную работу по проникновению в белогвардейские организации генерала Кутепова, добыл сведения о белоэмигрантских организациях - РОВС, «Галлиполийцы», «Крестьянская Россия». Усилиями резидентуры была добыта информация о том, что военные центры белой эмиграции не отказались от попыток новой военной интервенции. В частности, руководство РОВС рекомендовало своим членам в Праге, Варшаве, Софии, Париже, Берлине, Белграде и других европейских столицах готовить «тройки» и «пятерки» для проведения терактов против советских дипломатов и заброски диверсионных групп на территорию СССР.

Информация Глинского (за активную работу в Праге награжденного вторым орденом Красного Знамени) неизменно получала высокую оценку в Центре: среди чрезвычайно важных упреждающих сведений можно назвать сообщения о планах Германии по захвату Судетской области, о расширении пронацистской пропаганды в Чехословакии. Сотрудникам его резидентуры удалось также проникнуть в Организацию украинских националистов (ОУН) и постоянно быть в курсе их террористических планов. Не трудно предположить, что определенную роль здесь сыграл С.Карин.

9 декабря 1937 г. Станислава Глинского расстреляли по постановлению особой «тройки» (как «польского шпиона»), супругу Анну сослали на десять лет в Карагандинские лагеря. В 1947 г. она возвратилась к родственникам в Москву, но была вновь сослана в Воркуту. По дороге скончалась и похоронена в безымянной могиле в воркутинской тундре[5]. Всего же за период «Большого террора» 1937-1938 гг. расстреляли около 40 резидентов внешней разведки НКВД, не говоря уже о репрессировании значительного количества опытных оперативников-агентуристов, ценных агентов. Пражского шефа С.Карина 22 сентября 1956 г. посмертно реабилитировала Военная коллегия Верховного суда СССР.

В этот период чекист принял личное участие в оперативной разработке «Академия», направленной против Российского общевоинского союза (РОВС). Созданный в 1924 г. в эмиграции Главнокомандующим Русской Армией генерал-лейтенантом П.Врангелем, РОВС на момент образования насчитывал до 100 тыс. военнослужащих с опытом Первой мировой и Гражданской войн, пылавших желанием взять реванш у Советов за поражением в 1917-1920 годах. Основным средством борьбы РОВС избрал  террористическую и разведывательно-диверсионную деятельность (во взаимодействии со спецслужбами Англии, Франции, государств - западных соседей СССР), сопровождавшуюся покушениями на советских представителей за рубежом, заброской в СССР вооруженных групп и подготовкой терактов против руководителей ВКП (б) и советского государства.

С 1927 по середину 1930-х гг. на территории СССР было убито в перестрелках или захвачено около 100 эмиссаров РОВС и других белоэмигрантских организаций. Одним из очагов деятельности РОВС как раз и стала Чехословакия. В 1931 г. советская разведка получила информацию о планировании находяшейся там террористической группой РОВС генерала Хоржевского покушений на И.Сталина. Вероятно, именно это сигнал и стал отправным для разворота дела «Академия».

К сожалению, нам не известны подробности этой операции. Однако в личном деле С.Карина-Даниленко констатируется, что результатом оперативных мероприятий стало задержание двух «крупных террористов РОВС», заброшенных в СССР для организации террористического акта против «вождей партии и Советского правительства». Попутно отметим, что при всей вакханалии незаконных репрессий и фабрикации дел «о терроризме», было бы неверно сбрасывать со счетов реально ведшуюся против СССР подрывную деятельность, активными участниками которой и стали подконтрольные западным спецслужбам боевые организации антисоветской эмиграции.

Со 2 мая 1934 г. по 9 января 1937 г. Карин служил на должности  помощника начальника внешней разведки НКВД УССР, в марте 1936 г. разведчику довелось выезжать в оперативную командировку в Берлин.

«...Лгать на себя и других не буду»

В роковом для него 1937 г. Сергей Тарасович некоторое время проработал заместителем начальника 2-го отдела Управления государственной безопасности НКВД УССР, а затем, 29 июля 1937 г., квалифицированный разведчик и контрразведчик неожиданно был переведен на пост ... начальника Управления пожарной охраны НКВД. По сути, это был кадровый отстойник перед незаслуженными преследованиями. 28 августа 1937 г. С.Карина арестовал НКВД УССР по подозрению в участии в «антисоветской украинской организации», его тут же исключили из ВКП (б), этапиро­вали в Москву, где ему было суждено пройти все круги следственного ада. Всего же чекиста держали в Лефортово и Бутырках 26 месяцев - по обвинению в участии в т. н. заговоре В.Балицкого (репрессированного наркома внутренних дел Украины), и создании «ан­тисоветской националистической орга­низации» (действительно, горькая ирония судьбы!). 

Свои злоключения С.Карин описал в заявлениях, сохранившихся  в личном деле. Следователь с порога за­явил: «Нас не интересует, виноват ты или нет, но сейчас такая политическая обстановка, что раз ты арестован, зна­чит, ты враг. Давай показания на себя и других. Иди и подумай, приступай к ра­боте, иначе убьем...». На что контрразведчик ответил: «Лгать я в этих стенах на себя и других я не буду, и хочу умереть честным человеком». Уже после войны С.Карин вспоминал: «у меня хватило силы остаться честным до конца и не оклевать ни себя, ни других».

Дело в том, что на Карина-Даниленко дал ложные показания «польский шпион», заместитель начальника Разведывательного управления Народного комиссариата обороны СССР, старший майор госбезопасности Михаил Александровский. Под «мерами воздействия» Александровский, оклеветал сослуживца из Украины, заявив, что Карин-де проник в органы НКВД по заданию националистического подполья для «предательской работы». М.Александровский третировал имевшего свое профессиональное мнение коллегу, создавал ему «невыносимые условия работы».

Карина обвиняли в передаче по линии разведки «под видом дезинформации» «участникам контрреволюционной троцкистской шпионской организации» сведений о Красной Армии, провале двух закордонных агентов НКВД. На очных ставках в Лефортово Карин себя виновным также не признавал, несмотря на «изобличения» таких же несчастных. Оказавшись соседом по камере, М.Александровский «увещевал» Карина: «Дайте показания, не мучьте себя, все равно покалечат... Расстреляют все равно. Лучше дайте показания, пусть расстреляют нормально...», иначе - «вас уничтожат с жесточайшими муками» «Сотрудничество со следствием» Александровскому не помогло - 15 ноября 1937 г. его расстреляли (реабилитирован 24 декабря 1957 г.).

Дело Карина дважды направляли в Военный трибунал войск НКВД Киевского округа, но каждый раз отклоняли за недоказанностью преступления. Действительно, период репрессий и сейчас недостаточно осмыслен. Даже вполне антисоветски настроенный известный французский историк Николя Верт вынужден признать: «массовые репрессии - настоящая охота на «врагов народа», ... осуществлялись параллельно с утверждением социалистической законности».

К счастью для едва живого от пыток Сергея Тарасовича, маховик репрессий резко  затормаживается.  22 августа 1938 г. первым заместителем главы НКВД СССР Николая Ежова назначили Лаврентий Берия. 15 ноября запрещается рассмотрение дел внесудебными органами - «тройками». 17 ноября вышло постановление Совета Народных  Комиссаров и  ЦК ВКП (б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». В нем признавались «крупнейшие недостатки и извращения», возникшие в силу «упрощенной процедуры следствия и суда». «Работники НКВД настолько отвыкли от кропотливой, систематической  агентурно-осведомительной работы, - отмечалось в этом документе, - и так вошли во вкус упрощенного порядка следствия, что до самого последнего времени возбуждают вопросы о предоставлении им так называемых «лимитов» на массовые аресты...».

27 ноября от поста наркома внутренних дел СССР освободили Ежова (расстрелян в 1940 г.). Если в 1937-1938 гг. в СССР приговорили к смерти 681692 человека (в том числе в Украине - около 212 тыс.), то в 1939-1940 гг. - 4201 «врага народа». Начался пересмотр дел, лишь за 1939 год по «бериевской оотепели» освободили свыше 327 тыс. граждан. В частности, во исполнение решения Политбюро ЦК ВКП (б) от 11 ноября 1939 г. освободили 12860 осужденных - священнослужителей и иных «церковников», из-под стражи освободили еще 11223 человека из этой же категории жертв беззакония[6].

Сам Сергей Тарасович в мае 1939 г. обратился с письмом к Генеральному прокурору СССР, описав 11-месячные злоключения в тюрьмах Москвы и Киева, где его обещали «бить до состояния куска мяса». Освободи­ли Карина 22 октября 1939 г., дело пре­кратили за отсутствием состава пре­ступления. Многомесячные издева­тельства в СИЗО и туберкулез привели к тому, что пришлось выйти на пенсию. Проведенной в октябре 1939 г. «тщательной проверкой»  было установлено, что показания на Карина - целиком вымышленные, он оговорен рядом подследственных, включая М.Александровского, и не виновен в провалах закордонной агентуры. Дело прекратили за недоказанностью состава преступления.

Последнее пристанише богоборцев

Нужно сказать, что провидение хранило Карина - другим видным «религиоведам» из ОГПУ-НКВД повезло куда меньше. Возьмем, прежде всего, Валерия Горожанина (Кудельского), друга Владимира Маяковского. Именно В.Горожанин в 1921 г. подготовил и внедрил в петлюровское подполье чекиста Сергея Карина-Даниленко, преподав ему первые уроки разведчика. Длительное время В.Горожанин служил руководителем секретно-политических подразделений органов госбезопасности Украины и СССР, занимавшихся оперативной разработкой политических и общественных организаций, интеллигенции, «церковной контрреволюции» и «сектантов». С февраля 1921 г. - начальник  Секретного отдела Центрального управления ЧК Украины, Всеукраинской ЧК, с марта 1922 г.  и до мая 1930 г. - начальник Секретно-оперативной части ГПУ УССР. Под его кураторством «продуктивно» работал по «церковникам и сектантам»  С.Карин (начертанная красным карандашом виза Горожанина стоит под «церковными» аналитическими отчетами С.Карина в высокие инстанции).

С 7 мая 1930 г. В.Горожанин пошел на повышение - заместителем начальника Секретного (Секретно-политического) отдела ОГПУ СССР. 5 июля 1933 г. чекиста перевели во внешнюю разведку ОГПУ-НКВД СССР (в межвоенный период - едва ли не лучшую спецслужбу мира) -  помощником начальника, а затем и заместителем начальника Иностранного отдела (ИНО) ОГПУ, затем - Главного управления госбезопасности (ГУГБ) НКВД СССР. Видимо, не случайным стал и тогдашний переход С.Карина  во внешнюю разведку. 29 августа 1938 г. старшего майора (генерал-майора) госбезопаности В.Горожанина расстреляли как «участника террористической организации».

К работе по «церковной линии» имели прямое отношение и иные высокопоставленные чекисты, ценившие С.Карина. Среди них - заместитель начальника и начальник Секретно-политической части ГПУ УССР (1922-1924 гг.) Николай Быстрых («отличившийся» в конце 1920-го как начальник Особого отдела 6-й Армии и Крыма при «фильтрации» и  уничтожении на полуострове 12 тыс. «враждебных элементов»,  и расстрелянный  22 сентября 1939 года), а также начальник Секретно-оперативного управления - заместитель Председателя ГПУ УССР (1925-1929 гг.) К.Карлсон.

Комиссар госбезопасности 3 ранга Карл Карлсон, расстрелянный после 22 апреля 1938 г., «признался» в том, что был вредителем, провокатором царской охранки, латышским, немецким и польским шпионом. Борцом с религией служил и Василий Иванов, участник крымских гекатомб 1920-го, член Всеукраинской антирелигиозной комиссии при ЦК КП(б)У, начальник столичного Харьковского областного отдела ГПУ, по совместительству - руководитель Учетно-информационного управления ГПУ УССР, контролировавшего и религиозные настроения населения (Иванова расстреляли 16 июля 1937 г. в Москве)[7].

У начальствующих «религиоведов» из ОГПУ-НКВД УССР оказался общим последний земной адрес - 24-й километр подмосковного Калужского шоссе, спецобъект НКВД «Коммунарка»,  бывшая загородная резиденция главы НКВД СССР Генриха Ягоды (там он проводил совещания с руководителями ведомства). В апреле 1937 г. Ягоду арестовали, с дачи вывезли конфискованные вещи, а территорию отдали под «полигон» НКВД.

«Коммунарка» (бывший совхоз) стала «элитным» кладбищем - там проводили расстрелы или хоронили тела репрессированных военачальников, руководящих работников НКВД, представителей высшей партийной номенклатуры, а также известных деятелей науки и культуры (ориентировочно - до 6 тыс. человек). В 10 км от «Коммунарки» находился и печально известный Бутовский полигон НКВД, названный Патриархом Московским и Всея Руси Алексием ІІ «Русской Голгофой». Там в 13 рвах, вырытых мощным экскаватором «Комсомолец», упокоилось не менее 20 тыс. расстрелянных.

 

К 2009 году среди казненных в Бутово было прославлено в лике святых 335 православных священнослужителей и мирян. Трудно сказать, сколько всего там расстреляно представителей православного клира. Известно, например, что 17 февраля 1938 г. уничтожили 75 священников и монахов, 14 марта - 40. Среди убиенных в Бутово священнослужителей самым старшим по сану архипастырем стал священномученик, управляющий Ленинградской епархией митрополит Серафим (Чичагов, расстрелян 11 декабря 1937 г.) - ведущий организатор прославления в 1903 г. преподобного чудотворца  Серафима Саровского.  Всего же за один только 1937 год в СССР закрыли 8000 храмов, ликвидировали 70 епархий и викариатств, расстреляли 60 архиереев из 250, в общей сложности казненных или умерших в заключении до смерти И.Сталина в 1953 г.[8]
Казни вчерашних колег-чекистов проводила расстрельная команда, или «спецгруппа», как ее назвали в документах. В конце 1920-х - начале 1930-х это были сотрудники специального отделения при Коллегии ОГПУ, которое занималось охраной советских вождей и персонально Сталина. В штате центрального аппарата ОГПУ они значились как «комиссары для особых поручений». Другая часть исполнителей служила в комендатуре ОГПУ.

К 1937 г. московский спецотряд палачей состоял из 12 «сотрудников для особых поручений» под командованием майора госбезопасности И.Ильина. Судя по фотографиям, заплечные дела мастера были отмечены «комплектом» из орденов Знак Почета, Красной Звезды и Боевого Красного Знамени, медалями, а Иван Шигалев (комендант Админхозуправления НКВД СССР) получил и орден Ленина. Среди исполнителей - известный еще с Гражданской войны «латыш со зверским лицом, особенно оживленный в дни, предшествующие ночным расстрелам» П.Магго-«Маг» (спился и умер перед войной). Позднее в «спецгруппу» вошли братья Шигалевы, П.А. Яковлев (начальник правительственного гаража), И.И. Антонов, А.Д. Дмитриев, А.М. Емельянов (списан по шизофрении - сидел дома ночи напролет с заряженным револьвером, ожидая прихода каких-то незваных гостей), Э.А. Мач (палач с 26-летним стажем, уволен «по причине нервно-психического расстройства»), И.И. Фельдман, Д.Э. Семенихин.

Часть палачей расстреляли свои же коллеги. Из уцелевших почти никто из них не дожил до старости, часть исполнителей покончила с собой. К расправам над высокими начальниками присоединялись, по собственному желанию, и крупные руководители, пожелавшие «пострелять». Часто появлялся, хотя положение и не требовало того, «главный палач Лубянки», комендант НКВД СССР, генерал-майор (с 1945 г.), кавалер восьми орденов Василий Блохин (1895-1955, умер от инфаркта). «Блохин натянул свою специальную одежду: коричневую кожаную кепку, длинный кожаный коричневый фартук, кожаные коричневые перчатки с крагами выше локтей.  «Ну, пойдем...» - вспоминал о «деловой» встрече с палачом в Катыни бывший начальник УНКВД по Калининской области Дмитрий Токарев. В дни расстрелов всем исполнителям и охране выставляли ведро водки, из которого черпали, кто сколько хотел, а также емкость с одеколоном - им ополаскивались после «работы», забивая стойкий запах крови и пороховой гари. «От нас даже собаки шарахались», - признавались  «сотрудники для особых поручений»[9].

Наставник спецназа

С началом войны военный пенсионер и инвалид («стараниями» коллег) Карин-Даниленко написал рапорт с просьбой ис­пользовать его оперативный опыт, выразив готовность выполнить «любое задание против немецко-фашистских захватчиков».  Глава НКВД УССР обращение удовлетворил, и в июле 1941 г. Сергея Даниловича включили в группу по организации партизанко-полпольного движения на оккупированных территориях. В октябре 1941 г. в районе Лисичанска, на берегу Северского Донца (в здании базы отдыха Ворошиловградского завода паровозостроения) им была создана спецшкола №7 по подготовке кадров подполья (затем пееместилась в Ворошиловград и Саратов).

Дело в том, что спецподготовка разведывательно-диверсионных кадров в условиях отступления Красной Армии имела колоссальное значение. Увы, в волюнтаристское свертывание с середины 1930-х гг. обучения «спецконтингента на особый период» привело к тому, что в первые месяцы войны отсутствовала система качественной подготовки для работы на оккупированной территории. Красноречивая оценка состояния этого участка деятельности НКВД-НКГБ содержалась в письме  первого заместителя главы НКВД СССР Всеволода Меркулова от 22 июля 1941 г. № 252. Отмечалось, что партизанские отряды и диверсионно-разведывательные группы (ДРГ) создавались наспех, «буквально за несколько часов из лиц, которые друг друга не знают», не умеют обращаться с оружие и диверсионной техникой. Участники ДРГ не получают доходчивого инструктажа, проводников по местности, компасов и карт (!). Ощущался острый дефицит одежды и продуктов, большинство групп «в лучшем случае разваливаются, не доходя до линии фронта, а в худшем попадают в руки противника и расстреливаются»[10].

Сказывалось и то, что участники разведывательных групп нередко подбирались без надлежашей проверки их лояльности, психологической стойкости, пригодности к суровым зафронтовым условиям. Они не получали надлежащей спецподготовки, слабо изучались условия мест высадки (или переброски пешим порядком) зафронтовых групп. Достаточно сказать, что основной формой подготовки к партизанству по линии ЦК КП(б)У были трехдневные специальные курсы (в Харькове - пятидневные). Даже сами территориальные органы госбезопасности имели туманное представление о формах и методах работы  контрразведки противника, о полицейском режиме. Остро не хватало средств связи, специальной техники, соответсвующего снаряжения и вооружения.

Просчеты в организации партизанского движения (наряду с предательством и эффективной системой антипартизанских мероприятий противника), обусловили во многом трагический характер партизанского движения на Украине в 1941-1942 гг. Из оставленных там до лета 1942 г. 1565 партизанских отрядов и групп (почти 35 тыс. человек), до 10 июня 1942 г. на связи с 4-м Управлением НКВД УССР находилось 111 отрядов (6896 человек). Из переброшенных в тыл врага в 1941 г. партизанских формирований выжило до 7% [11].

Среди учеников Карина - закончившие  спецшколу в июне 1942 г.  радистка группы «Буря» Любовь Шевцова и разведчики группы «Днепр» Владимир Загоруйко, Сергей и Василий Левашовы, впоследствии вошедшие в состав легендарной  попольной группы «Молодая гвардия». Со времен «перестройки» на «Молодую гвардию» (своеобразный символ самоотверженной борьбы молодежи с нацизмом, воспетый в одноименных книге А.Фадеева и кинофильме) обрушился поток фальсификаций и «компромата», вплоть до приписывания создания группы «походной группе» ОУН.

Конечно, десятилетия эксплуатации образа молодогвардейцев официальной пропагандой (впрочем, ничего плохого согражданам не прививавшей), неизбежно породили и мифы, и  «фигуры умолчания». Однако подпольщики (включая упомянутых разведчиков) действительно вели себя героически и приняли лютую, мученическую смерть... После освобождения шахтерского Краснодона от гитлеровцев, комиссии по расследованию злодеяний оккупантов в акте от 25 февраля 1943 г. констатировала, что из ствола шахты № 5 «Сорокино»  подняли 71 тело жертв террора оккупантов (семерых опознать не удалось), казненых с 16 января. Среди погибших  нашли и бывших подопечных Карина.

Расследование, проведенное оперативниками разведки войск НКВД по охране тыла Южного фронта и сотрудниками контрразведки НКГБ, установило, что ведущую роль в предательстве молодежного подполья сыграла агент полиции Ольга Лядская (в том же году осуждена на 10 лет лишений свободы), а также предатель Геннадий Почепцов (расстрелян). Аресты и пытки вершили начальник полиции Василий Соликовский и «следователь» ВикторЗахаров (ушли с немцами на Запад). Начальник местной жандармерии  полковник Ренатус получил 25 лет лагерей и в 1949 г. умер в заключении. Участников казней, полицаев Василия Подтынного и Ивана Мельникова разыскали, соответственно, в 1960 и 1963 гг., приговорив к высшей мере наказания. Задержанных патриотов и просто «подозрительных» граждан подвергали страшным пыткам огнем, выкалывали глаза, ломали конечности. Тело командира «Молодой гвардии» Олега Кошевого нашли с вырезанной на лбу звездой и совершенно седого...[12].

С октября 1941 г. С.Карин использовался НКВД-НКГБ «по выполнению оперативных заданий по организации партизанских отрядов и диверсионных групп, направленных в тыл противника». Стал способным организатором тайной борьбы за линией фронта.  Среди наград офицера - ордена Отечественной войны первой степени,  «Знак Почета (сентябрь 1943 г.), медали «Партизану Отечественной войны» 1-й степени,  «За оборону Сталинграда». Не менее почетным отличием стало восстановление его, приказом Наркомата госбезопасности СССР от 25 ноября 1944 г. № 1939, в кадрах спецслужбы, в звании подполковника (с 1945 г. - полковник). Материалы спецпроверки, составленные при восстановлении Карина-Даниленко, указывают, что отец чекиста был «кулаком», имел до 70 десятин земли, конную молотилку, веялку, плуг, нанимал батраков и перепродавал скот. Позднее односельчане написали С.Карину -  его родители  умерли от голода в 1933-м, в то время, когда его сын верой и правдой служил в советской внешней разведке.

Занимаясь специальными заданиями, С.Карин не оставлял и хорошо знакомый ему участок оперативной работы по «церковникам». При этом на «путях-дорожках фронтовых» происходили неожиданные встречи с теми, кого Сергей Тарасович привлекал к негласному сотрудничеству еще в трагические для Православной Украины 1920-е годы...

Дмитрий Веденеев, доктор исторических наук

Примечания:

1. См. например: https://pravlife.org/ru/content/gonimye-goniteli-ukrainskaya-avtokefalnaya-pravoslavnaya-cerkov-i-sovetskaya-specsluzhba-0
2. Отраслевой государственный архив (ОГА) СБ Украины.  Ф.12. Д. 5037. Т.1. Л. 23-24.
3. Биографические сведения о С.Карине даются по личному делу: ОГА СБУ. Ф.12. Д. 5037. Т.1-3.
4. См. например: Вєдєнєєв Д. Особливості оперативних та репресивних заходів радянських спецслужб з ліквідації Греко-католицьої церкви в Галичині (1939-1946 рр.) //  Биківнянська трагедія в контексті злочинів тоталітарного режиму (до 15-річчя заснування Національного історико-меморіального заповідника «Биківнянські могили»): збірник статей. - К., 2016. - С.168-185; Веденеев Д. Операция «Финиш» // Еженедельник «2000». - 2016. - 26 февраля. - С.1, С2-С4
5. Антонов В. Трагедия разведчика Глинского // Независимое военное обозрение. 2012. 21 декабря.
6. См. подробнее: Вєдєнєєв Д. До питання про механізм незаконних репресій в Україні: організаційно-статистичний аспект //  Матеріали Всеукраїнської наукової конференції «Биківня в системі політичних репресій УРСР у 1937-1941 роках: дослідницькі рефлексії та інтерпретації» 20 листопада 2013 - К.: Пріоритети, 2014. - С. 37-48.
7. Шаповал Ю.І., Пристайко В.І., Золотарьов В.А. ЧК-ГПУ-НКВД в Україні: особи, факти, документи. К.: Абрис, 1997. С. 139-140; Шаповал Ю.І., Золотарьов В.А. Всеволод Балицький. Особа, час, оточення. К.: Стилос, 2002. С.67-68.
8. Бутовский полигон. М., 2009. С. 34;  Бутовский полигон. 1937-1938 гг. Книга Памяти жертв политических репрессий. Вып.8. М.: Альзо, 2007. С. 102- 103.
9. Петров Н. Человек в кожаном фартухе // Новая газета. - 2010. - 21 октября;  Сопельняк Б. Палачи // Совершенно секретно. - 1996. - № 10.
10. ОГА СБУ. Ф.60. Д. 29447. Т.1. Л. 1.
11. ОГА СБУ. Ф. 13. Д.507. Л.2.
12. Советские органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне. Сборник документов и материалов. М.: РИО ВКШ КГБ СССР, 1988. Т.ІV. С.182-185, 406-408.

Православная жизнь