Монашество здесь зародилось одновременно с Крещением Руси. Пришедшие с востока Герман и Сергий основали обитель в X веке. С этих времен отсчитывается история Валаамского иночества, то восстанавливаемого, то обрываемого войнами.
С возникновения монастырь подвергался набегам шведов. Постройки лишь XVIII - XIX веков дошли до нас. Целое столетие со Смуты до побед Петра Великого храмы пребывали в опустошении, находясь под властью шведской короны. А в 1940-м монашеская молитва прервалась советским вторжением в Финляндию.
На Валааме каждая пядь земли пропитана слезами, потом и кровью. Пронизана звуком молитв и дарами Святого Духа. Монашеский устав здесь растворен в воздухе, стволах деревьев и скалистой почве.
Издали архипелаг поражает строгостью. Первая мысль - место аскетической жизни. Представляешь вид на величественный собор, венчаемый куполом цвета неба. Вокруг постройки, за которыми тянется шипастый ковер елей. Поодаль остров обрывается в серебристую гладь, переходящую в небо. Отвесная стена сверкающей стали ограждает обитель от мира.
Характер Ладоги соперничает с морем. Даже летом Валаам теряет связь с материком. Порывистые ветра Балтики движут воды, а разница озерных глубин нагнетает волны. Тогда скалистый берег встречает корабли словно ощетинившаяся сосновыми копьями крепость.
Архипелаг покрыт лесом, при этом слой почвы не превышает десяти сантиметров. Корни дерев пронзают камни, врастая в трещины. Стоя вблизи, поражаешься виду стволов, тянущихся из скал.
Извне Северный Афон ограждают штормы, козни сил бесплотных и внутренний страх набирающихся смелости паломников. Но попав внутрь, ощущаешь приветливую улыбку тысячелетнего старца. Сталкиваешься с обилием красочного, втиснутого на малом пространстве.
Вблизи скита Александра Свирского окутывает атмосфера благодати и хрустальной чистоты. Помню, как поднимались узкой тропой в гору, ощущая пронизывающую тишину и заботу о каждой травинке со стороны чудесного существа.
На зеленом холме встречали цветы. Приветливо кланялись розовыми бутонами на ветру. За ними виднелся невысокий храм.
Подошли ближе и оказались перед раскопанной могилой во главе с массивным каменным крестом.
Пять веков назад здесь готовился встретить смерть Александр Свирский. Еще молодым монахом он выкопал место упокоения, где его кости должны были ожидать воскресения мертвых.
Жизненный путь Святого сложился иначе. Смерть он встретил на другом конце Ладоги в обители, названной в его честь.
После осмотра окрестностей я отстал от группы и спустился к берегу. На побережье из гряды массивных валунов встретил монаха с удочкой.
Мы обменялись приветствиями, и он рассказал, что этим летом старается не купаться из-за низкой температуры. Заходит в воду лишь, когда приходится отцеплять спутавшиеся снасти. Мы разговорились, и он дозволил зайти в озеро. Подготовившись, я отплыл на безбрежный простор, ощущая себя вышедшим в открытый космос.
Ощущения от Валаама обостряются трудом, непривычным в повседневной жизни. Мне досталась рубка дров.
На склоне Никольского скита лежала гора распиленных стволов, которые необходимо было раскалывать и складывать в поленницу. Работа показала, что физическая форма и наличие решимости слабо восполняют отсутствие опыта. Помню неловкие моменты, когда монахи вежливо объясняли, как лучше держать топор, отыскивать в рисунке дерева трещины и бить туда.
Теория в этом деле бесполезна, советы для каждых рук свои. С мозолями тело начинает само чувствовать лучшие приемы замаха и рубки. Одним из действенных советов оказалось читать «Отче наш». Помню, как несколько сучковатых каракатиц с треском разлетелись после такого.
Остров по сей день совмещает статус монастыря и жилой территории. Здесь есть магазин, поликлиника и баня. Как часто бывает, в память врезается пустяшная деталь, в малом отражающая удивительное большого.
В бане близкое к аварийному состояние сантехники и тусклость убранства создавали атмосферу чего-то музейного. Клубы пара придавали обстановке ощущение нереальности.
Монахи составляли из присутствующих не больше трети. Их можно было узнать по наличию бороды и минимальной одежде, допустимой в подобной обстановке.
Публика иного толка была нагишом, многие - с татуировками. Все были одинаково добродушными и частью особого мира. Смеясь, хлестали друг друга вениками и делились жизненными историями.
Валаам словно волшебный мир, составленный из сказочных уделов. Природа и стиль церковной архитектуры создают уникальную атмосферу уголков.
Северная природа очаровывает вблизи Вознесенской часовни, расположенной на холме. Находясь в окружении сосен, покрытых скорлупой красного цвета, любуешься на залив с высоты. Вдоль виднеются поплавки заводи рыбьего хозяйства, а на другом берегу - часовня.
Спускаясь здесь по густому лесу, ощущаешь сырость и запах земли. Выйдя на берег, встречаешь нагретые валуны, простор неба и воды. Остаешься один на один с Богом и его прекрасным миром.
За Преображенским собором раскидываются пастбища с гуляющими лошадьми и внутренние озера с плавающей птицей.
Дорога вблизи Никольского скита пролегает меж утесов по миниатюрным островкам. Далее поднимается к башне храма, откуда горизонт разрывается видом на океан Ладоги.
Выйдя к Зимняковской бухте, чувствуешь оказавшимся на побережье Северного ледовитого океана. Тишина, бескрайнее озеро, невысокие деревья и низкое небо создают атмосферу инопланетного пейзажа.
Гуляя ночью по глухим чащам мимо очертаний скитов, отрываешься от земли. В одну из таких прогулок мы зашли в часовню Сергия Радонежского и читали акафист. Выйдя наружу, ощутили, что находимся вне времени и пространства. Между звездным небом и туманным лесом, повседневным и горним миром.
Оказавшись здесь, попадаешь в иной мир. Скрытый от досужих глаз, где рукой можно достать до неба.
Источник: Ридус
