Иллюзорные надежды на две «Волги»
При выборе пути развития, определении стратегии чрезвычайно важно уметь определить приоритеты и стратегический курс на основе национальных интересов. Всем нам памятен, например, выбор модели развития так называемыми реформаторами в начале 1990-х годов, модели, вошедшей в постсоветскую историю под геростратовским названием «шоковая терапия». Вспомним начало 1990-х годов. Ведь тогда наши граждане не только были обмануты вывесками «приватизации», «рыночных реформ» и «демократии», но и сами обманывались в своих надеждах получить две «Волги» на ваучер и жить, так сказать, на дивиденды, не работая. Но на практике вышло так, как и должно было выйти. Всякого рода антисоциальные, криминальные и антигосударственные элементы, которым не было хода при Советской власти, выползли на божий свет и начали прихватывать общенародную собственность, а обманутым гражданам оставили, с позволения сказать, рыночные цены и рыночную зарплату, т.е. нищенство и деградацию. Масштабность разрушительных процессов в той или иной мере была характерна для всех постсоветских республик.
Беларусь первая из них опомнилась и остановилась в этом движении к деградации и катастрофе. Заслуга в этом, бесспорно, нашего белорусского народа, который быстро уловил несправедливый, грабительский характер так называемого «либерального реформаторства». То, что наши граждане в конечном итоге быстро избавились от иллюзорных надежд на две «Волги» и не клюнули на дальнейшие приманки политических шарлатанов, было обусловлено высоким интеллектуальным потенциалом белорусского общества. Как известно, экономика Беларуси на 80% была ориентирована на союзный и мировой рынки. На белорусских предприятиях концентрировалась высококвалифицированная рабочая сила, по своему уровню ничем не уступающая или, по крайне мере, приближающаяся к интеллектуальному труду. Поэтому низкопробная демагогия так называемых «реформаторов» о невмешательстве государства в хозяйственную жизнь, реструктуризации промышленности, фермеризации сельского хозяйства и «национальном возрождении» не могла надолго увлечь белорусов, ибо наши белорусы быстро раскусили всю неграмотность подобных рассуждений и программ реформирования.
Поворотный пункт в философии истории Беларуси
Именно высокий интеллектуальный фон белорусского общества был в основе прихода Александра Лукашенко к власти, его победы на президентских выборах 1994 года. Белорусский лидер адекватно реагировал на общественные настроения, прекрасно сознавая, что без поддержки и доверия народа никакая власть долго не удержится. В результате произошло резонансное наложение интеллектуального и нравственного потенциала белорусского народа на государственную политику, что сразу же стабилизировало и оптимизировало социально-политическую ситуацию в республике. Началось восстановление социально-нравственной системы ценностей белорусского общества, был возвращен утраченный смысл жизни. Смысл жизни, выражавшийся в уважении к своей общерусской истории, так сказать, к своим алтарям и очагам.
Таким образом, середина 1990-х годов образует поворотный пункт в философии постсоветского развития Беларуси. Сами антирусские и прозападные аналитики вынуждены были признать, что президентские выборы 1994 года и майский референдум 1995 года были «рубежом, положившим начало смене государственной идеологии»[1, c.81]. В самом деле, вместо идеологии межнациональной вражды и антинародной приватизации, которую навязывали псевдодемократы белорусскому народу, восстанавливалась идеология социальной справедливости межконфессионального и межнационального согласия. На примере исторического опыта середины 1990-х годов следует подчеркнуть, что так называемая политика «национально-демократического возрождения» Беларуси, проводимая антирусскими бэнээфовцами и прозападными либералами, на самом деле была политикой антидемократической и антибелорусской. Все это «национально-демократическое возрождение» было привнесено в Беларусь из Запада.
Ментальный аспект философии белорусского пути
Если ретроспективно рассмотреть государствообразующие процессы на территории современной Белоруссии до XIX века включительно, то, пожалуй, можно сформулировать следующие основные положения.
Первое. История белорусской государственности неразрывно связана с историей развития белорусского национального характера. Историческим этапом, зафиксировавшим основные принципы белорусского национального характера, является рубеж XVI-XVII веков, когда белорусам была насильственно навязана церковная уния. Церковная уния 1596 года имела определенную установку - упразднить в Западной Руси православную веру. В своей речи в польском Сенате князь Константин Острожский прямо обвинял короля Сигизмунда III в насильственном насаждении унии. «На веру православную наступаешь, на права наше, ломаешь вольности наше, и наконец на сумненье наше налегаешь: чим присягу свою ломаешь, и то што - кольвек еси для меня учинил, в нивошто остатнею ласкою своею оборочаешь...» [2, с.219].
Именно от этого времени история Беларуси получает «по преимуществу народное направление» [3, с.207]. Почему народное направление? Потому что защита своего образа жизни, своей веры и культуры, своего языка исходила именно из среды самого народа, т.е. крестьянства, мещанства, казачества. Дело в том, что к этому времени западнорусская шляхта уже ополячилась и окатоличилась. Мелетий Смотрицкий в своем известном «Фриносе, или Плаче восточной церкви» (1610) констатировал смерть знаменитых западнорусских родов, погибших в полонизме и латинстве. «Где теперь, - вопрошает Мелетий Смотрицкий, - дом князей Острожских, который превосходил всех ярким блеском своей древней православной веры? Где и другие славные роды русских князей - князья Слуцкие, Заславские, Вишневецкие, Чарторыйские, Соломерецкие, Соколинские, Лукомские и другие без числа?»[4, c.149]. Высшее западнорусское сословие пало, денационализировалось. Последние столпы русской веры, как, например, князь Константин Константинович Острожский, сходили с исторической сцены. На смену шло молодое панство, для которого проблемы православной веры и русской истории отступали на задний план перед чисто меркантильно-карьеристскими устремлениями. Хроника жизни Льва Сапеги, перебегавшего из православия в протестантизм, из протестантизма в католичество, наглядно демонстрирует процесс денационализации западнорусского высшего класса.
Именно в этот период и выкристаллизовались те социально-нравственные принципы нашего народа, которые сегодня лежат в фундаменте философии белорусского пути развития. Какие это принципы? Это принципы народности, трудового образа жизни, социальной справедливости, братскости, союза с русским народом, миролюбия, отсутствия гонора. И это понятно, так как только такие принципы отвечали сущности такого общества, которое состояло из трудовых элементов - крестьянства и мещанства и в котором не было этнически своего высшего сословия. Такое общество по своему определению уже было обществом трудовым, народным и миролюбивым. Поэтому вполне закономерно, что история Беларуси с этого времени приобретает характер народного направления как в своей идеологии, так и в национальном развитии.
Второе. Воссоединение белорусов с русским народом, родственным по языку, конфессиональному признаку, образу жизни, в рамках Российской империи позволило нашему народу избежать грозящего этноцида со стороны польской шляхты и сохранить предпосылки для последующего национального возрождения и государственного строительства.
«Включение восточнославянских земель в состав Российской империи имело для белорусского этноса тогда спасительный характер. Прогрессивное значение заключалось в том, что была ликвидирована шляхетская империя, кровные разборки между шляхтой, от которых страдал в первую очередь простой народ.
Вхождение белорусских земель в состав России способствовало развитию зарождающейся промышленности, втягиванию во всероссийский рынок, что содействовало хозяйственной специализации Беларуси, подъему сельского хозяйства и промышленности» [5, с.41].
Важно осознать, что государственность вовсе не является сугубо абстрактной категорией, лишенной каких бы то ни было ментальных характеристик. Государственность есть в определенном смысле воплощение национального характера и национальных традиций. Так, например, сложно представить себе в Беларуси ту или иную модификацию западной политической системы, ибо она не соответствует представлениям белоруса, не вписывается в логику белорусской жизни. Западный человек, обустраивавший свое благополучие за счет эксплуатации колониальных народов, объективно рассматривал незападного человека как материал для удовлетворения своих жизненных потребностей. Отсюда и западная идеология с ее принципами индивидуализма и расового превосходства над другими народами. Для белоруса такие представления абсолютно невозможны в силу принципиально другого образа жизни. Мир в представлении белоруса был его реальный «мир» (община), где все должны трудиться и жить по справедливости. Такой мир априорно не знает и не принимает разделения людей на высших и низших, ибо все люди божьи создания. Подобного рода представления и были закреплены на ментальном уровне нашего народа. Есть правило: нельзя вкладывать в язык народа того, чего сам народ не находит в своем языке. Если проанализировать с этой точки зрения нашу белорусскую историю, то необходимо признать, что исторически, культурно, религиозно белорусы и Беларусь входили в состав, были частью единой цивилизации - цивилизации общерусской. Отсюда и в наш образ жизни: широта души, открытость характера, миролюбие (принадлежность к большому пространству объективно не предполагала агрессивности), ироническое отношение к своим достоинствам и недостаткам (взять, к примеру, популярные анекдоты о белорусской толерантности).
Третье. Нетрудно заметить, что эволюция государственных форм на территории Белоруссии шла от общей древнерусской государственности через инонациональные государственные образования в виде Великого Княжества Литовского и Речи Посполитой к реальной государственности в XX веке (СССР).
Четвертое. Представляется необходимым адекватно оценить роль религиозного фактора, как в процессе формирования белорусской ментальности, так и в ходе государственного строительства. Данный тезис может быть сформулирован следующим образом: выбор православия был предопределен, среди прочих факторов, ментальностью народа, однако, в свою очередь, православие закрепило и сохранило тот исторический тип ментальности белорусов, который сегодня можно охарактеризовать как современный. Без всякого провиденциализма: православие пришло именно на ту землю, где существовали ментальные предпосылки его сохранения. И именно оно, православие, скрепило и сцементировало догматически существующее положение вещей. Рассматривая данный вопрос, нельзя не коснуться и униатства, которое так называемые «белорусизаторы» зачисляют в разряд национальной религии белорусов. Здесь важно отметить, что в то время, когда в Белой Руси вводилось униатство (XVI-XVII века), меняли вероисповедание не простые верующие (крестьяне), а их патроны (паны, шляхта, церковные иерархи). В тот период считалось: чья власть, того и вера. Поскольку привилегированное сословие (шляхта) окатоличилось, то оно заставляло и своих подданных (крестьян) принимать униатство, механически переводило православные приходы в приходы униатские (как промежуточную форму на пути к католичеству) путем навязывания православным мирянам униатских священнослужителей. «Загоняемый подобными насилиями в унию русский [белорусский. - Л.К.] народ не мог, конечно, искренно держаться унии. В глубине своей души он продолжал хранить старые свои верования, старые православные убеждения и искал только случая избавиться от насильно навязанной ему унии. Сами защитники латинства сознавались, что все униаты или открытые схизматики [православные. - Л.К.], или подозреваются в схизме» [6, с.161]. Поэтому, когда говорят, что в XVIII веке 80% белорусов были униатами, то это относится не столько к белорусским крестьянам, сколько к формальному количеству униатских приходов в Беларуси. Крестьяне, как и раньше, так и в XVIII веке, оставались верными вере своих предков, то есть православию. Не случайно переход из унии в православие для белорусов был осуществлен без больших затруднений, поскольку все дело свелось к формальному переводу священников из унии в православие. И об унии в народном самосознании не осталось никакого воспоминания.
Пятое. Необходимо подчеркнуть, что ментальность не означает буквального совпадения с исторической хронологией. В ментальности история закрепляется не просто в исторических событиях, а в смысле истории. А смысл истории данной нации вполне может быть противоположен определенным историческим явлениям, свидетелем которых она являлась. Дело в том, что определенные исторические события могут быть временны и преходящи, а смысл истории данного народа непреходящ до тех пор пока живет этот народ. Вот почему все историко-культурологические усилия «белорусизаторов» вывести из аббревиатуры ВКЛ некую белорусскую идентичность носят сугубо софистический характер. Отсюда должно быть понятно, что подобные попытки никакого отношения к действительной белорусской идентичности не имеют.
Философия белорусской государственности
В то же время важно понимать, что есть традиции, которые закреплены в самосознании нашего народа. Это касается традиции общности исторических судеб белорусов и русских, общерусской природы белорусского народа. Всякие попытки иронизировать над этими традициями как раз и свидетельствуют или о непонимании белорусской ментальности, или о желании смены нашей ментальности и привязке ее к чужой системе идеологических представлений и взглядов. Да, белорусы и русские - два народа. Но это народы-братья. Отличаясь эмоциональными оттенками, они, тем не менее, представляют собой единую этнокультурную и ментальную общность. Этого никогда не следует забывать.
Парадокс в том, что в известном смысле есть основание утверждать, что белорус является более русским человеком, чем великоросс. Как образно сказал президент Александр Лукашенко, «белорус - это русский со знаком качества» [7, с.7]. Обусловлено это спецификой исторического развития Беларуси, когда от белорусов требовалось большее напряжение сил и ума в защите своих общерусских начал от посягательств чужеземцев (крестоносцы, иезуиты, польские магнаты, «белорусизаторы», нынешние квазиреформаторы). Не случайно белорусы отнеслись более негативно к разрушению СССР, чем великороссы.
Таким образом, исторический путь развития Беларуси проходил в русле национального, культурного, цивилизационного единства с Россией. Для белорусского и русского народов характерны языковое родство, единство образа жизни и территории, одна и та же социально-нравственная система ценностей, одни и те же мировоззренческие и политические убеждения, общность исторической судьбы.
Объективно белорусская государственность сформировалась в условиях общерусского цивилизационного пространства, союза с русским народом. Такова философско-историческая специфика формирования белорусской государственности.
Эта специфика образования белорусского государства рельефно проявляется на примере попытки создания БНР. Историки, анализирующие процесс возникновения БНР, делают большой упор на различные частные моменты и сообразно казусной логике философско-исторического мышления подразделяются на две группы: одни считают, что БНР не была государством, а представляла собой только идею белорусской государственности, поскольку у нее не было реальной власти и реальных признаков государственности: армии, полиции, Конституции, судебных органов, финансовой системы и т.п. Другие же доказывают, что БНР все-таки была белорусским государством, поскольку имела флаг, герб, «государственную печать». Несмотря на свои расхождения, обе группы этих «исследователей» тем не менее считают, что БНР следует рассматривать как явление, которое все-таки способствовало формированию национального самосознания белорусского народа, развитию его языка и культуры, осуществлению государственной самостоятельности и независимости.
Наивность такого вывода заключается в том, что он основывается на хронологических и формально-юридических признаках. Для постижения феномена БНР важна не формально-юридическая, а ментально-смысловая точка зрения. А ментально-смысловую подкладку БНР как раз и составлял комплекс антирусских, антисоюзных идей, которые шли вразрез с белорусской ментальностью и белорусской государственностью.
Один из важнейших деятелей БНР Вацлав Ластовский в своих работах доказывал, что «белорусы и русские две разные расы, а белорусское движение по существу является не просто сепаратным от России, а движением национально-расовым» [8, с.79]. Вернувшись из эмиграции в Минск в 1927 году и став руководителем исторической и этнографической науки в Советской Беларуси, он продолжал проповедовать теорию волото-кривского происхождения белорусов, согласно которой белорусы имеют расово-антропологическое превосходство над русскими. Им была создана так называемая концепция о «Кривии» - огромном белорусском государстве в прошлом, где доказывалось, что белорусский народ должен называться «кривичским», так как он принципиально отличается от русских, а название Беларусь должно быть заменено Кривией.
Другой деятель БНР Аркадий Смолич в учебнике для средних школ БССР «Кароткі курс геаграфіі Беларусі» пытался всячески обосновать антропологическое (физическое) отличие белоруса от русского. А Язэп Лесик - третий деятель БНР - принимал все меры к тому, чтобы противопоставить белорусский язык русскому, выступал в печати против употребления белорусскими писателями и учеными любого, даже извечно белорусского слова, если оно хотя бы по внешней форме совпадало с русским словом. Такая «белорусизация» на помогала, а мешала белорусскому народу получить образование на родном языке.
Идеологи БНР всячески стремились противопоставить белорусов и русских, развести Беларусь и Россию по разные стороны исторического и цивилизационного развития. И такая квазиконцепция была не только антироссийской, но и антибелорусской, поскольку она была чужда белорусскому национальному характеру, в ложном свете рисовала взаимоотношения между белорусами и русскими, а поэтому абсолютно не воспринималась нашим народом. Совсем не случайно, что БНР была провозглашена в период немецкой оккупации Беларуси в 1918 года, так как она не имела поддержки среди белорусского народа, а лишь рассчитывала на «хаўрус с Германской империей», т.е. с оккупантами. Вот почему БНР никакого отношения к белорусскому национальному самосознанию и к белорусской государственности не имеет. Нынешние «белорусизаторы» (Владимир Орлов, Анатолий Тарас и др.) ничего нового в своей квазиисторической макулатуре не сочинили. Они лишь переписали пропольские опусы «белорусизаторов» 1920-х годов.
Особенность исторического развития Беларуси состоит в том, что белорусская государственность изначально формировалась как союзная государственность. Именно не уния, а союз. Хотя терминологически понятия «уния» и «союз» совпадают, однако по существу за ними скрываются принципиально разные векторы философско-смыслового развития. Общеизвестно, что попытки польской шляхты привлечь белорусское крестьянство к своей борьбе против России всегда терпели крах. Ибо белорусы прекрасно понимали, что их враг - не Россия, а польский пан и латинский иезуитизм. Сами польские иезуиты, видя провал своего миссионерства в среде белорусов, в сердцах произносили: «Грубый и окаменелый в схизме народ» [3, c.279]. Союзность является атрибутивным признаком белорусской государственности.
Появление Республики Беларусь в начале 1990-х годов вызвало вал исторической макулатуры, главной целью которой стало обоснование выдуманного национального величия. Нам стали втолковывать, что мы якобы наследники великих европейских государств. Оказалось, что мы не просто не знали о собственном национальном величии, мы даже не подозревали о его поистине вселенских масштабах.
Но, странная вещь, чем больше публиковалось работ такого рода, тем больше в общественном сознании нарастало их инстинктивное неприятие. Суть заключалась не в том, что нить времен была прервана. А в том, что в народе, у наших граждан не было чувства той истории, которую ему втолковывали так называемые «белорусизаторы» как своей, личной, традиционной, дедовской и отцовской истории. Ее - не было. И это была правда. Но только не для тех, кто такую пародию на белорусскую историю писал.
Суть этой исторической графомании во многом стала определяться подходами, замешанными на идее национальной исключительности, точнее, на тех смысловых мостиках, которые не имели ничего общего, прежде всего, с общерусской исторической и идеологической практикой.
Раз русские исповедуют православие, то история «белорусизаторов» подавалась сквозь призму пристального внимания к униатству, которому предназначалась роль «национальной религии». Раз белорусы связаны с русскими общей судьбой на всем протяжении своей истории, следовательно, «белорусизаторы» акцентировали внимание на битвах «под Оршей» и иными сражениями, где уже «их европейские ганнибалы» в пух и в прах разбивали московских воевод.
Раз русские говорят о красоте русского языка, то для «белорусизаторов» было главное - под прикрытием фарисейских причитаний о матчынай мове развернуть русофобию в Беларуси. Этим «исследователям» и невдомек, что когда говорят о том, что русский язык - это родной язык белорусов, это чистая правда, поскольку он, русский язык, выстрадан и выношен поколениями наших предков, и нам от этих исторических истин никуда не убежать. К чему могла бы привести «белорусизаторская» глупость, если бы она начала осуществляться на практике - красноречиво свидетельствует сегодняшняя Украина: мракобесию бандеровщины, разгулу преступности, развалу государственности, национальной катастрофе.
Формирование государственности вообще немыслимо вне исторических традиций. Но, говоря об исторических традициях, надо иметь в виду именно исторические традиции белорусского народа. Почему это важно? Потому что зачастую под видом национальных ценностей нам стремятся подсунуть ценности польско-шляхетской истории, но только не нашей, белорусской. Вот почему полнейшей софистикой являются попытки попытки «белорусизаторов» зачислить в разряд белорусских князей Миндовга и Витовта, тащить в современную белорусскую культуру Радзивиллов, Сапег, Огинских как видных представителей белорусской ментальности. Это не только выглядит глупо по отношению к действительной истории Беларуси, но и является прямым оскорблением национальных чувств нашего народа, потратившего немало сил и времени, чтобы освободиться от социального, национального и религиозного угнетения подобных «благодетелей» белорусов. На это обстоятельство обратил внимание президент Александр Лукашенко, выступая в Белорусском государственном университете. Он отметил, что некоторыми «исследователями» за истинное проявление белорусского самосознания выдаются феодальные усобицы, а сотрудничество коллаборационистов с фашистскими оккупантами в годы Великой Отечественной войны - за патриотизм и национальное возрождение. В ход порой идут откровенная русофобия, глумление над стремлением народа к социальной справедливости и народовластию. Подобные «произведения» их авторы оправдывают «благородной целью» - любой ценой укрепить «независимое белорусское сознание».
«Но истинное национальное самосознание не может строиться на лжи и фальсификациях» [5, с.23].
Историческое значение образования БССР заключается в том, что оно явилось закономерным итогом предшествующего развития белорусского народа, когда он, наконец-то, поднялся на уровень государственного мышления и государственного строительства. БССР нельзя ограничивать лишь советской государственностью и рассматривать ее в качестве преходящего этапа в истории белорусской государственности. Советскость белорусской государственности - это лишь форма, сущность же БССР заключается в союзности. Форма - преходяща, сущность - постоянна. Нынешняя Республика Беларусь лежит в основании дальнейшего развития белорусского государства именно как Союзного государства.
Список цитированных источников
- Национально-государственные интересы Республики Беларусь.- Минск, 1999.
- Акты Западной России. - СПб., 1851. - Т. 4.
- Коялович, М. Чтения по истории Западной России / М. Коялович. - СПб., 1884.
- Коялович,М.О. Шаги к обретению России /М.О.Коялович.- Минск: Издательство Белорусского Экзархата, 2011.
- Лукашенко, А.Г. Исторический выбор Беларуси. Лекция Президента Республики Беларусь в Белорусском государственном университете. Минск, 14 марта 2003 г. /А.Г. Лукашенко. - Минск: БГУ, 2003.
- Киприанович, Г.Я. Исторический очерк православия, католичества и унии в Белоруссии и Литве /Г.Я. Киприанович. - Минск: Издательство Белорусского Экзархата, 2006.
- Лукашенко, А.Г. Большое видится на расстоянии / А.Г. Лукашенко. - Советская Белоруссия. 01.2010.
- Залесский, А.И., Кобринец, П.Н. О национальных отношениях в Советской Белоруссии. Исторические очерки./А.И. Залесский, П.Н. Кобринец. - Гродно, 1992.
Лев Криштапович, доктор философских наук, профессор
