В год английской литературы в России издательский дом «Большая Москва» при поддержке Благотворительного фонда Святителя Николая Чудотворца выпустил книгу «Личность и развитие глобализации сквозь призму творчества английских писателей конца XIX - первой половины XX вв.»
Автор книги - Алексей Федотов, доктор исторических наук, религиовед, член Союза писателей России, профессор Ивановского филиала института управления и Ивановского государственного химикотехнологического университета.
Проведение презентации книги планируется осенью. По случаю выхода издания в свет наш корреспондент встретился с автором и задал ему несколько вопросов.
- Алексей Александрович, почему именно эта тема? Ведь понятно, что монография в четыреста страниц не писалась специально к Году английской литературы в России?
- Конечно, нет. Мой интерес к этой теме вызван тремя причинами: ХХ век - период, которым я занимаюсь как историк. Проблематика, связанная с местом личности в глобальном мире, интересна мне не только как ученому, но и просто как человеку. И именно английские писатели этого периода наиболее близки мне как читателю.
- Чем же характерен этот период?
- Рубеж XIX-XX веков характеризовался развитием глобализационных империалистических процессов. Британская империя была, с одной стороны, на пике своего могущества; с другой - стремительно приближалась к своему закату. И в это же время многие английские писатели чувствовали приближение катастрофы, краха старого мира. Особенно острым стало ощущение, что подлинные радость и счастье находятся за пределами категорий, которые большинство англичан того времени считали единственно реальными. Появляются прекрасные произведения, в которых, с одной стороны, тоска по недоступному Раю, с другой - утверждение, что Рай не гдето далеко, он всегда рядом, просто нужно суметь его увидеть. Интересно отметить, что эта тоска по Раю сквозит и в произведениях некоторых авторов, совсем далеких от христианства по своим взглядам. И в то же время многие английские авторы пишут об аде, поднявшемся на землю, где забыли про Бога.
- Кто же из английских писателей пытался описать землю, ставшую адом?
- Еще Джонатан Свифт писал, что «развращенный разум, пожалуй, хуже какой угодно звериной тупости». Нацистские, да и не только нацистские концентрационные лагеря со всей убедительностью подтвердили правоту этого утверждения. В финале «Скотного двора» Джорджа Оруэлла персонажи «переводили взгляд со свиньи на человека, с человека на свинью и снова со свиньи на человека, но угадать, кто из них кто, было невозможно». Вообще, его антиутопии - пророческое предостережение о том, что несет с собой глобализация - дегуманизацию, безнадежность и вечное царство зла, вне зависимости от того, кто бы не пришел к власти. И в этом ему вторит Олдос Хаксли, герой романа которого «Дикарь» Джон в конце покончил с собой, словно пытаясь сказать, что будущее этого мира - мира, отвергнувшего Бога и традицию, -безнадежно... Мир без Христа становится миром антихриста, вне зависимости от того, какова его олигархия. Даже те, кто внешне благополучен, не могут быть счастливы в мире, забывшем Бога. В этом смысле показательна «Миссис Дэллоуэй» Вирджинии Вулф - картина респектабельного ада; послевоенного мира, где герои страдают в большей степени от внутренних, чем от внешних проблем.
- Но вы сказали, что некоторые из авторов видят этот же мир поиному?
- Льюис Кэролл утверждал, что кошмар этого мира, его абсурд - всего лишь сон; мы способны проснуться от него, проснуться, чтобы стать причастными любви. Клайв Льюис устами своих героев прямо заявляет: «Может, мы и дети, играющие в глупую игру. Но четверо детей создали игрушечный мир, который лучше вашей реальной ямы. Я не предам игрушечного мира. Я останусь с Асланом, даже если Аслана нет. Я буду жить как нарниец, даже если нет Нарнии». А тех, кто считает, что любовь и вера - глупые выдумки, можно только пожалеть: «Они не дадут себе помочь. Они выбрали выдумку вместо веры. Их тюрьма - в их воображении, но они - в тюрьме. Я не могу вывести их наружу, потому что они слишком много думают о том, чтоб не дать себя провести». В этом с ним полностью созвучен Гилберт Честертон: «Люди отвергают догму не потому, что догма плоха, а потому что она слишком хороша. Она дарует слишком большую свободу, чтобы оказаться правдой».
- А кого-то из современных английских авторов волнуют эти проблемы?
- Они не могут не волновать того, кто думает. Другое дело, какой ответ дается на основании размышлений. В конце, казалось бы, исполненной безнадежности книги нашей современницы Джоан Роулинг «Последняя вакансия» (я написал о ней в монографии вместо эпилога), книги, без прикрас рисующей обитателей постхристианского английского городка, самопожертвование девочки Сухвиндер и смерть детей - Кристал и ее брата - заставляет задуматься многих из обитателей городка; психолог Тесса рядом с их гробами думает: «вот бы архистратиг Михаил сошел со сверкающего витража и рассудил их всех, решил бы по справедливости, какова мера ее ответственности за эти смерти, за сломанные жизни, за все беды...» И начинает казаться, что и в этот унылый постхристианский мир, жители которого жаждут любви, но ищут ее не у Того, Кто может ее дать, входит Христос...
- Вы считаете, что развитие глобализации наложило отпечаток на творчество авторов, которых вы изучали?
- Почти все писатели, о которых говорится в монографии, жили и творили в контексте общего развития процессов глобализации, которые изменили роль Британской империи («страны, в которой не заходит Солнце») и поставили её на место государства, не имеющего значительного геополитического потенциала (в отличие от таких стран, как Россия /СССР/, США, Германия) и вынужденного отказаться от прежней колониальной политики. Это не могло не наложить отпечаток на их творчество.
- А чем сегодня может быть ценен опыт этих писателей?
- Наверное, на что бы мы ни смотрели, мы видим это через наши стереотипы и особенности восприятия, видим себя в других. И в этой связи сегодня особенно актуален опыт английских писателей рубежа XIX-XX веков, готовых, говоря словами Гилберта Честертона, «пройти сквозь огонь, чтобы добыть первоцвет» в поиске себя настоящих в мире. В мире, в котором, как писал Романо Гвардини, «постепенно исчезает чувство собственного бытия человека и неприкосновенной сферы «личного», составлявшее прежде основу социального поведения». Сегодня, когда процессы глобализации предельно заострены, когда англосаксонский мир распространяет свое влияние и через культурный империализм, этот опыт ценен как показатель точек соприкосновения и разрыва глобализма и традиции, которые могут стать основой для понимания происходящих в начале третьего тысячелетия процессов.
