Главный редактор газеты «Завтра», писатель и мыслитель Александр Андреевич Проханов дал глубокое интервью газете парламентского собрания Союза России и Белоруссии «Союзное Вече».
Собеседник писателя молодой журналист Евгений Давутов поделился с Александром Андреевичем своим личным отношением к Советскому Союзу: «Александр Андреевич, перед Вами сидит человек, который родился в 90-м году. Но я, чем становлюсь старше, тем всё сильнее и сильнее чувствую, что моя душа безнадежно по нарастающей все сильнее и сильнее тоскует по Советскому Союзу, хотя я в нём не прожил и дня. Сейчас говорю даже не о потерянных огромных территориях или военно-промышленного комплекса, хотя понимаю, что это глобальная трагедия, я говорю о чём-то духовном. Вот вы можете сказать, что мы в этом плане, в духовном, потеряли, когда Советский Союз прекратил свое существование?»
«Вот это ощущение потери, - ответил Александр Андреевич, - оно может быть в вашем поколении гораздо более острое, чем у того, который он сформировал в советский период, и только так или иначе участвовало в распаде государства, не выступало в его защиту, иногда во многом способствовало вот этой трансформации, которая привела его к смерти. А вы, которые были, которые стали свободны от этого переходного периода, и у которых руки не запачканы в этих вероломствах, вы чувствуете его гравитацию. Эта гравитация, вы правы, она таинственная. Она не связана с формой трамваев и троллейбусов. Она не связана с диктором телевидения. Она связана с необычайной фантасмагорической задачей, которую поставил перед собой советский народ и который принялся её выполнять. Это задача построения Рая на земле. Эта задача невыполнимая. Мы приступили к созиданию того, что не созидаемо. Мы старались выразить то, что невыразимо. Мы старались достичь того, что недостижимо, хотели узреть и обрести понимание того разумного, что вне разумного. И вот эта сверхзадача, такая сверхчеловеческая задача, это не русская задача, это не задача XX в., это общечеловеческая задача, которая постоянно стояла перед людьми ещё в самые древние времена. Люди хотели райского бытия. Они чувствуют, что они созданы именно для абсолютного равенства, для абсолютной доброты, для абсолютной красоты, для абсолютной справедливости Божественной. Эту задачу стал выполнять советский народ с его вождями, с его лидерами. И вот эта задача, обросла великими трудами, священными трудами, великими жертвами, громадной, небывалой войной, потому что война 1941-1945 года – это война для того, чтобы рай земной не был осуществлён. Для того, чтобы райские смыслы не проникли в человечество глубоко. И они опять оказались отторгнутыми. И Вы чувствуете мистику этого великого периода - ужасного и прекрасного. И, может быть, неповторимого».
«Да, но что удивительно, когда вспоминаешь царскую Россию, - признался молодой собеседник писателя, - тоже появляется ощущение, что там было что-то наподобие рая, может быть, даже большего, чем в советский период, хотя, например, мои бабушка и дедушка, родившиеся в 1926-1927 гг., говорили, что перед самой войной было именно ощущение райской жизни, чистоты, может быть потому, что они были совсем юными».
«Ну, это ощущение райской жизни, наверное, для тех, кто до этого жили, может быть, адской жизнью, - отметил Александр Проханов. - Потому что предвоенные годы, я знаю по ощущениям моей матушки (отец мой погиб под Сталинградом), это были очень тревожные годы. Это были годы предвоенных сталинских пятилеток, надрывных трудов, и в них участвовали и крестьяне, и интеллигенты. Это были годы страшной внутрипартийной борьбы, которая кончалась расстрелами, процессами. Это была огромная схватка. Если повторять языком старомодным, может даже библейским, это была схватка людей за обретение райских смыслов. И этому обретению мешали смыслы, которые волокли человечество назад, в предрайские, может даже адские времена. Это напоминало Моисея, который поднялся на Синай и общался с Господом, и Господь дал ему назидание, райские законы, райские скрижали. А когда он вернулся на Землю, он увидел, что его народ опять построил золотого тельца. И Моисей истребил треть своего народа. Вот всё то же самое тогда было. Поэтому эти райские времена, ты знаешь, они были такие, из них хлюпала кровь».
«Да, - отметил Евгений Давутов, - но вот интересно сказал как-то известный экономист Валентин Юрьевич Катасонов. Он как экономист рассуждает, что сталинская экономика – это была Божья благодать для государства и для народа. Второе, что я хочу спросить, связано с идеологией. Сейчас мы очень много слышим о том, что она необходима государству, что солдаты на СВО воюют, но не до конца понимают как бы суть происходящего, может быть то, что понимали солдаты Великой Отечественной войны. И вот здесь я заметил такую вещь: одни говорят, что у нас нет идеологии и у нас вакуум, Но при этом, если посмотреть, за последние годы в стране установлено где-то около 160 памятников Сталину. То есть, по факту получается, что идеология как раз-то есть, и она самим народом рождена. Но с другой стороны, если посмотреть даже на моих знакомых, получается интересная картина. Одни молятся Николаю II и ненавидят Сталина, другие обожают Сталина и не любят всё монархическое. И появляется ощущение какого-то идеологического хаоса. В каком состоянии у нас сейчас находится государственная идеология?».
Александр Проханов в ответ сказал: «Русский народ на протяжении всей своей длинной истории стремился сформулировать свою глубинную народную мечту. Он старался объяснить себе, для чего он создан, для чего Господь создал его на этом месте, на этой земле, сделал его русским, окружил его другими народами. И эта мысль не покидала самых выдающихся и продвинутых мыслителей русского народа разного периода. В первый дохристианский языческий период его мировоззрение формировали сказочники, волхвы, скоморохи. Если посмотреть, о чём они думали, о чём мечтали, мы увидим, что они мечтали о существовании молодильных яблок. Если съешь эти яблоки, то помолодеешь, у тебя опять вырастут зубы, которые выпали, расправятся морщины, ты опять будешь молодцом. Они мечтали о живой и мёртвой воде, которая приводит к воскрешению из мёртвых, из убитых. Они мечтали о воскрешении. Они веровали, что умершая, положенная в хрустальный гроб, если её поцеловать поцелуем, исполненным любви, воскреснет. Они мечтали о такой стране, о таком царстве, где нет смерти. И они учили, как достичь этого бессмертия. А о чем мечтали самые продвинутые православные мистики, отцы нашей Церкви? Они учили нас, какими надо быть, чтобы достичь Царствия Небесного. Каким должен быть человек, как он должен прожить всю жизнь, чтобы там оказаться. Каким должен быть правитель, чтобы государство, которым он правит, медленно, но неизбежно приближалось к Царствию Небесному. А Царствие Небесное — это место, где нет смерти, где "смертью смерть поправ….", и где "нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная". Вот что такое Царствие Небесное. Значит и весь этот огромный наш монархическо-православный период мы мечтали о бессмертии. А о чём мечтали коммунисты, которые строили коммунизм? В учении о коммунизме нет учения о бессмертии, о бессмертной душе. Казалось бы, это атеистическая, даже богоборческая, богохульская эра. Но в недрах советского периода была одержана грандиозная, мистическая, небывалая в истории человечества Победа 1945 года, которая унесла с собой 25 миллионов наших соотечественников. То есть была принесена огромная жертва. И эту победу, уже сегодня Церковь празднует как религиозную победу. Эта победа наполнила весь советский период мистическим божественным содержанием. Потому что это была победа райского над адским, райских смыслов над демоническими смыслами. И красные командиры, солдаты, они были ангелами, и у них на касках была красная звезда. А немцы со свастикой на поясах или на рукавах - это были демоны. Поэтому и красный период русской истории, был мистический, он мечтал о бессмертии. И сегодняшний третий период, который стал называться постсоветским, тоже несёт в себе этот образ, высшее мировоззрение, эту высшую метафору. Но она сегодня не оформлена, не имеет лексического содержания и не осмыслена. Но люди, которые живут сегодня, которые занимаются делом, пашут землю, куют металл, пишут книги, воюют, сражаются, они интуитивно чувствуют, что они живут не напрасно. Конечно, им хочется, чтобы к ним пришёл проповедник и сказал, за что ты умираешь - за Родину, за Сталина или за Русь Святую Благодатную. Но это ещё не произошло.
И сегодняшняя метафора, которая будет вот-вот создана, и над которой мы работаем в нашем Изборском клубе, содержит идею бессмертия. Потому что история России во всей её длине, всём её великолепии - это история постоянных рождений и смертей, воскрешений и новых смертей. Государство достигает величайших вершин, могущества и падает в бездну, разбивается. А потом опять восстает, опять достигает светящихся вершин и высот и опять падает. То есть оно двигается от великих потрясений каждый раз к величию, а от величия опять падает в великие потрясения. Это есть некие пасхальные синусоиды - русская история пасхальная. И смысл усилия народа в том, чтобы одно из этих воскрешений больше не кончалось смертью, а превращалось в бессмертие. И поэтому сегодняшняя Россия, её смыслы, задачи, её мечта, это мечта о бессмертии. И некая сакральная триада, которую можно было бы описать в существовании сегодняшнего государства российского, звучит так: один народ, одна судьба, одно бессмертие. Один народ, потому что мы – народ народов. Мы соединились в это общество из бесконечного множества народов. И хотя большое количество драгоценных для нас народов было отброшено из России насильно пинками, но осталось множество огромных народов самых разных. Мы народ народов. И у нас одна судьба – судьба судеб, потому что каждый народ имеет ещё и свою национальную судьбу, свои особенности. Так по этой судьбе развивается его мироощущение, его лексика, так рождается его внутренняя самоидентификация, рождается его культура, так хоронят в этом народе стариков и принимают на свет Божий младенцев. Значит, это судьба судеб, у всех свои судьбы, но они сливаются в одну судьбу. И все это бесконечно ведет людей ввысь, в мир абсолютной справедливости, где нет насилия, мерзости, олигархов и нищих, подкупных судей и невинно осужденных, где нет безответственных владык и несчастных беспомощных подданных. Где нет погублений не только человеческих обществ, нет погублений лесов, озер и рек, воздуха, где справедливость охватывает не только человека и его отношение с государством, она охватывает и мир природы, отношения техники и природы, цветов полевых и звезд небесных. Это абсолютная благодать. Вот это является ценностью, к которой стремится сегодняшний наш народ. Это утопия. Это восхитительная утопия! Она не меньше утопия, чем та, в которой жили наши языческие предки, чем та, куда нас вовлекло наше православие, и та, куда устремился этот грозный бриллиантовый коммунизм. Мы живем все в той же системе ценностей. Смысл сегодняшнего нашего восхождения в обретении бессмертия».
