Юмор, шутка без скабрезностей, с добрым намерением, всегда помогала при общении людей, порой разряжала напряженную обстановку и налаживала мир. Только одной строгостью невозможно добиться результата. Мне прихожане не раз говорили, что если бы не добродушный юмор настоятеля, то некоторые из них могли бы уйти. Юрий Никулин однажды так сказал: «Даже после небольшой улыбки в организме обязательно дохнет один маленький микроб». Последнее время я стараюсь выглядеть менее сурово, чем обычно, больше улыбаться, что видно по фотографиям. И это сближает с людьми – ты становишься для них более доступным. Интересно было узнать – а как с этим обстояло дело у наших императоров? Приведу несколько примеров.
Петр Алексеевич, как известно, не чаял души в Меншикове. Однако это не мешало ему частенько поколачивать светлейшего князя палкой. Особенно — за мошеннические выходки нашего великого коррупционера. Как-то между ними произошла изрядная ссора, в которой Меншиков крепко пострадал — царь разбил ему нос и поставил под глазом здоровенный фонарь. А после чего выгнал со словами:
— Ступай вон, щучий сын, и чтоб ноги твоей у меня больше не было!
Меншиков ослушаться не смел, исчез, но через минуту снова вошел в кабинет… на руках!
Трудно не припомнить и другое легендарное изречение: «Указую боярам в Думе говорить по ненаписанному, дабы дурь каждого видна была».
Однажды Екатерина II была недовольна одним из иноземных послов и, пригласив его к обеду, начала говорить с ним резко и желчно.
Храповицкий сказал вполголоса соседу: «Жаль, что матушка так неосторожно говорит».
Императрица расслышала эти слова и переменила разговор. После обеда, когда раздали чашки кофе. Государыня подошла к Храповицкому и вполголоса сказала:
— Ваше превосходительство, вы слишком дерзки, что осмеливаетесь давать мне советы, которых у вас не просят.
Гнев залил её лицо, она поставила дрожащей рукою чашку на поднос, раскланялась и вышла. Храповицкий считал себя погибшим, он едва поплёлся домой, но на лестнице догнал его камердинер с приказанием, чтобы шёл к Императрице. Все-таки это было лучше, чем оставаться в неизвестности. Императрица ходила по комнате и, остановившись против него, с гневом опять сказала:
— Ваше превосходительство, как вы смели при собрании явно укорить меня, тогда как вы не должны сметь в присутствии моём говорить иначе, как отвечая на мои вопросы?
Храповицкий упал в ноги и просил только прощения и милости. Но императрица вдруг переменила тон и с лаской, приказав ему встать, сказала:
— Знаю, знаю, что вы это сделали из любви, ко мне, благодарю вас. — Взяв со стола табакерку с бриллиантами, она продолжала: — Вот, возьмите на память, я женщина, и притом пылкая, часто увлекаюсь, прошу вас, если заметите мою неосторожность, не выражайте явно своего неудовольствия и не высказывайте замечания, но раскройте эту табакерку и нюхайте: я тотчас пойму и удержусь оттого, что вам не нравится.
Немка на русском троне не любила быстрой езды. И, когда просила кучеров умерить пыл, говаривала так: «Скоро ездят от долгов, чтобы кредиторы не остановили, а мои финансы, благодарю Бога, хороши».
В истории остались колкости Суворова, не принимавшего опруссачивание русской армии, ярым сторонником которого был глава Мальтийского ордена… «Пудра не пушка, букли не порох, коса не тесак, я — не немец, а природный русак».
После Альпийского похода Суворова Павел решил выбить специальную медаль, на которой бы отражалось и участие австрийцев, которые лишь мешали общему делу. Суворов, к которому Павел обратился с просьбой предложить вариант текста, дал такой совет — медаль сделать одинаковой и для русских, и для австрийцев. Но на «русской» стороне выбить «С нами Бог», а на «австрийской» — «Бог с ними». Эта шутка полководца императору пришлась по душе.
Когда французы предложили Александру I присвоить его имя Аустерлицкому мосту, он уклонился от подобного реванша: «Не трудитесь. Довольно и того, чтобы все знали, что я проехал по нему со своей армией».
А ещё он красиво сказал парижанам: «Я приехал бы к вам гораздо раньше, но меня задержала храбрость вашей армии!»
Однажды весной, с утра пораньше, Николай I подмигнул ему: «Слыхал ли ты, что Медного всадника с постамента украли? Приказываю до вечера найти вора, а статую водрузить на прежнее место». Бутурлин срочно побежал на Сенатскую площадь — и убедился, что величественный медный император на вздыбленном коне по-прежнему скачет над Петербургом. О чём и доложил императору с подобающей торжественностью. Но Николай Павлович только улыбнулся:
«Да сегодня же 1 апреля, и как ты поверил подобной чепухе? Разве можно украсть такую тяжёлую и громадную вещь?».
На следующий год 1 апреля Бутурлин задумал угодить императору. Когда его величество находился в театре, он доложил ему: «Зимний дворец горит!».
Император срочно поспешил во дворец. Разумеется, никакого пожара не обнаружил. «Сегодня 1 апреля!», — улыбнулся Бутурлин.
Но в ответ услышал: «Ты, Бутурлин, дурак. Только не подумай, что я говорю неправду ради 1 апреля. Приди ко мне завтра — и я повторю тебе то же самое».
Любил он этот весёлый первоапрельский обычай — врать и разыгрывать товарищей.
В разгульные времена бонапартизма в Париже решили поставить бульварную пьеску из жизни Екатерины II, в которой русская императрица была представлена в весьма легкомысленном свете — как любвеобильная дама и только. Узнав об этом, Николай I через нашего посла выразил свое неудовольствие французскому правительству. Они ответили с вызовом: во Франции с давних пор царит свобода слова, и отменять спектакль из-за чьих-то политических претензий никто не собирается. Тогда Николай I просил передать французам, что в таком случае на премьеру он пришлет 300 тысяч театралов в серых шинелях и уж они наверняка зашикают премьеру. Едва царский ответ дошел до Парижа, там без промедления отменили скандальный спектакль.
Николай I не слишком увлекался живописью, но хороших портретистов ценил высоко. Немецкому художнику Францу Крюгеру, создавшему недурное изображение императора, Николай велел подарить золотые часы, усыпанные бриллиантами. Однако чиновники дворцового ведомства преподнесли Крюгеру только золотые часы. Бриллианты отсутствовали… Николай Павлович, конечно, узнал об этом и сказал художнику: «Видите, как меня обкрадывают! Если бы я захотел по закону наказать всех воров моей империи, для этого мало было бы всей Сибири, а вся Россия превратилась бы в Сибирь!»
Однажды Николай I, делая смотр Дворянскому полку, заметил на правом фланге незнакомого кадета ростом на голову выше его самого. А надо сказать, что Николай I был человеком огромного роста. — Как твоя фамилия? — спросил царь. — Романов, — ответил кадет. — Ты родственник мне? — пошутил царь. — Так точно, ваше величество. Вы — отец России, а я — ее сын.
Как-то ночью император прогуливался по столице, проверяя посты. И встретился ему прапорщик (в то время низший офицерский чин) одной из инженерных частей. Увидел царя и вытянулся во фронт. «Откуда ты?», спрашивает император. «Из депа, Ваше величество». «Дурак! Разве «депо склоняется?» «Все склоняется перед Вашим величеством». Наутро прапорщик проснулся капитаном.
Однажды Николай I совершенно внезапно появился в Пулковской обсерватории. Вместе с ним вошло множество придворных и генералов, усыпанных орденами.
Директор обсерватории академик Василий Струве настолько растерялся, что непроизвольно отступил и спрятался за телескоп.
— Что же это он? — удивился царь, обращаясь к свите.
Меншиков тут же ответил: «Он испугался, увидев такую огромную россыпь звезд не на своих местах».
В последние десятилетия стал популярен и такой исторический анекдот о добродушном царе. Как-то осенью император Александр II прогуливался по парку и увидел слугу, подрезавшего крылья лебедям. — Зачем ты их? — спросил Александр Николаевич. — Стрижем, Ваше Величество, чтоб не улетели! — Кормить надо лучше, они и не улетят, — ответил император.
Однажды Александр III, проходя по парадным залам Гатчинского дворца, взглянул в окно, в которое была видна станция Балтийской железной дороги, и, удивившись, сказал:
— Сколько лет живу в Гатчине, а в первый раз вижу, что станция находится между дворцом и военным полем и отчасти закрывает его.
Никто в ответ не сказал ни слова. Все почтительно молчали.
Спустя некоторое время император опять проходил по тем же залам и снова взглянул в окно. И на этот раз Александр сильно удивился, протёр глаза и спросил у своих спутников:
— Послушайте, со мной творится что-то странное — теперь я не вижу станции!..
Выяснилось, что станцию на днях усердные верноподданные перенесли в сторону. Самодержец пуще прежнего удивился и спросил:
— Да зачем же это сделали?!
И получил ответ:
— Ваше Величество… вы изволили повелеть перенести станцию, так как она закрывала вид на военное поле.
И тогда Александр III то ли с неудовольствием, то ли с сомнением произнёс: — Что ни скажешь, из всего сделают высочайшее повеление!
Игумен Кирилл (Сахаров), настоятель храма свт. Николы на Берсеневке, член Союза писателей России
.jpg)
_1.jpg)
