Когда мы говорим о славянском единстве, то мы либо умиляемся прошлым этого единства, либо строим робкие планы на будущее этого единства, либо сетуем на то, что сегодня говорить о Славянском единстве просто смешно.
Прошлое Славянского единства
Вспомим вторую половину XIX века, время, когда казалось, будто идеалы славянского единства вполне реализуемы на практике.
Как их можно было реализовать? Дать возможность развиваться национальной культуре. Культуре пробудившихся народов. Помочь славянам освободиться как от османского пленения – на Славянском юге, так и от немецкого – на Славянском западе.
Это пробуждение было невозможно ни раньше, ни позже.
Ибо нужно понимать, что до «Весны народов» люди – хоть славяне, хоть немцы – мыслили категориями политического легитимизма и религиозного самосознания. А уже потом отождествляли себя с племенем, т.е. с языком и кровью.
А тогда сложились условия, когда у европейцев на смену бывшей ранее основой самосознания религиозности пришла политизированность. И идеология стала именно тем, что заменило угасшую в европейцах христианскую веру. Я имею в виду веру не как личную встречу каждой конкретной души со Спасителем, а веру – как основу культурной самоидентификации.
Но если в ХХ веке национальное самоопределение нередко деградировало до неких шовинистических форм, а то и вовсе угасало, вытесняемое либеральными или коммунистическими идеями, то тогда, в XIX веке было не так.
Национальные интеллигенции славянских народов стремились разбудить своих соплеменников, и искали поддержки. Поддержать могла Российская империя. Славянская Христианская держава.
Тут сразу же оговоримся, что говоря о славянском уповании на Россию, речь, конечно же, шла далеко не о всех представителях славянской интеллигенции.
К сожалению, русско-польские отношения всегда были и, увы, остаются мягко говоря весьма далёкими от братских. Возможно, если бы при разделе Речи Посполитой в Петербурге были более дальновидные политики, то они бы не стали аннексировать собственно польские земли, ограничившись землями с малоросским и белорусским населением. И тогда поляки, попав в рабство немцам Германии и Австрии, уже совсем иначе воспринимали бы Россию. Возможно, тогда Россия, а вовсе не Франция, воспринималась бы польскими патриотами в качестве маяка.
Но, опять же, мы прекрасно понимаем, что в XVIII веке (т.е. задолго до «Весны народов») никто не мыслил категориями национальными. Мыслили категориями политического легитимизма и конфессионального самоопределения, поэтому разделяли поверженные протсранства примерно так же, как в Африке и позже на Ближнем Востоке – чуть ли не по географическим меридианам.
Да и на Балканах было не всё просто с пророссийскими настроениями. Одно дело – Болгария и Сербия (с тогда ещё неотделимым от общесербского самосознания народом Черногории), и совсем другое дело – южнославянская область империи Габсбургов, где работали люди очень профессиональные.
Имею в виду и грамотную работу представителей Ватикана, плодотворно потрудившихся на ниве фабрикации политической нации хорватов, куда вовлечены были огромные массы славян-католиков, и о том, что противопоставляя славян мадьярам, немцы воспринимались как своего рода гаранты соблюдения законности. Что, впрочем, и было, орднунг имел место, нравился он кому-то или нет.
Кстати, говоря о фабрикации Хорватской политической нации в конце XIX века, нужно вспомнить и о том, что этот процесс был бы вряд ли возможен, если бы не произошло унификации сербско-хорватского языка на основе «гаевицы» и «вуковицы». Реформатор современного сербского языка Вук Караджич своими новинами оторвал Сербский язык от Русского и Болгарского и создал предпосылки для довершения дела хорватского просветителя Людевита Гая по унификации хорватского языка на основе штокавщины, что и привело к созданию основы для формирования единого югославского культурно-языкового пространства. Нет нужды напоминать, что «югославянские эксперименты» привели в конечном итоге к тому, что сегодня сербы отброшены на полтора столетия назад.
Пользуясь случаем, хочу высказать несколько слов в защиту православных южных славян.
Недруги славянства любят зубоскалить на тему того, что, дескать, «братушки» у нас неблагодарные.
Так говорят либо люди, некритично воспринявшие известную книгу Константина Леонтьева, либо люди вообще весьма далёкие от понимания славянской темы.
Обида сербов на Сан-Стефанский проект перекройки Балкан вполне понятна. Ведь поскольку предполагалось, что границей сфер влияния между Россией и Австрией будет сербско-болгарская граница, то совершенно понятно, что границу эту наши дипломаты отодвинули насколько можно на запад. В результате получилось так, что именно немцы стали восприниматься сербами и греками как те, кто наведёт порядок. И именно из-за этого немецкий «орднунг» показался тогда жителям Балкан важнее русской крови, пролитой при освобождении Болгарии.
А что же сегодня?
Итак, мы видим, что упования части славян на Россию было обусловлено надеждами на помощь от великой славянской христианской страны.
Можно ли рассчитывать на нечто подобное в будущем?
Особенно, если учесть, что Россия изо всех утюгов неумолкаемо твердит, что наша страна, якобы, уже не Христианская и не Славянская, а многонационально-многоконфессиональная. Очень хорошо помню реакцию наших дорогих друзей из Сербии на эту пропаганду. И на то, насколько их поразило состояние сознания нашего студенчества – этих несчастных молодых людей, зомбированных пропагандой «Азиопства». То же самое и с нашим Православным Христианством.
Это первое.
Второе. Если в Европе после «Весны народов» прогрессивная общественность мыслила категориями национального возрождения, которое воспринималось в качестве одной из главных общественных идей, то совершенно логично, что все участники «Большой Игры» воспринимались именно исходя из того – какую роль они играют в деле национального возрождения. Помогают – как Россия, или мешают – как Турция и Австрия.
Сегодня – после того, как все угомонились от ликования по поводу победы в Холодной войне – пришло время столкнуться с новым вызовом. С новой исламизацией – куда более опасной для Европы, нежели это было в героические эпохи, с новой деградацией – подобной тому, что переживал Рим эпохи упадка.
И альтернатива этому – новая «старая нормальность».
Эту новую «старую нормальность» принесёт остатку белой Европы не Москва, а Трамп. Он уже стал олицетворением контрреволюции.
У Москвы был шанс стать альтернативой как Евросодому, так и Арабоисламу, о чём участник этой конференции профессор Зоран Милошевич проповедовал ещё лет 15 назад.
Но, видать, «кишка тонка».
Альтернативой Арабоисоламу стал Эрдоган, а альтернативой Евросодому – Трамп.
Поэтому я на сегодняшний день не вижу ни одной причины, по которой Российская Федерация, на всех парах движущаяся в сторону «Евразийской конфедерации», стала бы каким-то маяком для Славянства. Которого, кстати, и не существует.
Да, есть Сербия. Да, есть Словакия. Наверное, есть славянские настроения в Болгарии и Словении. В Хорватии.
Есть, конечно, Польша.
Но ни о каком едином Славянстве нет речи.
Если в Словении есть какое-то славянское самосознание, то в Праге – судя по тому, что рассказывают знающие люди – увы и ах. Сербы и Хорваты – откровенные враги, Сербы и Болгары – подспудно неприятели. Будущее Боснии – это интеграция в неоосманский мир, будущее «монтенегров» и «македонствующих» - туманно и вряд ли оптимистично.
Будущее Польши – это, скорее всего, формирование по заказу Лондона некой альтернативы как разлагающемуся Евросодому, так и Русскому миру.
Всё это позволяет сделать вывод о том, что среди населения славянских республик запроса на Славянство нет.
Славянство пока что не воспринимается как некая альтернатива Глобализации – как некогда Славянское возрождение воспринималось как альтернатива немцам и османам.
Есть ли будущее у Славянского единства?
Но всё может измениться тогда, когда возникнет потребность формировать новый центр пересборки Европы.
Поскольку политические инженеры в современной РФ всячески насаживают модель мультикультурности, то славянская культура идёт через запятую в одном ряду с культурами малых народов, населяющих Федерацию, и не случайно наши коллеги из славянских стран, приезжающие в Россию, с недоумением вопрошают: а Славянская ли страна – Россия?
Конечно, политических инженеров понять можно.
Перед ними стоят конкретные задачи, и они пытаются эти задачи решать исходя из того ресурса, который они могут задействовать. И ситуация в Европе конца XIX века, и ситуация в Европе середины ХХ века благоприятствовали тому, чтобы Россия, а позже – Советский Союз, использовали Славянство в качестве одного из инструментов решения внешнеполитических задач.
Сейчас ситуация принципиально иная.
Тем не менее, хотелось бы, чтобы специально обученные люди, которые, надеюсь, тоже слушают то, что тут проговаривается, понимали, что если супостаты всерьёз возьмутся фабриковать некую альтернативу Евросодому, то вполне возможно, что эта альтернатива будет иметь внешние формы либо новой Речи Посполитой, либо новой Австро-Венгрии. И эти специалисты непременно займутся решением славянского вопроса.
Я с этим уже сталкивался на Украине 12 лет назад, накануне победы второго Майдана.
Когда мой друг – русин по национальности – объяснял мне: насколько Российский фольклор не похож на всё то, что роднит природных славян Восточной Европы. То есть славянофильство вполне может быть использовано в качестве разновидности русофобии.
О чём идёт речь.
Возможно, что сложится такая ситуация, когда славянам восточной Европы будет предложена некая альтернатива тому, во что стремительно превращается ЕС. А ЕС может в конечном итоге превратиться либо в Еврабию, либо, что более вероятно, в некий «четвёртый Рейх», когда немцы, доведённые до отчаяния разрушением экономики и засильем мигрантов, наконец, восстанут. И это восстание будет, разумеется, идти под флагами национально-консервативными. А учитывая уровень дехристианизации современной европы, несложно предположить – какие именно формы примет это новое национальное пробуждение Германского мира.
Ещё раз подчёркиваю, под «Четвёртым Рейхом», конечно же, подразумевается вовсе не обслуживание Ротшильдов/Рокфеллеров в рамках НАТО, а именно восстание против разложения и против мигрантов, которое зреет в недрах Запада. И у европейцев, как подчеркнул в обсуждении А.Д.Степанов, есть уже опыт именно радикально правых режимов.
Жители Восточной Европы столкнутся либо с вызовом Еврабии, либо с вызовом «Четвёртого Рейха».
В этой ситуации славяне могут сплотиться вокруг Москвы, но могут и не сплотиться. Могут объединиться вокруг некоего центра, который будет преподнесён в качестве «центра пересборки белой христианской Европы». Это может быть либо Польша (Междуморье), либо Габсбурги
Именно поэтому полагаю, что специально обученные люди в Кремле должны всерьёз подумать о таком развитии событий.
Если, конечно, наши «жирафы» не хотят, чтобы славяне сплотились вокруг некой консервативной силы, потенциал которой может быть использован против России.
Итак, пора заняться славянской темой всерьёз.
P.S.
Материал проиллюстрирован репродукцией полотна кисти чеха Альфонса Муха «Введение славянской литургии» («Zavedení slovanské liturgie». 1912), дабы хоть чем-то разбавить безумие пошлейших картинок в стиле «долбославия родноверов», которые выдаются в интернете по запросу «Славянство».
Павел Вячеславович Тихомиров, помощник главного редактора «Русской Народной Линии»
