Астафьев – русский писатель

Брат Михаил, спасибо тебе за оборону Виктора Петровича. Я открыл РНЛ, увидел публикацию, думал, грешный, что тебе моя публикация о старших братьях «Со святыми упокой», в которой я и о Викторе Петровиче писал, не понравилась, нет, тут другое. Которое я сердечно приветствую.

Сейчас ещё не улеглись разговоры о премии «Слово», вызвавшую такую негативную реакцию, в общем-то во многом справедливую. Замечательно, что премия гран-при присвоена Юнне Мориц. Но премия замышлялась как открытие новых имён, и кого открыли? Вот кого: Поляков – Проханов – Прилепин. Они, бедняги, премий никогда не получали, никуда не избирались, постов не занимали, в землянках живут, с утра не завтракали, так их жалко…

При таком раскладе думаю: жил бы Окуджава и он бы ухватил от демократических щедрот. И та, нобелевка, у которой не женское лицо, и поэт для своего круга Бродский… да что мы о них, нам с ними на одном гектаре не бывать. Кстати, окуджавский памятник на Арбате занимает места раз в сто-двести больше, нежели памятные дощечки замечательнейшим писателям Юрию Казакову и Валентину Распутину. Там же, рядом на Арбате. Но у них-то религия не Арбат, а Иисус Христос. 

И не будем возмущаться, успокоимся: Господь со всеми разберётся. И с теми, кто, по их же словам, наслаждался зрелищем, как ельциноиды расстреливали Верховный Совет. И с теми, кому нравились слова Новодворской: «Свежая кровь хорошо отстирывается».

Твоя защита Астафьева замечательна и своевременна. Наши чувства оскорблены тем же Окуджавой, теперь и Прилепиным. Тянет в классики Водолазкина, себе подобного, да и пожалуйста. Но довольно о них.

Просто я хотел сказать тебе благодарность за Астафьева. Свои огорчения я в статье о нём высказал, но там же и сказал о любви своей к нему. 

Познакомился с ним весной 71-го года. И до ухода его в лучший мир жил с его книгами. Как и сейчас. Отбросив, конечно, те, в которых талант Виктора Петровича дал сбой. 

Только что освежил в памяти переписку его с Эйдельманом и вспомнил то, как грузинская делегация покидала съезд писателей, как кричали мы вослед: «Бежали робкие грузины». Было сие в Кремлёвском дворце. Как испуганно метался Шеварднадзе, наставник Горбачёва. 

И что там было такого в «Ловле пескарей в Грузии»? Ничего не было. Но сработало насильственно внедрённое в умы правило: можно как угодно ругать русских, но чтобы националов не сметь трогать, даже если они только пескарей ловят. В книжных аннотациях писали: автор книги, далее: армянский, абхазский, латышский, молдавский, казахский, киргизский, да какой угодно, писатель. Но, чтобы сказать: русский писатель, такого, проверьте, не было. Только советский.

А Виктор Петрович под этот эпитет не прогнулся. Остался русским…

Владимир Николаевич Крупин, русский писатель