Нетрудно заметить, что среди искренне любящих Россию людей отношение к Солженицыну может резко различаться. Для одних он учитель, научивший «жить не по лжи», для других сама его фамилия намекает, что с ложью у Солженицына не всё просто, мол, он предатель и клеветник. И среди этих других отнюдь не все являются старыми или новыми коммунистами, немало найдётся и вполне церковных православных людей.
Несомненно, Солженицын был русским человеком и любил Россию, а в зрелом возрасте был и воцерковлённым христианином. Так же очевидно, что он резко отвергал коммунистическую идеологию и враждовал с её носителями, захватившими власть в России после Революции 1917 года.
Здесь, конечно, можно было бы порассуждать, в какой мере эта революционная идеология была порождением антихристианского Запада, тлетворной заразой, поразившей Русское Православное Царство, а в какой мере была выражением русского народного сознания, отвергавшего шедшую с Запада власть денег. Более того, можно даже было бы дерзнуть помыслить и о том, что сам Промысл Божий зачем-то дал России отделиться от «цивилизованного мира» и пострадать как от рук революционеров, так и от рук антикоммунистов, особенно в лице германских нацистов. Зачем-то очень тесно сращён был коммунизм с Россией.
Эта тема греха Революции и искупления его страданием и противостоянием ещё большему греху царства денег всемирного Вавилона слишком велика и сложна, чтобы касаться её здесь в короткой реплике. Скажем о другом.
Итак, ВНИМАНИЕ, ВОПРОС:
В ту треть века, когда Солженицын создавал себе имя как внутри России, так и на Западе, что определяло его действия: ЛЮБОВЬ к России или НЕНАВИСТЬ к коммунизму?
Боюсь, что ненависть вела его в первую очередь. Да, можно говорить о логике хирурга, уничтожающего раковую опухоль, можно говорить о ненависти ко греху и любви ко грешнику. Но Солженицын ведь не в горнии выси был выслан из Советского Союза. Он был принят на Западе, жил в США, и хотя обличал и тамошние неправды, но он был союзником врагов России, был оружием в их руках.
Когда в 90-е годы люди в России гибли, а Ельцин провозглашал, что «идол коммунизма повержен» и, значит, «Боже, благослови Америку», то это и был плод использования Западом Солженицына. Когда человек руководствуется ненавистью и вступает в борьбу, то он ищет любых союзников и закономерно открывает себя их манипуляциям.
Бог продлил годы жизни Александра Исаевича, и после 1991 года предмет его вражды иссяк. Стоял ли он теперь на пути любви и покаяния? То, что прах его покоится за алтарём собора Донского монастыря, может давать надежду на благую участь в Вечности. Но урок нам преподан.
Когда человек живёт любовью, он боится повредить тому, кого любит. И поэтому им трудно манипулировать. Это путь к суверенной свободе. Яркий пример обратного являет собой Украина, вся идентичность которой построена на вражде ко всему русскому как вовне, так и внутри страны и даже внутри всякого украинца, гонящего из себя следы себя самого как русского. И результат – полное подчинение внешним силам, как политически, так и духовно.
Вообще хорошо было бы оценивать разных деятелей в этом аспекте. Ну вот, Ленин, Троцкий, Сталин… Любовь и ненависть, зависимость и суверенность. Да, тут вряд ли можно достоверно знать, слишком толста вуаль секретности у революционеров и политиков, и слишком толстым слоем покрыты они чужими пристрастными суждениями.
С писателями и поэтами, наверно, проще, ведь вся их деятельность как раз и заключается в высказывании, в выражении себя. Тут уж видны любовь или ненависть. Хорошо бы, чтоб любовь. Вот Анна Ахматова, например. Или Константин Симонов. И Александр Твардовский. Наверно, любовь превозмогла у них?
А ещё очевидней – у Луки Войно-Ясенецкого или Иоанна Крестьянкина. Любовь без ненависти и свобода от манипуляций извне.
Хорошо бы усвоить нам этот урок и не впасть в руки вражьи. Ведь человек не просто так начинает что-либо ненавидеть, он же видит неправду этого чего-то, и значит, ненавидит оправданно, по праву. По правде. Он себя считает правым. А раз я прав, то мне многое позволено в борьбе с этой неправдой, и не только позволено, а и вменено в долг, в праведность. И теперь уже для борьбы с этим ненавидимым злом можно – и даже нужно – да хоть и солгать. Или поглумиться. Или… И так далее.
Я по себе знаю. Когда я могу безобразно накричать на ребёнка, на соседей? Да тогда, когда они неправы, а я вроде как бы прав.
Опасно быть правым без любви.
Михаил Фёдорович Чернушенко, публицист, Феодосия
