85 лет назад, 11 мая 1939 года, на монгольско-маньчжурской границе начались военные действия, известные у нас как «Бои на Халхин-Голе», а в Японии – как «Вторая русско-японская война». Но вначале немного истории.
В 1912 г. в Китае была свергнута маньчжурская династия Цин в пользу республиканского строя. Её последний представитель 6-летний Пу И формально оставался императором до своего совершеннолетия (1924 г.), затем был окончательно низложен, после чего поселился на территории японской концессии в Тяньцзине и, естественно, попал под японское влияние.
В 1932 гг. японцы оккупировали Маньчжурию (ныне северо-восточная часть КНР), которая, как и Тибет, Восточный Туркестан (Синьзян-Уйгурский район КНР), Внутренняя Монголия, в то время не имела чёткой территориальной принадлежности. Оккупация ставила две цели – захват природных ресурсов Маньчжурии, и создание мощного плацдарма для будущей агрессии против СССР. Северная граница Маньчжурии проходила по Амуру, а за ним вплотную – Транссибирская магистраль. Оперативный план №8 японской Квантунской армии, разработанный ещё в 1932 г., ставил целью перехватить Транссиб восточнее Байкала и отрезать Дальний Восток с тем, чтобы облегчить его последующий захват.
Чтобы придать оккупации пристойный вид, японцы создали из Маньчжурии государство Маньчжоу-го, во главе которого и поставили императора Пу И, а себя изобразили как союзника, но фактически этим квазигосударством управляли сами.
Вскоре Япония развернула пропагандистскую кампанию по поводу так называемых спорных территорий (нестареющий японский приём!) по всей советско-маньчжурской границе, а уже с 1934 года – непрекращающиеся военные провокации: вторжения на советскую территорию, обстрелы пограничных постов, потопление речных судов и т.д. Только за первое полугодие 1935 года произошло 24 случая вторжения японских самолётов в воздушное пространство СССР, 44 случая нарушения речной границы, 33 случая обстрела погранзастав. Претензии японцев были вздорными, поскольку линия границы была чётко определена ещё русско-китайским Ханьчунским протоколом 1886 г. и ни разу не ставилась под сомнение китайской стороной.
В июле 1938 г. провокации вылились в крупномасштабное нападение японцев на советские погранвойска у озера Хасан (крайний юг Приморского края). Боевые действия, в которых участвовало около 20 тыс. японских и около 15 тыс. советских войск, завершились 11 августа изгнанием японцев с занятых территорий и подписанием перемирия.
Это событие являлось, однако, лишь частью плана мировых заговорщиков (условно назовём их англосаксами): поддержать и вскормить потенциальных агрессоров против СССР– Германию на западе, Японию на востоке, т.е. достичь своих политических, военных и экономических целей чужими руками. Ещё в 1936 году обе эти страны заключили «Антикоминтерновский пакт» и стали военными союзниками.
Вот параллельные события того времени. 1938 год – Мюнхенское соглашение, Англия и Франция дали Гитлеру карт-бланш на захват Чехословакии, подталкивая его к агрессии в восточном направлении. 1939 год – 4-месячные бесплодные англо-франко-советские переговоры в Москве о заключении антигитлеровского договора о взаимопомощи, на которых западные «партнёры» имели только одну задачу – тянуть время до желанного нападения Гитлера на СССР. В июле 1939 г. было заключено англо-японское соглашение, по которому Великобритания признала японские захваты в Китае, тем самым поддержав японскую агрессию против Монгольской народной республики (МНР). В июне США продлили торговый договор с Японией, предоставив той возможность закупить стратегические материалы для военной промышленности и грузовики для Квантунской армии, дислоцированной в Маньчжурии.
В 1938 г. Япония вновь «от имени» Манчжоу-Го предъявила территориальные претензии – но теперь к Монголии, с которой Советский Союз в 1936 г. предусмотрительно подписал протокол о взаимопомощи и разместил там части 57-го особого стрелкового корпуса. На сей раз, масштаб событий оказался значительно бóльшим, чем на Хасане. Япония потребовала от Монголии признать своей границей реку Халхин-Гол, т.е. передвинуть границу на 25 км на запад от официально признанной. Фактической причиной этого требования стало строительство японцами почти вплотную к монгольской границе железной дороги, направленной на север, с выходом к советской границе.
Переговоры правительств МНР и Маньчжоу-го по демаркации границы зашли в тупик, и уже в январе 1939 года, японцы устроили первую провокацию: обстреляли наряд монгольских пограничников, а в феврале и марте почти 30 раз нападали на погранзаставы.
11 мая отдельные провокации превратились в боевые действия: 300 японских кавалеристов вторглись вглубь территории Монголии, но с подходом монгольских подкреплений были оттеснены на исходные позиции. Наконец, 14 мая большой конный отряд при поддержке 5-ти бомбардировщиков атаковал монгольскую погранзаставу, захватил высоту Дунгур-Обо, а на следующий день отряд был подкреплён двумя ротами пехоты и танком. 17 мая в дело вмешался советский корпус и через 5 дней японцы откатились назад за пределы Монголии.
28 мая, имея 2-кратное превосходство в живой силе, японцы атаковали советско-монгольские войска и заставили отступить их к Халхин-Голу, но на следующий день части Красной Армии, получив подкрепления вернули утраченные позиции. Однако в воздушных боях наши лётчики терпели, как написано в отчёте участника боёв полковника Куцевалова, «позорные поражения». Связано это было, во-первых, с более высокими лётно-тактическими качествами японских самолётов, оснащённых, к тому же, радиостанциями (у нас были устаревшие и сильно изношенные Р-5, И-15, СБ), а, во-вторых с более высоким уровнем подготовки японских лётчиков, уже имевших боевой опыт.
Вообще японцы воевали умело и продуманно. Снайпер М. Попов вспоминал: «Готовясь к войне в степи, японцы окрасили всю боевую технику, транспорт, все средства обеспечения до последнего телефонного кабеля в песчано-желтый цвет. На каски надели хлопчатобумажные чехлы, защищающие от солнечного блеска. Подобным мелочам японцы уделяли самое пристальное внимание, чего нельзя было сказать о нас. Советские командиры выделялись надетыми полевыми сумками или планшетами, биноклями, противогазами. На них были фуражки с блестящими звездами, тогда как бойцы носили пилотки. Это стало одной из главных причин больших потерь нашего командного состава». Была предусмотрена у японцев даже такая мелочь, как накомарники, а наши бойцы по ночам страдали от туч комаров.
В конце мая с целью «проверки состояния и боевой готовности частей 57-го отдельного корпуса» в Монголию был направлен зам. командующего Белорусским особым военным округом по кавалерии комдив Г.К. Жуков. Спустя неделю нарком обороны маршал К.Е. Ворошилов назначил его командиром корпуса, а комбрига М.А. Богданова – начальником штаба. При активном участии Богданова был разработан новый план боевых действий (некоторые историки считают, что именно он был главным автором плана): активная оборона, накопление резервов и подготовка сильного контрудара по сходящимся направлениям с окружением, расчленением и уничтожением сил противника (в своих «Размышлениях и воспоминаниях» Жуков Богданова не упомянул). План был одобрен Наркоматом обороны и Генштабом РККА. Вскоре корпус был усилен двумя дивизиями, авиационным соединением с современными самолётами и преобразован в 1-ю армейскую группу. В составе авиасоединения было более 20 лётчиков-асов, из них 11 Героев Советского Союза, участников войны в Испании, которые не только быстро «поставили на место» японцев, но и обучили мастерству группового воздушного боя местных лётчиков, умевших только пилотировать самолёты.
В одном из первых приказов Жукова было написано: «Обращаю особое внимание командиров и комиссаров соединений корпуса на подготовку командного, политического и рядового состава к ведению ближнего боя. С этой целью приказываю наиболее целесообразно использовать затишье на фронте и особенно нахождение соединений (частей) в резерве с тем, чтобы избежать допускавшихся в прошлых боях ошибок и использовать накопленный опыт для выполнения боевых задач с меньшими потерями в людском составе и матчасти» (выделено мной – В.Г.). Далее шли четыре пункта с конкретными указаниями. Как видим, требование беречь людей в приказе стояло во главе угла.
3 июля японцы скрытно ночью форсировали Халхин-Гол, оттеснили монгольскую кавалерийскую дивизию и захватили господствующую высоту на западном берегу. Их целью было окружение и разгром советско-монгольских войск восточнее р. Халхин-Гол, выход на западный берег и разгром наших резервов, захват и расширение плацдарма для дальнейшего захвата территории МНР. Так как советских войск поблизости не было, сложилась опасная ситуация – японцы могли беспрепятственно обойти наши войска с фланга и зайти в тыл. Тогда Жуковым было принято необычное, но единственно верное решение: бросить с ходу бригаду лёгких танков (других тогда не было) на выручку монголам, не дожидаясь подхода пехоты и артиллерии, а также задействовать всю авиацию. К утру 5 июля сражение было окончено полным разгромом японской группировки. К сожалению, талантливый командир танкистов, Герой Советского Союза 35-летний комбриг М.П. Яковлев впоследствии погиб.
Вскоре наступило затишье, перемежающееся отдельными стычками. Японцы укрепляли свои позиции на восточном берегу и наращивали силы, преобразованные в отдельную 6-ю армию, для последующего наступления. Наши войска скрытно готовились к генеральному наступлению по названному выше плану: вели тщательную разведку, в обстановке полной секретности перегруппировывали свои силы и сосредоточивали их на направлениях главных ударов, проводили интенсивную дезинформацию противника.
Сражение началось 20-го августа и закончилось окружением и полным разгромом противника 31 августа (см. карту), хотя отдельные разрозненные бои продолжались ещё в сентябре. Японо-маньчжурские войска имели превосходство в живой силе (75 тыс. против 57 тыс. чел), самолётах (700 против 515), но уступали в танках (182 против 498). В артиллерии силы были примерно равными. Наши потери составили около 18 тыс. чел., потери противника – более 61 тыс. чел., из них всего лишь 227 пленных. Потери японской боевой техники можно не перечислять – она была практически почти полностью уничтожена либо захвачена как трофеи. Эти бои – образец того, когда побеждают «не числом, а уменьем» (наступающая сторона обычно несёт куда бóльшие потери, чем обороняющаяся). Не зря многие военные историки назвали операцию на Халхин-Голе «первым блицкригом». Опыт советского блицкрига был изучен и проанализирован немецким генштабом и успешно использован в 1940 г. при захвате Франции.
Небольшое же число пленных заслуживает особого внимания. Японцы дрались до последнего. Когда дот или дзот прекращал огонь, это означало, что в нём не осталось ни одного живого бойца. Жуков докладывал Сталину: «Японский солдат хорошо подготовлен, особенно для ближнего боя. Дисциплинирован, исполнителен и упорен в бою, особенно в оборонительном. Младший командный состав подготовлен очень хорошо и дерётся с фанатичным упорством. Как правило, младшие командиры в плен не сдаются и не останавливаются перед "харакири"».
15 сентября было подписано перемирие. Пределами Монголии и закончился военный конфликт, хотя командование 1-й армейской группы и Генштаб РККА предлагали продолжать бить японцев на территории Маньчжурии. На это И.В. Сталин возразил: «Вы хотите развязать большую войну в Монголии. Противник в ответ на ваши обходы бросит дополнительные силы. Очаг борьбы неминуемо расширится и примет затяжной характер, а мы будем втянуты в продолжительную войну». В этих словах – принципиальное отличие государственного деятеля от военного.
Победа на Халхин-Голе привела к важным последствиям. С одной стороны, во время Второй мировой войны получившие хороший урок японцы, несмотря на настойчивые предложения и даже требования своего союзника Гитлера, не торопились напасть на Советский Союз – ждали «благоприятного развития событий» на советско-германском фронте. В 1941 г. они разработали оперативный план «Кантокуэн», по которому до зимы планировали захватить Приморье, Хабаровск, Северный Сахалин и Камчатку, а весной 1942 г. ударом с юга выйти к Байкалу и перерезать Транссиб. После начала советского контрнаступления под Москвой выполнение плана притормозили, но мощь Квантунской армии продолжали наращивать – в 1942 г. её численность была доведена до 700 тыс. чел., намного больше численности советских войск на Дальнем Востоке. В 1943 году, после Сталинграда, надеяться уже было не на что.
С другой стороны, эффектная победа породила излишнюю самоуверенность в высших военных и политических кругах СССР, что печально сказалось на Советско-финской войне зимой 1939–1940 гг., после которой Гитлер назвал Красную Армию колоссом на глиняных ногах и отбросил последние сомнения относительно нападения на Советский Союз.
Правда, был сделан и своевременный вывод о техническом отставании нашей авиации и о чрезмерной «горючести» наших лёгких танков БТ-5 и БТ-7. Этим вопросам, как и всему перевооружению Красной Армии, руководство страны уделило первоочередное внимание. До начала Великой Отечественной войны успели создать и запустить в серийное производство новые самолёты Ил-2, И-200 (МиГ-1), Як-1, Ер-2, Пе-2 и знаменитые танки КВ-1 и Т-34. Не успели только изготовить их в нужном количестве и обучить всех лётчиков и танкистов умению воевать на новой технике.
И последнее. Бои на Халхин-Голе проявили выдающиеся военные способности Георгия Константиновича Жукова и сразу же выдвинули его в первый ряд советских полководцев. За эту победу он в 1939 г. получил звание комкора (аналог генерал-лейтенанта) и первую Золотую звезду Героя Советского Союза, а в 1940 г., при введении персональных воинских званий – звание генерала армии. Он сумел за короткий срок преодолеть «разброд и шатания» в корпусе и превратить его в мощную, сплочённую и хорошо управляемую ударную силу.
Может сложиться впечатление, что на Халхин-Голе Жуков «пришёл – увидел – победил». Но это не совсем так. Он допускал и ошибки, за которые получал справедливые «нагоняи» от начальника Генштаба маршала Б.М. Шапошникова: «Отдохнувший противник в ночь с 7 на 8 июля вновь атаковал, и вам нужно было отбить противника на основном рубеже обороны. Вместо этого 9 июля вы перешли в общее наступление, невзирая на моё предупреждение этого не делать. Я предупреждал вас также не вводить в бой головной полк 82-й стрелковой дивизии прямо с марша; вы и этого не выполнили, хотя и согласились с моими указаниями. Я понимаю ваше желание вырвать инициативу у противника, но одним стремлением "перейти в атаку и уничтожить противника", как об этом часто пишете, дело не решается… Вы жалуетесь на неподготовленность 5-й мотомехбригады и головного полка 82-й стрелковой дивизии, что они под атакой японцев обратились в бегство, бросая технику и оружие. Но ведь вы ничего не сделали, чтобы исподволь ввести их в бой, "обстрелять", дать комначсоставу и бойцам "принюхаться" к бою, обстановке. Вы эти части бросили наряду с другими в атаку, на них сделали ставку и хотели с их помощью уничтожить противника». И добавлял: «Сочетать оборону с короткими ударами по слабым местам противника мы не умеем…».
Первый боевой урок Жуков хорошо усвоил. Впоследствии он сыграл большую роль в ключевых сражениях Великой Отечественно войны – под Москвой, у Сталинграда, на Курской дуге, при освобождении Белоруссии, в Берлинской операции и был признан одним из лучших полководцев Второй мировой войны многими советскими и зарубежными военными историками. Конечно, и без Халхин-Гола Г.К. Жуков в годы войны выдвинулся бы в первый ряд, но на это потребовалось бы время. И тут надо сказать спасибо проницательности маршала С.М. Будённого, который рекомендовал Жукова, назвав его «командиром с сильными волевыми качествами, весьма требовательным к себе и подчиненным» и добавив, что «в последнем случае наблюдается излишняя жесткость и грубоватость». Но, как говорится, «из песни слова не выкинешь».
Валерий Васильевич Габрусенко, публицист, кандидат технических наук, доцент, член-корреспондент Петровской академии наук и искусств
