В Санкт-Петербурге широко отмечается 180-летие выдающегося русского юриста Анатолия Федоровича Кони. План мероприятий празднования юбилея А.Ф.Кони обширен. 9 февраля сего года в Церкви Воскресения Словущего на Волковском кладбище Санкт-Петербурга прошла панихида по Кони. У здания Российской национальной библиотеки состоялась церемония закладки камня в основание памятника Кони, который, как планируется, будет открыт в июне 2024 года, в даты проведения XII Петербургского международного юридического форума.
Об этом поистине великом человеке уже приходилось писать в заметке «Невыученные уроки Кони», посвященной уголовному преследованию «Русской народной линии» за её мнимый экстремизм. Урок Кони касался судебного красноречия и права (обязанности) государственного обвинителя отказаться от обвинения в случае его необоснованности. Урок крайне важный, но, как я тогда отмечал, не вполне усвоенный нашими прокурорами.
В многолетней юридической практике Кони есть судебное дело, до сих пор вызывающее споры и выявляющее и поныне нерешённые проблемы.
Речь о деле Веры Засулич…
Вот и в нынешнюю годовщину вспомнилось именно это дело.
Аудитор Контрольно-счетной палаты Санкт-Петербурга, председатель Экспертного совета Фонда поддержки и развития исторического наследия А.Ф.Кони Егор Бушев в интервью рассказал «Петербургскому дневнику», в чём истинный государственный интерес процесса Веры Засулич: «Все мы читали в учебниках истории, что дело Веры Засулич было крайне резонансным. С одной стороны – представители власти, отстаивавшие недопустимость самосуда и незыблемость государственного строя. В этой парадигме покушение на жизнь градоначальника Петербурга представляло собой неприемлемый акт противления власти. С другой стороны – широкая общественность, симпатизировавшая Засулич, выступившей против несправедливости Трепова.
В таких обстоятельствах Кони вынужден был думать в первую очередь об авторитете судебной власти. Он призвал присяжных к тому, чтобы при вынесении вердикта они смотрели не только не только на сухие факты, но и на «внутреннюю» (субъективную) сторону произошедшего: "Вы судите не отвлечённый предмет, а живого человека, настоящее которого всегда прямо или косвенно слагается под влиянием его прошлого".
Вердикт присяжных, утверждённый Кони, вызвал бурю негодования со стороны императора Александра Третьего и всего государственного аппарата. Но Анатолий Фёдорович в силу своей мудрости и врождённой дальновидности смотрел гораздо глубже: он видел истинный государственный интерес именно в отстаивании справедливости и сохранении независимости судебной власти».
В репортаже «Первого канала» также значительное внимание обращается на это резонансное дело, и указывается на то, что «именно он (А. Кони. – А.Т.) сформировал основные принципы российской правовой системы». Журналистка отмечает, что великий юрист считал слово величайшим оружием. В сюжете верно подчёркивается решающее влияние напутственного слова Кони на принятие присяжными оправдательного вердикта.
Слово, особенно сказанное весомо и убедительно, — действительно оружие страшное, мощное, а порой и смертельное. О силе слова сложено множество поговорок: Слово пуще стрелы ранит или Пулей попадешь в одного, а словом в тысячу.
Консервативные публицисты, откликнувшиеся на этот процесс, горячо осудили оправдательный вердикт, обращая внимание на то, что в деле были установлены событие и состав преступления, мотив и вина Засулич. И тем не менее, революционерка была оправдана. И виной тому, убеждали консерваторы, — напутственное слово судьи Кони, которое и подтолкнуло присяжных к вынесению оправдательного вердикта. Эта убеждённость прослеживается и в репортаже «Первого канала», и в публикациях современных юристов. В частности, в статье «Почему присяжные оправдали террористку Веру Засулич», размещённой на ведущем российском юридическом портале «Право.ру», прямо говорится, что «А.Ф.Кони напутствовал присяжных и, по сути, подсказал им оправдательный вердикт».
Сам Кони вынужден был неоднократно оправдываться, тщетно пытаясь убедить своих оппонентов в том, что он в своём напутственном слове был беспристрастен, не уклонялся ни в сторону обвинения, ни в сторону защиты. Более того, Кони полагал, что его слово более содействовало обвинению, нежели защите. В «Воспоминаниях о деле Веры Засулич» великий юрист вспоминал: «Меня упрекают за оправдательное резюме… Оно напечатано во всех газетах, со всею подробностью… Те, кто упрекает, не читали его или злобно извращают его смысл. Я старался быть совершенно объективен, но, читая его сам в печати, я подметил в нем скорее некоторый обвинительный оттенок: "Следует признать виновность в нанесении раны и дать снисхождение", — вот что, мне кажется, сквозит из этого резюме…»
Пререкаемое напутственное слово Кони — блестящий образец ораторского мастерства. Искусно составленный текст, сложный, глубокий, пронзительный, проникновенный. Анализу этого текста посвящено множество других текстов, гораздо более объёмных. И по сей день слово это вызывает противоречивые отклики, ему даются многоразличные оценки, бесконечные и бесплодные попытки всецело понять этот текст могут привести к унынию.
Кони владел словом, устным и письменным, в совершенстве, зная его великую силу. Свои взгляды о влиянии судебной речи он высказывал во множестве своих работ, наиболее полно высказавшись на эту тему в рецензии на книгу П. Сергеича (П. С. Пороховщикова) «Искусство речи на суде». Кони отмечал, что сила устной речи зависит не только от её содержания и формы, но и от личности оратора и от обстановки, в которой произносится речь. Высказался он и о значении напутственного слова судьи (которое к его неудовольствию тогдашним законом называлось иностранным словом резюме): «Руководящее напутствие председателя присяжным относится тоже к области судебной речи, и умелое его изложение всегда имеет важное, а иногда решающее значение».
Замечание верное… Однако сам Кони при произнесении напутственного слова по делу Засулич как будто бы забыл о нём. Его гениальная речь оказалась обоюдоострым орудием, которое и привело к оправданию преступницы. Это и неуместное разъяснение значение юридических терминов, в частности таких как покушение, убийство, что, несомненно, запутало присяжных и сбило их с толку (кстати, современный Верховный Суд РФ предостерегает судей от совершения подобной ошибки. В профильном постановлении Пленума прямо указывается, что «не могут ставиться отдельно либо в составе других вопросы, требующие от присяжных заседателей юридической квалификации статуса подсудимого (о его судимости), а также другие вопросы, требующие собственно юридической оценки при вынесении присяжными заседателями своего вердикта.
Исходя из этого недопустима постановка вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, с использованием таких юридических терминов, как убийство, убийство с особой жестокостью, убийство из хулиганских или корыстных побуждений, убийство в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, убийство при превышении пределов необходимой обороны, изнасилование, разбой и т.п.».
Кони, похоже, забыл, что наилучшим образом запечатлевается, особенно в сознании обывателя, начало и завершение речи. Как иначе присяжные могли откликнуться на окончание напутственной речи самого Кони: «Обсуждая основания для снисхождения, вы припомните раскрытую перед вами жизнь Засулич. Быть может, ее скорбная, скитальческая молодость объяснит нам ту накопившуюся в ней горечь, которая сделала ее менее спокойною, более впечатлительною и более болезненною по отношению к окружающей жизни, и вы найдете основания для снисхождения.
Получите вопросный лист. Обсудите дело спокойно и внимательно, и пусть в приговоре вашем скажется тот "дух правды", которым должны быть проникнуты все действия людей, исполняющих священные обязанности судьи»?
А ведь слово Кони последовало вслед за защитительной речью адвоката П.А. Александрова, защищавшего Засулич, в которой красочно говорится о страдальческой жизни подсудимой.
Удивительно ли, что присяжные, наслушавшись подобных речей, причём произнесённых горячо, талантливо, артистично, посчитали приемлемым не снисхождение, о котором поведал им великий судья, а оправдание?
Ораторский дар Кони и Александрова, крайне симпатичный нравственный облик обоих витий, а также обстановка, при которой протекал судебный процесс, оказались теми решающими факторами, которые и настроили присяжных на вынесение именно оправдательного вердикта.
На такой исход дела косвенно повлияла чрезвычайная по нынешним меркам мягкость действовавшего тогда уголовного закона. Деяние Засулич было квалифицировано по статьям 9 и 1454 Уложения о наказаниях — покушение на убийство, что предусматривало лишение всех прав состояния и ссылку в каторжные работы на срок от 15 до 20 лет.
Действующий УК РФ предусматривает за совершения указанного преступления более суровую санкцию — пожизненное лишение свободы либо смертную казнь. При этом, как отмечается в комментарии Верховного Суда, «конструкция объективной стороны данного состава преступления (ст. 277 УК РФ — посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля. – А.Т.) является усеченной, т.е. момент окончания преступления перенесен на стадию покушения. Преступление признается оконченным при совершении виновным лицом любых действий, направленных на непосредственное выполнение объективной стороны данного деяния. Последствия в виде смерти или причинения вреда здоровью, при наличии признаков посягательства на жизнь, не влияют на квалификацию и не являются обязательными».
Иными словами, обстоятельные пояснения Кони присяжным относительно значения покушения, с учётом положения современного уголовного закона, в настоящее время лишены всякого смысла, так как данное преступление считается оконченным уже в момент покушения.
Автора настоящей статьи озадачивает один вопрос: как так получилось, что Кони, величайший оратор и теоретик, прекрасно осознававший огромную силу слова, допустил столь непростительную небрежность при произнесении напутственного слова?! И на старуху бывает проруха… Идёт ли речь об ошибке и в настоящем случае? На этот вопрос пусть ответят более проницательные публицисты.
Александр Валентинович Тимофеев, магистр права
