Антисоветчик – значит русофоб?

В российской политической мысли традиционно бытуют полярные отношения к советскому периоду русской истории: от провозглашения его пиком развития и могущества нашей страны до понимания как времени господства русофобского режима и, вообще, некоего случайного, наносного, явления, не вытекающего из логики исторического процесса русской истории. Последние настроения были выражены в известном тезисе эпохи перестройки «Вернуться в Россию».

И вот здесь-то главным и становится вопрос: в какую Россию нужно вернуться? Вот тут-то и играет злую шутку пресловутая fake history. Для одних «правильная» Россия – это какой-то причудливый синтез из монархии и белогвардейщины, антагонистических, на самом деле, начал, ибо кто как не будущие белые генералы свергли монархию и погрузили страну в хаос? Для других образ этой «правильной» России зиждется на гипотетических выкладках: а что бы было, если бы не победили большевики? По сути, эти выкладки не выдерживают абсолютно никакой критики, ибо достоверно знать о том, как могла бы сложиться российская история без советской власти невозможно в принципе.

Зато мы с вами здесь и сейчас можем видеть, к каким жутким последствиям приводит антисоветчина, базирующаяся на фейковой истории и неких гипотетических представлениях! Разумеется, речь про Украину.

В девяностые годы прошлого столетия и в самом начале нынешнего практически легальная и официальная советофобия была одинаковой и для Российской Федерации, и для Украины. И эта советофобия и тут, и там шла под руку с реабилитацией нацизма. После потока разного рода «разоблачений» деятельности Советского Союза и Красной Армии в период Великой отечественной войны, львиная доля из которых – фейки, в массах менялось отношение к нацистам и коллаборантам. От отрицания и ненависти к пониманию и принятию. Бандеровщина и власовщина производили свой победный марш по просторам исторической России вместе.

Другое дело, что в Российской Федерации советофобия была пересмотрена на государственном уровне. Произошёл переход от отрицания советского наследия к его переосмыслению. Ведь нельзя с водой выплёскивать ребёнка! Пришло понимание, что Советская Россия – это, в первую очередь, Россия. И допущенные исторические ошибки суть ошибки наших отцов и дедов, от которых мы не имеем морального права отрекаться. Но и об их великих свершениях и победах мы тоже обязаны помнить.

На Украине же данной переоценки осознания советского периода не произошло. По логике «окон Овертона» от «разоблачения» советского периода пришло понимание и принятие нацизма, который, к слову, оказался удобен для того, чтобы откреститься от общерусской истории. Ведь, как мы знаем, fake history – это один из базисов, на которых зиждилась идеология Третьего Рейха.

Германия ведь появилась на политической карте мира в 1871 году. Существовавший до этого конгломерат немецких земель и государств имел в себе культурные, религиозные и даже лингвистические различия. К примеру, разница между пруссаками и баварцами – не меньшая, чем между жителями Донбасса и Галиции. Поэтому гитлеровским идеологам и было нужно сотворить искусственную древнюю историю немцев.

И данная методика весьма пришлась по душе, как украинским националистам, так и их зарубежным кураторам.

В деле антироссийской пропаганды, которой сейчас умело занимается Запад, вместе с подпевающей ему Украиной, антисоветчина и русофобия слитны и нераздельны. И применяемая методика одинакова как для очернения сталинской политики, так и для очернения, к примеру, правления Ивана Грозного. Ведь смакование русских/советских «ужасов» идёт без сравнения с тем, что делалось в аналогичные периоды истории в других частях света. Анализ и взвешенная оценка подменяются голыми эмоциями, где цель – как можно сильнее очернить Россию.

Очень важно усвоить разницу между антисоветчиной, как акцидентальной формой русофобии, и уместной и разумной критикой политики Советского государства в разные периоды его существования. Антисоветчики намеренно или ненамеренно выбирают объектом критики те персоналии и те периоды советской истории, которые способствовали укреплению России как мировой державы, росту её могущества и процветания народа. Так мы зачастую встречаем у либеральных антисоветчиков море критики Сталина и его эпохи, но ни разу не встретим критики, например, Троцкого или Горбачёва. А дело в том, что Троцкий и Горбачёв получили свою индульгенцию от либералов за то, что работали на уничтожение России: здесь и троцкистская концепция «вязанки дров», суть которой в намеренном жертвоприношении России идолу мировой революции, и горбачёвская перестройка – сознательная игра в поддавки геополитическому проивнику с чаяниями приобретения призрачных выгод.

Показательной здесь является статья недавно засветившегося в банальном хулиганстве игумена Петра (Мещеринова) «Вспоминая 1937-й».

Статья пропитана насквозь тенденциозным характером, где автор даже не пытается разбираться в фактологии и действующих лицах упомянутого в заглавии 1937 года. Зато бездоказательно и необоснованно приводятся высказывания вот такого рода: «Общество должно ясно осознать, что период с 1917 по если уж не 1980-е, то во всяком случае по 1953 г., нравственно преступен для всего народа (верующие люди употребят слово "греховен"); что никакие победы и достижения не оправдывают братоубийства; что возглавители народа в то время – величайшие преступники в истории; что восхваление их и их дел должно являться не только нравственно, но и уголовно наказуемым деянием. Учебникам истории надлежит описывать события именно с такой точки зрения; политики, не только славословящие советское время, но даже и просто согласные с тем, что к нему могут быть применимы слова "нравственная норма", не должны быть политиками. Все памятники палачам должны быть демонтированы; города, посёлки, улицы, станции метро и проч., в изобилии носящие их имена, переименованы. Необходима соответствующая воспитательная работа, начинающаяся со школы, подобная той, какая была в постнацисткой Германии».

Давайте вместе напомним автору, что именно пример СССР заставил западные капиталистические державы пойти путём совершенствования трудового законодательства: прецедент появления первого социалистического государства в мировой истории заставил вводить социальные гарантии для трудящихся. А в нашей стране в это время внедрялись в промышленность самые передовые из существовавших, на тот момент, технологий.

Руководитель Советского государства И.В.Сталин в беседе с американским журналистом высказывался так: «Мне трудно представить себе, какая может быть "личная свобода" у безработного, который ходит голодным и не находит применения своего труда. Настоящая свобода имеется только там, где уничтожена эксплуатация, где нет угнетения одних людей другими, где нет безработицы и нищенства, где человек не дрожит за то, что завтра может потерять работу, жилище, хлеб. Только в таком обществе возможна настоящая, а не бумажная, личная и всякая другая свобода» (беседа с председателем американского газетного объединения «Скриппс-Говард Ньюспейперс» Рой Говардом, 1 марта 1936 г.)

Слова эти до сих являют собой укор поборникам, так называемых, либеральных свобод, которые на деле оказываются прописанными лишь на бумаге.

Напомним, что в то время, когда состоялась беседа Сталина с Роем Говардом, западный мир терзала Великая депрессия, а в Европе поднимался ползучий фашизм.

Упомянутые игуменом Петром антицерковные гонения требуют отдельного рассмотрения. Начнём с того, что проводившие неоправданные репрессии народные комиссары Ежов и Ягода, а так же, проводивший расправы на Бутовском полигоне комиссар Исай Берг, были совершенно заслуженно подвергнуты высшей мере наказания.

И подобные упрёки в адрес как конкретных советских руководителей, так и коммунистической мир-системы в целом, объединяют современных «правых», поклонников былого величия Российской Империи с сокрушениями о трагедии революции, а так же с непогрешимой уверенностью в олицетворении той эпохой образа священной державы, с либералами – критиками «тюрьмы народов», и, как мы знаем на своём опыте, величайших гуманистов современности.

Упрёки с разных сторон, как с тезисом о приходе идеологии антихриста, писанной кровью невинных жертв, так и с более материалистской и приземлённой позиции: о колбасе и макдаке.

Был ли другой выбор у страны, загнанной в угол революционной ситуацией в связи с деяниями обожаемых правителей и внешних врагов, что позже попытались сыграть на опережение? У страны, раздираемой противоречиями в социальной сфере (что марксистами было обозначено как классовая борьба), экономике и в высших эшелонах власти?

Был ли выбор, становиться ли субъектом грядущего переустройства российской и мировой действительности в настоящее время, или немного подождать и довести всю материальную и идеологическую базу до идеала, потратив лишний десяток лет на ожесточенные схватки салонной интеллигенции, пока в стране бушевали бы голодные бунты, разгул преступности, и полный беспредел, куда более далёкий от духовности, чем самое грубое воплощение безбожного коммунизма. Далеко не идеального по своей структуре. Со множеством изъянов и противоречий, начиная от сокрытия своих высоконравственных основ под маской гонителей христианской веры, не идеальной, но единственной спасительной идеей для России того времени. Меньшим из зол, имеющем сильнейшую политическую поддержку, состоящую из подготовленных государственных управленцев, а не романтиков с горячим сердцем, пламенными речами, но вместе с тем и несбыточным желанием реванша старого мира, похороненного исторической справедливостью под неизбежным наступлением новой эпохи.

Легко, рассуждая задним числом, задавать вопросы, зачем же надо было тратить столько человеческих жизней и материальных ресурсов на одно лишь жизнеобеспечение этой системы. И любопытно было бы посмотреть на данных скептиков в роли государственных управленцев, революционеров, либо контрреволюционеров в те времена, о которых нынче принято вести абстрактные разговоры.

Далеко не идеальным было и решение абстрагироваться от западного мира в плане попыток выстроить своё альтернативное государственное устройство без оглядки на происходящее и вне воздействия на него. Да, мы о том самом сталинском «социализме в отдельно взятой стране», который так же был выбран по принципу меньшего зла. Ведь мировая революция понималась, как необходимость бросить Россию в её топку, что бы это не значило для самих идеологов. Но мы ведь прекрасно понимаем, в выгоду кому это произошло бы. Второе спасение от кризиса и распада после возникновения революционной ситуации. Но, к сожалению, даже самый благоприятный сценарий во время кризиса сопровождается огромными жертвами. Морализаторство здесь бессмысленно. В отдельных случаях проявления государственной системы возмущают своей несправедливостью и ошибочностью, но тем не менее даже вопиющие отклонения от курса не определяют систему, как недееспособную.

Всё время расцвета СССР западный гегемон набирался сил для решающего удара, который не удалось нанести через революцию. Инициатива была перехвачена и ожидаемая оранжевая революция стала региональной перестройкой мировой системы.

Теперь, спустя годы, Запад решился на реванш путём подготовки военного тарана, а после преодоления геополитическим противником жесточайшей войны перешёл на стадию гибридного противостояния, где ослабленная внешними и внутренними факторами красная империя была наиболее уязвима.

Тем не менее, распад СССР не означает дефективность и несостоятельность коммунистических идей, а указывает на вопиющие недостатки в политической и экономической части мир-системы. Проще говоря, в управленческом аппарате и инструментарии по осуществлению социалистического, а затем и коммунистического проекта.

При этом политическая система Российской Империи, монархия, дала сбои уже при других, расмотренных ранее, обстоятельствах. А по структуре была проще. Без чёткой идеологии, хоть и с правильными векторами развития. Представляя собой не идею, воплощённую на государственном уровне, а политическую систему с элементами её сакрального характера. Это логично, ведь соответствовало требованиям той эпохи и уровня сложности и многоструктурности тогдашнего общества. Но означает ли этот факт, что имперский период истории России заслуживает лишь ненависти и порицания? Только для достопочтенной и многоуважаемой либеральной публики, чей уровень исторического анализа сводится к критериям о степени «свободы от» ответственности перед Богом, Родиной и государством, наличии колбасы на прилавках и количества репрессированных интеллигентов. Абсолютно не имея понятий об экономическом, геополитическом, нравственном, и прочих положениях в ту эпоху, на которую распространилась обозреваемая государственная модель.

Есть такой элемент в идеологии – исторический приоритет. Это сложившееся определённым образом отношение к периодам в истории своей страны и мировым событиям. То, благодаря чему возникают либеральные и правые антисоветчики, а так же коммунисты, отрицающие наследие монархии.

Это нарушает историческую преемственность и единство России как субъекта, периодически принимающего тот или иной облик. Способствует разобщению патриотов, чем угождает внешним и внутренним врагам, особенно в сложившейся на данный момент ситуации. И напротив – даёт ошибочное понимание о нескольких Россиях – хороших и плохих с «правильной» или «неверной» идеологией. А за покаянными мольбами не заметить, как окружающий строй соратников поднимет на знамёна лозунги «прекрасной России прошлого» рядом с соседней «свободной Россией будущего».

В возникшем на постсоветском пространстве украинском кризисе, переросшем в военное противостояние 2022 года, чётко угадывается, что Российская Федерация выступает в роли сознательного преемника Союза ССР. Это выражено и в распространённом на фронте красном знамени, водружаемом на освобождённых территориях, и в защите памятников советским воинам Великой Отечественной, в восстановлении исторической памяти о выдающихся деятелях советской эпохи. Так, например, в Мелитополе, нынешнем административном центре Запорожья, установлена мемориальная доска, посвящённая уроженцу этого города герою советских спецслужб Павлу Судоплатову, а в Херсоне впервые за восемь лет зажжён Вечный Огонь.

Но, важно подчеркнуть, что защита Россией советского наследия исходит не из принципов коммунистического реваншизма, – о невозможности и пагубности которого говорил Президент В.В. Путин в своей речи по признанию Россией независимости республик Донбасса, а из принципов единства и непрерывности русской истории, в которой советский период занимает своё достойное место.

Украина же, отрекаясь от советского, отрекается и от всего русского. Именно её леволиберальный курс с выраженной антисоветчиной привёл сперва к толерантности к нацистской идеологии, а позже – к её торжеству. К борьбе с «москалями», «руснёй» и «ватой» украинцев готовили с малых лет.

Нацистский душок есть и у сочувствующих Украине российских либералов. Их антисоветчина плавно скатывается к реабилитации коллаборационизма времён Великой отечественной войны. Сравнение, почти отождествление, советской системы с нацистским режимом автоматически нивелирует значение Победы над нацизмом, одержанной нашим народом и его жертвы, положенные на алтарь этой Победы.

Ощепков Алексей Николаевич, Русское Собрание, г. Пермь; Зотова Марфа Григорьевна, школьница, Липецкая область