В XIX веке гуманизм превратился в мощную и всеобъемлющую систему мировоззрения, из которой выросли несколько совершенно различных побегов, объединенных лишь общим корнем человекобожия и атеизма. Здесь уже одно перечисление знаменитых новоявленных гуманистов составило бы целую книгу. Ибо в XIX веке гуманизм приобрел характер эпидемии и заразил своими идеями почти все человечество, за редкими исключениями. Посему ограничимся лишь наиболее характерными именами.
Первое направление сосредоточилось на социальных и экономических проблемах. С одной стороны, это утописты: Ш. Фурье, А. Сен-Симон, Р. Оуэн. С другой стороны, циничные рационалисты и практики: Т.Мальтус, И. Бентам, Ф.Г. Якоби.
Второе направление – классическая философия во всех проявлениях, но, особенно, материализм, ярким представителем которого был Л. Фейербах заявивший: «Религия противоречит нравственности на том же основании, на каком она противоречит разуму». Ну и, разумеется, объединившие социальное и философское направления, отцы-основатели диалектического материализма и коммунизма К.Маркс и Ф. Энгельс.
Однако этим вклад философов в ниспровержение существующего порядка и бунт против Бога не ограничился. Для полной картины нужно назвать еще имена А. Шопенгауэра, с его непрерывной войной всех против всех, Ф. Ницше с его идеями сверхчеловека и смерти Бога и Г. Спенсера, сводящего человека к утилитарному и природному явлению.
Третье направление – так называемое естественнонаучное, взявшееся втиснуть человека в узкие рамки науки и объяснить все его сложные переживания, и возвышенные стремления лишь природными, биологическими причинами. Гуманизм, объявлявший человека венцом творения и даже богом, в конце концов низвел его до уровня животного. Здесь в первую очередь надо упомянуть Ч.Дарвина и З.Фрейда, с многочисленной армией поклонников и последователей. Дарвинизм, психоанализ, социал-дарвинизм вскоре стали популярными течениями со множеством проповедников, от которых отделилось бесчисленное множество новых побегов.
Четвертое направление оккультно-эзотерическое. На смену алхимикам, искавшим философский камень, Парацельсу и Я. Беме, пришли Э. Сведенборг, А. Безант, Р.Штайнер. А затем, на фоне повального увлечения Востоком, Е.Блавацкая, Рерихи, Рамакришна и Вивекананда и, как логическое завершение, «отец» современного сатанизма А. Кроули.
Литераторы, будучи людьми эмоциональными и передовыми, также с энтузиазмом кинулись проповедовать разнузданность свободы и воевать против религии и Бога. Тональность заданную Ф. Рабле, подхватили П. Беранже, В. Гюго, Э. Золя, Г. Гейне и многие другие. Художники и скульпторы, актеры и музыканты – не осталось ни одной сферы человеческой деятельности, не охваченной идеями гуманизма в той или иной степени. Антиклерикализм, материализм, атеизм беспрепятственно и мирно уживались с оккультизмом и мистикой. Иногда, что совсем уже поразительно, в одной и той же голове. Увы, в просвещенном западными ценностями мире к концу XIX века не осталось умов, не испытавших на себе влияние гуманистических идей. Гуманизм обратился в дракона, зверя из Апокалипсиса, у которого оказалось несколько голов, намертво прикрепленных к одному туловищу. Первая голова – либерализм с проповедью разнузданной свободы, вторая – революционеры, ниспровергавшие и уничтожавшие традиционные ценности. Третья – оккультизм и эзотерика, улавливающие души и низводящие их на дно ада. Четвертая – фашизм и расизм. Пятая – капитализм и власть денег. Шестая – власть политическая, основанная на обмане демократии. Седьмая глава, начавшая подыматься в последнее время, – тотальная мировая диктатура, основанная на всеобщем отупении и цифровой слежке.
Россия не могла остаться в стороне от мирового гуманистического поветрия, но долгое время находила в себе силы противостоять этой эпидемии. Даже либеральная Екатерина II, поклонница Вольтера и Дидро, поняла, сколь опасны подобные идеи для государства после начала революции во Франции. Императрица вынуждена была принять жесткие меры против усилившегося в ее правление масонства. И совсем уж некстати пришелся в эту пору А. Радищев с его «Путешествием…» и пафосно-обличительным тоном. Вслед за французами заявлявший: «священнослужители были всегда изобретателями оков, которыми отягчался в разные времена разум человеческий». Учитывая первоначально вынесенный ему смертный приговор надо признать, что Радищев в итоге весьма легко отделался только шестью годами, проведенными в Сибири.
Между тем пришла пора наполеоновских войн. Русские офицеры, вошедшие в поверженный Париж победителями, сами стали пленниками идей «свобод, прав и вольностей». Конечно же, сие превращение совершилось не само собой. Обработка умов командиров русской армии велась целенаправленно и последовательно. Большая, многоходовая операция английской разведки совместно с масонством принесла свои плоды, созревшие в декабре 1825 г. Но к тому времени идеи западного гуманизма шли в Россию сплошным потоком. Вскоре выросло новое поколение, не сражавшееся с Наполеоном, но зараженное идеями гуманизма. Именно ему посветил стихотворение «Дума» М.Ю. Лермонтов. И пошло-поехало. Вот уже неистовый Виссарион Белинский открыто заявляет: «В словах Бог и религия вижу тьму, мрак, цепи и кнут».
Н. Добролюбов, А. Герцен, журналы «Современник» и «Колокол», народовольцы, нигилисты.
Н. Чернышевский, пафосно возглашавший: «Выше человеческой личности не принимаю на земном шаре ничего» в прекрасном порыве, как идеал отношений, воспевший распущенность и разврат. А еще Бакунин, Кропоткин, Нечаев.
Тут же и своевольный Л. Толстой, носивший в юности на груди портрет Руссо, вместо образка. Создавший не только художественные произведения, но и толстовство.
Со скорбью наблюдали происходящее великие умы, просвещенные светом Христовым и достигшие святости.
Святитель Феофан Затворник точно определил суть гуманизма: «Когда человек пал, душа расслабела, потеряла власть над собою, ниспала в плоть и слилась с нею, слилась до того, что как бы и сознавать себя стала не иначе как в плоти и через плоть. Когда произошло такое слияние сознания с плотью, неминуемым следствием сего было сознание своими и всех потребностей тела, и всех инстинктуальных влечений, возникающих в животной жизни, а вместе – забвение потребностей духа, ибо плоть и плотское осязаемее. Лишь только потребности тела сочтены своими, как надлежало из удовлетворить с заботою, не заботясь о духе» («Начертание христианского нравоучения»).
Но подавляющее большинство было увлечено идеями социального равенства, дарвинизма и атеизма, взошедшими на благодатной почве гуманизма.
С таким-то багажом Россия и встретила ХХ век, с его катаклизмами, революциями и войнами, явившимися прямым следствием всеобщего помрачения умов.
Священномученик Иларион (Троицкий) в своей работе «Грех против Церкви» написанной накануне революции, в 1916 г., дал точное определение причин, повлекших за собой русскую катастрофу:
«Это отпадение от Церкви произошло под влиянием Запада, уже давно отпавшего от Церкви. Это именно Запад соблазнил русских людей высокомерно относиться к Православной Церкви, даже ее презирать, и в этом можно видеть самое вредное и пагубное влияние Запада на русскую жизнь».
«…преклонение пред Вольтером и другими французскими философами не могло возвратить верхов русского общества к Церкви. Для этих философов-материалистов всякая вера, тем более православная, была областью суеверия и невежества, которых должен стыдиться человек просвещенный».
Теперь, с расстояния нескольких прошедших веков, мы можем непредвзято взглянуть на появление гуманизма и его роль в истории человечества. Гуманизм мог возникнуть и развиться до современного состояния, лишь паразитируя на христианстве. Подобно раковой опухоли он пустил смертоносные метастазы во все отрасли человеческой жизни. Достоинство человека, освященное Боговоплощением Христа, извратилось в человекобожие. Ценность и уникальность человеческой жизни – в гедонизм.
Первые гуманисты эпохи Возрождения были пленены античной культурой и жаждали достигнуть не меньших высот в искусстве и науке.
Но восхищаясь античным наследием, возрождая культ поклонения человеку и его телу, гуманисты Возрождения допустили три фатальные ошибки. Во-первых, они игнорировали тот факт, что античная культура была дохристианской и языческой. Древние Греки не знали ни Боговоплощения, ни Богооткровения, ни Воскресения. Они жили в плену своих языческих представлений и, поклоняясь многим богам, мучительно искали выход из безжалостной безысходности рока и неизбежно надвигающейся смерти. Ни философия, ни мистерии, ни победы олимпиоников, ни подвиги – ничто не могло отвратить неизбежного конца ожидающего каждого человека. В этом смысле римское государство, опирающееся на закон и военную силу, было лишь неизбежным шагом к деградации и упрощению. Ко времени прихода в мир Христа человечество уже испытало все возможные способы достижения святости и бессмертия своими силами, и осталось ни с чем. Самые образованные и прозорливые люди античности прекрасно это осознавали. Несмотря на внешнее великолепие и мощь Римской империи мир задыхался и ждал Спасителя. Потому Он и пришел, и спас обреченное на мрак и смерть человечество. После этого великого события в истории любое возрождение прежних дохристианских учений и представлений становится неизбежной деградацией и более того, предательством Христа. Яркий пример тому – Юлиан отступник. Конец Иуды – это конец всякого последовательного гуманиста.
Во-вторых, гуманисты забыли, о том, что прекрасно знали древние греки, и о чем уже в Риме начали забывать. Человеческое тело – само по себе только заготовка. Более или менее хорошая, но лишь возможность достичь идеала. Для того чтобы быть обладателем сильного, выносливого и прекрасного тела нужно много потрудиться. Ежедневные тренировки в палестрах и гимназиях с детских лет – вот неотъемлемая часть древнегреческой культуры. Телу нужно постоянное упражнение – аскеза, иначе оно будет дряблым и слабым. А дух в изнеженном теле – непостоянным и безвольным. Т.е. таким, которое в античности вызывало всеобщее презрение. Без обуздания своих телесных немощей, без преодоления своей слабости, без многолетнего труда по возделыванию своего тела – безумно ожидать результата. И еще более безумно считать себя прекрасным, несмотря на объективные критерии. Ни один гуманист эпохи Возрождения и Просвещения, вплоть до конца XIX века, не утруждал себя регулярными тренировками. От понятия аскезы и самоограничения они шарахались как черт от ладана. Максимум, на что отваживались гуманисты – прогулки на свежем воздухе.
Правда, вскоре данная ошибка стала явно заметной, и многие мыслители обратили свои взоры на физическое воспитание. Еще Томмазо Кампанелла и Томас Мор писали о пользе физических упражнений, но далее размышлений дело не продвинулось. Первыми педагогами, которые реально ввели физические упражнения в систему воспитания стали Ричард Малкастер (1530-1611) и Ян Амос Коменский (1592-1670). Постепенно польза физического воспитания была признана повсеместно и к концу XIX века вылилась даже в возрождение Олимпийских Игр бароном Пьером де Кубертеном. Созданный им Международный Олимпийский Комитет – одна из первых попыток создать некое глобальное, надгосударственное учреждение, неподвластное правительствам отдельных стран.
В конце концов, пришлось признать очевидный факт, что против законов биологии и физиологии бунтовать глупо. Обжоры, пьяницы и наркоманы долго не живут. Скрепя сердце была принята концепция физического совершенствования человека, хотя особо рьяные последователи лени и вседозволенности выступают против и по сей день. Так или иначе, физические упражнения заняли свое место в современной системе образования, но далеко не в той степени, какая была принята у древних греков.
В-третьих, древние хорошо понимали ограниченность человека и ничтожество его сил перед стихиями. По сравнению с любым, даже второстепенным богом языческого пантеона – человек слаб и ничтожен. Отсюда прямо вытекала мысль о небольшой ценности жизни вообще. Оттого многие мыслители и герои античности не придавали сохранению своей жизни той исключительной значимости, которую стали придавать люди Нового времени.
«Navigare necesse est, vivere non est necesse» - «Плавание необходимо, жизнь не так уж необходима». Так говорили древнегреческие моряки, отправляясь в дальнее путешествие по бурному морю. Современного гуманиста такая постановка вопроса вводит в ступор.
Эпикур, которого подняли на щит гуманисты, говорил совсем не о наслаждении жизнью как таковой, а об освобождении от страха смерти волевым усилием. Наслаждение состоит в устранении от житейских забот и тревог и получаемом через это отсутствии страданий. Несмотря на то, что эпикурейцы объявили себя последователями Эпикура, их учение о плотских наслаждениях во многом расходилось с воззрениями самого философа. Ту же подмену проделали через тысячелетие и гуманисты. Впрочем, примитивное истолкование и искажение предшествующих учений и религий в выгодном для себя свете – неотъемлемая черта гуманизма. В любом случае налицо было не просто возрождение античной языческой культуры, а ее интерпретация и вульгаризация.
Неоплатоники и гностицизм, астрология и магия перемешивались в разных пропорциях с христианством и варились под разными соусами в зависимости от предпочтений поваров, то бишь философов. Получались экзотические блюда, которые падкие до новшеств европейцы спешили попробовать. Напробовались до хронического несварения, то есть до невозможности отличить добро от зла. За происходящим внимательно, но снисходительно следил папа римский, всегда готовый вмешаться и произнести свой окончательный приговор. Надо сказать, что папизм сыграл огромную роль в возникновении и распространении гуманизма. В конце концов, папа – наместник Бога на земле, единственный и непогрешимый человек, которому следует поклоняться. О роли католицизма в возникновении протестантских и революционных движений неоднократно писал Ф.М. Достоевский. В частности, в романах «Идиот» и «Братья Карамазовы». А в записной книжке писателя за 1863-1864 можно почесть: «…папство гораздо глубже и полнее вошло во весь Запад, чем думают, что даже и бывшие реформации есть продукт папства, и Руссо, и французская революция – продукт западного христианства, и, наконец, социализм, со всей его формалистикой и лучиночками, - продукт католического христианства».
Однако все попытки привить гуманизм к лозе христианства потерпели полное фиаско. Слишком несовместимыми были их основополагающие принципы. Вышло так, что было извращено само христианство, превратившись на Западе в социально-гуманистическое учение. Гуманисту по большому счету Бог не нужен. Гуманист полностью сосредоточен на самом себе и окружающем материальном мире. Он любит себя, любит мир, любит себя в мире. Именно об этом говорил Иоанн Богослов: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей; Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего» (1 Ин. 2:15-16).
Гуманист не любит и человека, ибо не видит истиной причины его страданий. Он любит свое представление о человеке.
Духовная родина гуманиста – вавилонская башня, Содом и Гоморра. Его вечные братья по духу – Каин и Иуда. Отрава гуманизма сидит в каждом человеке, ибо она следствие повреждения природы первородным грехом. Только постоянная борьба со своими страстями вырывает человека из цепких объятий современного мира, насквозь пропитанного гуманизмом и воюющего против Бога. Ибо Бог напоминает гуманисту о высшем смысле его существования. Напоминает о его падении. Потому с самого начала и ополчился гуманизм на Бога и религию, пытаясь унизить высокое и доказать свою правоту и праведность. А тут еще совесть… И вот строчат разные Руссо, Гельвеции и Гольбахи свои нравственные законы, наивно полагая, что они будут действенными, что нравственность подобна юриспруденции и изданное публично становится обязательным к исполнению, что благодаря своим новым законам они смогут подавить в себе совесть и обмануть себя и окружающих. Но все напрасно.
Не бывает так, чтобы человек, отвернувшийся от Бога, привыкший считать себя прекрасным пупом земли и потакать всем своим желаниям и прихотям, не скатился до состояния скотоподобного и даже сатанинского. И многие гуманисты, как нам уже известно, доказали и показали это своим примером. А потом наступил ХХ век. С мировыми войнами, концлагерями, газовыми камерами, массовыми расстрелами и бомбардировками мирных жителей. В том числе атомным оружием. Оптимистический взгляд на человека у думающих людей сменился глубоким пессимизмом. Пришла пора антиутопий. «1984» Д. Оруэлла, «451 градус по фаренгейту» Р. Брэдбери, «Повелитель мух» У. Голдинга и множество других, менее глубоких или нашумевших произведений. В наступившей тьме выхода уже не разглядеть. «Свет Христов просвещает всех» - вечная истина, от которой человечество благодаря гуманизму решительно и бесповоротно отвернулось.
Некоторая видимая схожесть христианской заботы о человеке и лозунгов гуманизма дала возможность последнему беспрепятственно паразитировать на христианстве довольно долгое время. Запад последних 4-х – 5 веков весь вырос из гуманизма. И постепенно гуманизм задушил христианство. Сейчас на Западе христиан нет. Есть гуманисты, считающие себя христианами. Увы, и в православных странах ситуация не на много лучше.
Преподобный Иустин Попович, сербский монах и философ, уже во второй половине ХХ века метко назвал борьбу гуманистов с Богом «бунтом клещей». Ибо в сравнении с огромной вселенной человек не более чем мелкий, почти невидимый клещ, ползающий по крошечной земле, затерянной в беспредельности космоса. Суть богоборчества Прп. Иустин раскрыл в работе «Агония гуманизма», где подвел итоги этого явления в жизни человечества: «…гуманизм, по сути, исконное зло, первобытное зло человеческое. Во имя этого первобытного гуманизма человек изгнал Бога в надчеловеческую трансцендентальность и весь остался при себе и в себе».
Не так ли сейчас Запад полностью обходится без Бога, а если и вспоминает о нем, то как об отвлеченном понятии, не имеющем отношения к практической жизни.
«Гуманизм основал себя на человеке, как на новом и спасительном евангелии, и не предполагая, что любое евангелие завершается апокалипсисом. Основывая себя на человеке, гуманизм основал себя на самой что ни на есть вулканической почве. Вулканы же начали извергаться….
Все вулканические жерла дышат, хрипя и тряся землю. Возле них обитают футуристы, декаденты, анархисты, нигилисты, сатанисты и жадно пишут, по складам слагая летопись апокалиптической эпохи человека. И не стыдятся никаких гадостей, ибо символ апокалиптической эпохи – обнажение всех гадостей, всех мерзостей и ужасов. Право на эту смелость дает им их отец – гуманизм, так как они суть порождения его».
Справедливость этих слов подтверждает вся история гуманизма от Лоренцо Валлы и Руссо, до каждого дня и часа нашей современности. А далее прп. Иустин дает краткую и точную характеристику гуманизма:
«Человек – мера всех вещей, видимых и невидимых, это основной принцип и критерий гуманизма. Но поскольку человек не владеет ни абсолютным смыслом жизни, ни абсолютной истиной, тогда, значит, все человеческое относительно. Релятивизм – душа гуманизма…
Человек любит быть Богом. Это показывает гуманизм. Но никто из богов не компрометировал себя так страшно, как человекобог».
А теперь о нашей современной жизни, пронизанной гуманизмом:
«Гуманистический человек опустошен, страшно опустошен, ибо в нем стерто сознание и ощущение личного бессмертия. А разве человек без ощущения личного бессмертия полноценный человек?..
Гуманистический человек сморщенный, увядший, поблекший, овеществленный, и он абсолютно прав, метафизически прав, утверждая устами своих философов, что произошел от обезьяны. Приравненному к животным по происхождению почему не приравнять себя к ним и по морали?».
Толерантность, прогресс, демократия, социальная справедливость, свобода – понятия современного мира, окружающие нас с колыбели, целиком выросли из гуманизма, исказившего их первоначальные смыслы. Так свобода понимается как разнузданность и своеволие, при этом напрочь забыто то, что настоящая свобода – это свобода от зла. Свобода от страстей и греха.
Ценность человеческой жизни и права человека декларируются повсеместно, и столь же часто игнорируются, в угоду интересам политики или бизнеса. Комфорт пронизывает наше существование. Нам доступны множество наслаждений и развлечений, а любви и счастья становится все меньше. Нет несчастнее человека, чем гуманист. А сейчас мы все – гуманисты поневоле, ибо живем в цивилизации гуманизма. Общепринятые понятия и мнения, тысячекратно повторенные СМИ заполонили наш разум вытеснив из него чувство горнего мира. Вместо настоящей пищи нам предлагают суррогаты. Наш ум окраден, окрадена душа, мы задыхаемся в беспросветной атмосфере лжи и глупости, обрушивающейся на нас ежеминутно со всех сторон. Где же правда? Невозможно же жить все время во лжи.
- Да нет, вполне возможно! Даже комфортно и приятно, – отвечает современный мир. Все хорошо, прогресс продолжается, комфорта будет еще больше. Будьте оптимистами!
- Будете как боги! – смеется диавол, - выше добра и зла.
- По ту сторону добра и зла! – увлеченно подхватывает Ницше.
Всего-то надо избавиться от совести, воспринимать ее как фрейдовский «комплекс», мешающий раскрепощению животного начала. И вот гей-парады вызывающе шествуют во всех столицах западного мира, низводя человека до уровня скотины и беса. И блуждает современный обыватель-потребитель в потемках, потеряв способность отличать свет от тьмы, истину от лжи и добро от зла.
Постгуманизм, трансгуманизм, какими бы приставками ни обзаводился гуманизм, он остается тем, чем был изначально – бунтом против Бога.
Человек всегда в пути. Он не может застыть и окаменеть подобно скалам, он весь – движение и стремление. Весь вопрос в том, куда направлен его путь. Человек движется либо к Богу, либо к диаволу. Иных вариантов нет. Множество широких удобных дорог, созданных гуманизмом, ведут человека к погибели, и лишь одна узкая, каменистая тропа православной веры ведет ко спасению. К вечной жизни в любви и радости.
Максим Зотикович Воробьев, член Союза писателей России
Иллюстрация: Э. Делакруа «Свобода на баррикадах»
_(cropped).jpg)
