Иван-Покштей

На родине Ивана Павловича Афанасьева, урожденного Никитина, уважительно называли «Иван­ Покштей». «Покштей» — по-мордовски значит старче. Старец. Всей своей судьбой он опровергал широко распространенное мнение, будто в миру спастись почти никому невозможно. Сам он жил в страшное время гонений на Церковь, но, по слову преподобного Ефрема Сирина, «Лот праведный и в Содоме себя сохранил», и, спасаясь сам, Кузнецкий старец спасал вокруг себя других.

Со дня его смерти (23 ноября 1966 года) минуло уже более полувека, но тропинка к его могиле не зарастает. Сюда приходят и приезжают не только жители Кузнецка и его окрестностей, но и паломники из Пензенской, Ульяновской и Самарской областей. Как и прежде, они испрашивают у старца молитвенного заступления в их бедах и скорбях. Потому что верят — на его молитвы призирает Бог.

О старце-отшельнике, подвизавшемся под руководством афонского схиигумена Дорофея в барановских лесах близ Поповых родников, о старце-исповеднике, дважды отсидевшем в советских лагерях, о старце-молитвеннике, старце-прозорливце рассказывает книга Александра Калмыкова «Иван-Покштей», выпущенная издательством «Царское Дело».

В основу повествования о Кузнецком подвижнике легли воспоминания его духовных чад и родственников, в том числе сына старца Василия Ивановича Никитина и его внучек схиигумении Анастасии и Марии Васильевны Никитиных, а также материалы из следственного дела № 8869­п архива УФСБ Пензенской области.

О чем же поведали читателям современники и очевидцы богоугодной жизни Кузнецкого подвижника? Познакомимся с некоторыми свидетельствами.

Варвара и Екатерина Казаковы, келейницы старца: «Многие к нему ходили за советом и молитвенной помощью, но свое старческое служение он старался держать в тайне. Старец ничем не выделялся, вёл себя как простой дедушка. Всех отправлял в церковь молебны заказывать. Они пойдут в церковь, а он дома молится о них, и люди исцелялись…».

Нина Ивановна Тимошина, внучатая племянница: «…У них был подвал. И дедушка в этом подвале много подвизался. Он был большой молитвенник, великий исповедник. Он всех людей любил, никого не обижал. Кажется, он и мушку не обидел, а не только человека.

Анна Ивановна Кошкина, церковный староста села Давыдовка Ульяновской области: «Он прозорливый был. Я помню, такой случай был, связанный с моим детским хулиганством. Был у нас клуб в селе, и мы ходили в кино. И мне охота было в кино пойти, но деньги никто не давал. Бабушка тогда получала пенсию восемь рублей. И я у бабушки украла пять копеек. А когда в очередной раз мы пошли к старцу Иоанну, он мне сказал: “У бабушки денежки больше не трогай”. Хотя никто ему об этом не говорил».

Валентина Степановна Пивкина, уроженка села Никитино: «Когда у моего брата Виктора родились дети, он стал звать маму переехать из деревни к нему в Кузнецк. Поехала она за благословением к дедушке Ивану вместе с соседкой Анной. Та хотела просить разрешения читать Псалтирь по покойникам. Старец Анну благословил, а моей маме переезд не благословил. Мама стала было возражать, а он даже шапку с головы снял и бросил ее на пол: “Не благословляю!” Мама не послушалась и все равно переехала. Как же плохо ей жилось в городе! Сноха возненавидела ее, стала ругать, выживать из дома. Бывало, мама целыми днями просиживала под крыльцом голодная. Сколько слёз пролила! Мой муж тоже не жаловал ее, скандалил, когда она приходила. Так и проскиталась по родным. Вот что значит старца не послушать… С дедушкой Иваном хорошо было. Чуть что — к нему бежишь… Бывало, станет на душе тяжело, пойдёшь к нему, а оттуда как на крыльях летишь — так легко!..».

Мария Васильевна Никитина, внучка старца: «Дедушка спрашивает маму: “Ну как, Агриппина, дела?” — “Отец, у Васи дела не идут”. Он спрашивает: “Когда Вася уходил на работу, кто-нибудь приходил?” — “Да, приходила женщина, просила милостыню, а я не дала. Сказала: ″Вася сегодня первый день пойдет на работу″”. Дедушка говорит: “Он за это страдает. За твои поступки…”. Помню, дедушка подарил моей матери ботинки, а они были никуда не годные. Она говорит: “Ты где их нашел? Наверное, у шпаны стащил!” А вскоре у нее отнялись ноги. Двадцать лет лежала, отец ухаживал за ней».

Василий Иванович Никитин, сын старца: «Сын мой работал в гортеатре. Отец сказал: “Смéните эту работу”. Проходит два месяца — сына берут в армию. Когда я поехал провожать его в военкомат, зашли к отцу. Он взял икону Божией Матери и стал сына благословлять: “Где отец служил, и ты в это место поедешь. Три недели будешь в полку, а потом в штаб возьмут”. Как отец благословил, так и получилось. Сын служил на Китайской границе, в том же полку, что и я. Немного там побыл — в штаб взяли, поставили на должность старшего делопроизводителя...».

Александр Николаевич Сорокин, духовный сын старца: «Как-то зимой мой отец поехал на мельницу. Возвращался с молотой мукой на санях поздно вечером. А перед этим у него был разговор с Иваном Павловичем. Отец сказал ему, что поедет зерно молоть, а старец говорит: “А тебя ребята не встретят?” Папа подумал, что старец говорит о сыновьях: “Да нет, зачем? Они дома сидят”. Потом, когда отец возвращался домой, то между Голодяевкой (ныне Дубровка) и Мордканодеем из-под моста вышли разбойники. Не сыновья его встретили, а “ребята”. Но у отца лошадь хорошая была. Он пустил ее во весь опор — так и спасся. А то бы его убили…».

Надежда Александровна Жирнова, жительница поселка Белое озеро: «Моя мама Елизавета Ивановна Жирнова несколько раз ходила за советом к Ивану Павловичу. В 30 лет она жила одна. Замуж не выходила, переживала об этом. К ней дважды приходили свататься, и дважды старец не благословлял: “Вот что, Лиза. Этот жених у тебя не от Бога”. И оба жениха умерли. А старец ей на руку голову положит и говорит: “Лиза переживает, что одна. Не переживай. У тебя от Господа Бога жених есть, только он еще не пришёл”. Потом мама за отца пошла замуж. Он благословил этот брак, хотя семья жениха была бедная. Старец сказал: “Не переживай, всё у тебя будет”. А у мамы тогда не было ни чашки, ни ложки. И как сказал, так и вышло. Постепенно у родителей всё появилось: и посуда, и корова… Мама еще вспоминала, как бабушка копала погреб. Выкопают, обустроят — а его заливает водой. Дважды так было. Бабушка пошла к Ивану Павловичу, а он ей говорит: “Прасковья, надо спрашивать такие вещи. Там, где вы копаете, идет водяная жила”, — и сказал, на какое место нужно погреб перенести. После этого они поставили погреб в указанном месте, и больше водой его не заливало...».

Виктор Петрович Юртаев, житель села Сухановка: «Попал я в земскую больницу. У меня сердце болело. И настолько мне было плохо, что мне начали колоть морфий. Кололи-кололи и докололи до того, что мне стало еще хуже: давление подскочило, начались сильные головные боли. Врачи испугались, подумали, наверное: ну всё, он не жилец, — и выписали меня. Пришла за мной моя мать. А от земской больницы старец Иоанн жил недалеко. Он как раз дома был, принимал народ. Мать моя расплакалась, да и я тоже. Он начал нас успокаивать: “Не плачьте, все будет хорошо…” Старец велел: “Приходите ко мне каждый день утром на заре и поздно вечером на закате солнца…”. Лечение у старца было такое: мы с ним ходили в церковь, я стал часто, раз в неделю, причащаться. Дома старец прикладывал к моей больной голове святыни, читая при этом молитвы… Летом он меня брал с собой на то место, где он раньше подвизался в лесу, рядом с Барановкой… Там овраг глубокий, на берегу оврага у них землянка была. Но в то время, когда мы там были, землянка была уже разрушена. Осталась только яма на берегу оврага. А по дну оврага протекал родничок. Мы спускались к нему, и он меня умывал водой из этого родничка. Ледяная такая вода. Всё лето я у него лечился и выздоровел...».

Елена Николаевна Смирнова: «Мне было лет пять. У меня на ноге, на внутренней стороне бедра, была шишка с куриное яйцо. Заведующий детской больницей врач Бояров папе хороший знакомый был, говорит ему: “Давай, Николай, привози ее. Операцию будем делать”. А мама попросила няньку Ксению показать меня дедушке… Дедушка меня спрашивает: “Ну-ка, где у тебя болит? А-а, вот где”. Рукой только дотронулся и говорит: “Ну иди, спи с Богом!” Утром я встала, бегаю, играю. Нянька подозвала меня, посмотрела ногу, а там уже нет ничего! И как будто ничего там и не было».

Василий Савельевич Сорокин, духовный сын старца: «Бывало, приедешь к старцу, там народу — матушки мои! Человек тридцать-сорок. Одни уходят, другие заходят. Иной раз он по-мордовски говорит, мы не понимаем. А то по-русски. Он по-русски хорошо говорил, без акцента. По нему не узнаешь, что он мордвин. А ночевали всегда у Ивана Павловича. У него все койки были заняты, вся печка и все сундуки, и на полу много народа. В церковь он не ходил, а бегал. Быстро шагал — за ним не успеешь. Да еще с посошком... Когда я маленький был, он обязательно поручал меня кому-нибудь из старших. И с ним самим я, наверное, раза три или четыре в церковь ходил. Я много раз у него бывал. Как причащаться — у него ночевали. Вечером он заставлял нас читать правило к Причастию… Прочитает молитвы, скажет: “Ну, если силы есть, давайте теперь каноны читать”. Маленьких-то он от канонов освобождал. И сам с нами не читал — уходил в свою келью, сам молился. Кельенка-то у него маленькая — примерно два на два метра, не больше. Там столик стоял. Две иконки. Койки не было — нары были твердые. На нарах не то овчинка, не то шубейка старенькая. Евангелие, Псалтирь и молитвенник. Вот и все, что у него было. На другой день разбудит меня: “Пошли”. Побежали…

Когда я повзрослел, Иван Павлович говорит маме: “Агриппина, давай жени сына”. — “У него невесты нету”. — “Пускай приезжает сюда. Найдем здесь невесту”. Я приехал, и он соединил нас с женой, Марией. А я ее и знать не знал. И про деревню ее, Дубровку, тоже не слышал… Старец, еще когда я маленький был, гладил меня по головке и говорил: “Детей много будет”. И правда, мы с Маруськой десятерых народили. Вот так он нас усватал. Слава Богу!.. Мама дояркой работала. Решила причаститься. Сначала к вечерне поехала. Вернулась едва живая. “Ну все, — говорит, — у меня ноги вообще отказали. Не могу ходить. Легла и думаю: как же я завтра буду литургию-то стоять?” Дедушка приходит, спрашивает: “Что, Агриппина, ноги болят?” Она говорит: “Ой, дедушка, не знаю как болят”. Он потрогал ее ноги и перекрестил. И куда только болезнь делась…».

Николай Павлович Вирясов, духовное чадо старца: «С семи лет я начал ездить в Кузнецк в церковь. И, повзрослев, все время посещал дедушку — знал, что он целитель, получал его благословение… В меня, семилетнего ребенка, старец Иоанн вложил зерно веры… Мама работала на бахче. Однажды весной они сажали рассаду, а бахчевод разложил там хлеб, пропитанный ядом, — от мышей. А послевоенные годы были голодные. Мать утром пришла, увидела: хлеб лежит — и вместе с ядом его съела. Потом пришла домой и начала умирать. Соседи напоили ее молоком, ее вырвало, и она выжила, но желудок продолжал болеть. И вот ей выписали направление на операцию. Тетя Настя, сестра ее, мать и я поехали ее проводить. В Кузнецке сначала зашли к Ивану Павловичу. Мать говорит: “Меня вот в больницу кладут, операцию на желудке делать будут”. А он не благословляет: “Никакой больницы тебе! Ваша больница — Поповы родники! Езжайте туда, и все пройдет”. И на следующий день они с тетей Настей пошли на Попов родник. Попили водички, умылись, ручки, ножки помыли… Стали частенько туда ходить, и боль отошла. Мама 80 лет прожила. Так исцелил ее дедушка».

Иван Васильевич Сорокин, духовное чадо старца: «Ему многие деньги давали. А он их тут же раздавал — знал, кто в чем нуждается. Говорил моей тетке Анне: “Возьми деньги и отнеси этим, этим и этим”. Она относила. Или пойдут в магазин — он говорит: “Купи вот этим, вот этим и этим и отдай”. Она спрашивает: “А зачем ты им покупаешь?” — “Дочку замуж отдаёт, а денег на платье нет”. Люди потом приходили к нему, кланялись: “Дай тебе Бог, как ты нам даёшь”».

Николай Николаевич Юртаев, духовное чадо старца: «Старец Иоанн помогал отцу при строительстве дома. Они ставили срубы, пилили доски маховой пилой. Помогал он не только нам. Многим помогал. Когда мы более или менее встали на ноги и дом был построен, он наставлял отца, чтобы тот тоже помогал людям. Такие бывали случаи. Двух бабушек, которые, кажется, раньше подвизались при Почаевском монастыре, притесняли в городе, и старец попросил, чтобы отец поставил им домик. И действительно, отец построил у нас на дворе небольшой домик, они поселились и жили там… А после, когда я уже повзрослел, он нас посылал помогать людям. Однажды погорельцы из Никитино приехали к дедушке, и он послал нас помочь им строиться. Мы бригаду собрали и помогали…».

Мария Ивановна Щербакова, духовное чадо старца: «Как таких людей сейчас не хватает! Без него плохо нам. Раньше, если надо что-то сделать, придешь к нему и слушаешь, что он скажет. И уже душа не болит, так ли поступаешь. Вот у нас в Дубровке был председатель колхоза Иван Романович Кепшин. Верующий человек. Перед посевной, перед уборкой он непременно приедет к дедушке, спросит, можно ли начинать. И если скажет: “Начинайте”, — начнёт. И колхоз у него был всегда передовой, по молитвам старца».

Николай Алексеевич Тюрин, крестник старца: «По его молитвам я и от смерти вырвался. Я тогда был на целине, жил в совхозе имени Лукашева. И как-то зимой бригадир отправил меня за сорок километров за углём. А мой напарник то ли заболел, то ли еще что, и я поехал один. Еду на тракторе — вокруг никого, только степь-матушка. Это ведь сейчас транспорта много. Холодно, замерз. Я тогда вот что сделал: включил первую передачу и газ поубавил, чтобы трактор тихонько ехал, а сам из кабины выпрыгнул и, чтобы ноги не замерзли, иду пешком за трактором. А потом, когда обратно в кабину стал залезать, встал на фаркоп, но нога соскользнула, и ее гусеницами затянуло. Кое-как я вырвался, упал и сразу откатился в сторону. Но все же вскочил, капот выбросил, декомпрессор поставил, и трактор заглох. Вот кто мне помог? Бог! Ангел мой! Крестный отец... Я даже в больницу не ходил. Денька три-четыре передохнул — отошло. Обратно приехал».

Анастасия Яковлевна Юртаева, духовное чадо старца: «В то голодное время старец нас продуктами поддерживал. Он их с мужем передавал. И одежду. Ему ее дарили, а дедушка со своего плеча отдал Николаю несколько шуб, пальто, бурки… Он у него как родной сын был...».

Клавдия Ивановна Камаева, внучка старца: «За день перед 23­м я пришла на Больничную, и мы пекли просвирки. А дедушка говорит: “Топите баню. Завтра некогда будет. Народу много будет”. Свою смерть знал».

Нина Ивановна Тимошина, родственница старца: «Однажды Варвара и Екатерина подарили мне Псалтирь дедушки. Дома я открыла ее, около часа просматривала и вдруг сразу стала читать по-старославянски — даже никаких затруднений не увидела! Не иначе как по молитвам дедушки случилось это чудо».

Варвара Казакова, келейница старца: «А вот какому чуду я сама была свидетельницей. Когда старца похоронили, на могилке вырос пырей — сочный, зеленый. Правнук еще с кем-то приходил — скосит его, а потом дождичек пройдет, и трава опять загустеет. И вот иду я однажды, гляжу — а в траве огонек горит, словно от лампады, да такой яркий и лучистый, хотя никакой лампады в траве не было…».

Презентация новой книги «Иван-Покштей» с жизнеописанием старца Иоанна Кузнецкого состоится на православной выставке в ДК им. Газа 17 августа 2022 года в 14 часов.

Приобрести книгу можно также непосредственно в издательстве «Царское Дело». Тел. для справок: 8-911-932-5493.

Сергей Игоревич Астахов, директор издательства «Царское Дело»

Фото предоставлены автором