Русская тихоокеанская одиссея Кирилла Черевко

«Вопрос о незыблемости российских границ является одним из наиболее важных» К.Е Черевко

1. Горизонт научной мысли. Хотя Кирилл Евгеньевич Черевко часто бывал в Японии и не раз мог лицезреть Тихий океан и Охотское море с японских островов, но свою «Тихоокеанскую Одиссею» он совершал, прежде всего, мысленно на протяжении долгих лет своей беспримерной подвижнической научной жизни. Он всегда отдавал себе отчет в том, что Россия не только великая континентальная, но и великая океаническая держава. Что российский Дальний Восток – есть ворота не просто в Тихий Океан, а в целый мир других культур и народов. И среди этих культур выбор его пал на Японию – экзотическую цивилизацию древних вулканических островов, давшую миру несравненные образцы утонченной культуры, героического поведения и почти религиозного поклонения красоте. Интерес к корням японской культуры побудил его к изучению китайской цивилизации, когда-то оплодотворившей самобытную языческую культуру жителей японских островов. Все это привело его и к изучению буддизма как органической части японского мирочувствия и мировоззрения. Этот тихоокеанский горизонт его русской научной мысли привел его в конце жизненного пути к далеким берегам бывшей «Русской Америки», где завершилась его «Тихоокеанская Одиссея», и где он в последний раз бросил свой жизненный якорь перед уходом в вечность.

2. Образ ученого. Не могу примириться с потерей верного друга, товарища и единомышленника. Я встретился с ним впервые осенью 1977 года в Институте Востоковедения Академии Наук СССР на очередной конференции «Общество и государство в Китае», которую каждую осень проводил наш известный востоковед-китаист Л.П. Делюсин. Кирилла заинтересовал мой доклад о китайско-тибетском 60-летнем «зверином календарном цикле». Мы быстро нашли общий язык и подружились. Дружба наша продолжалась больше сорока лет, а последние четверть века мы жили рядом, и Новый Год почти всегда встречали вместе. Я, с чувством глубокой благодарности, вспоминаю, как он ярко и интересно выступил весной 2005 года на защите моей докторской диссертации в Институте Дальнего Востока РАН, посвященной сакральным календарным ритмам мировых религий. Только теперь, после его скоропостижной и безвременной для многих из нас кончины, я понял, какую роль он играл в моей жизни, в жизни его коллег и друзей и в судьбе моего собственного научного творчества.

Дважды доктор – исторических и филологических – наук К.Е. Черевко был энциклопедически образованным и многогранным человеком. Он был не только блестящим переводчиком японской поэзии, но и сам был талантливым поэтом. Вспоминаю рассказ его о том, как будучи в гостях у литератора и поэта Георгия Шенгели он познакомился там с Анной Ахматовой и читал ей свои юношеские стихи, вызвав ее одобрение. Он был незаурядным шахматистом и, одно время, даже чемпионом Токио по шахматам. Он также высказал предположение, что сами шахматы пришли из Китая, и что древний китайский календарь и математические законы шахматной игры имеют какие-то общие глубинные корни. Он был очень скромным, по-детски открытым и непритязательным человеком. Готов был идти на встречу каждому, кто интересовался культурой Японии и вопросами происхождения японской цивилизации.

Кирилл проявлял неистощимый интерес к вопросам духовной культуры Японских островов, чему была посвящена его замечательная работа о «Кодзики» (летописи древних дел), старинном японском мифологическом трактате на древне-японском языке, написанном китайским иероглифическим письмом. На эту работу обратил в своё время внимание наш выдающийся ученый, японист-востоковед, академик Н.И. Конрад, которого Кирилл называл своим учителем, и, который был для многих из нас образцом ученого с большой буквы. Кирилл Евгеньевич был его достойным учеником и сам стал ученым подобного масштаба. Меня всегда поражало в нем незатухающее научное горение. Это горение поддерживало его физическое существование. Находясь уже в преклонном возрасте, он жил один, обслуживал себя сам и ни от кого не ждал помощи. Он принадлежал к «золотому фонду» русских востоковедов, часто неоцененных на собственной родине, но отдавших служению ей всю жизнь. Это был «последний из могикан», своего рода «русский Дон Кихот», но боролся он не с ветряными мельницами, а с теми реальными внутренними и внешними силами, которые уже три десятилетия подряд стремятся столкнуть в пропасть русскую государственность, русскую цивилизацию и русскую культуру. Иногда ему удавалось быть услышанным.

Кирилл был не просто филологом-японоведом, но талантливым историком, геополитиком и дипломатом. Он обладал редкой способностью увидеть главное в несущемся водопаде исторических событий, выявить центральное звено в веренице разбегающихся фактов, и, ухватясь за него, выстроить логическую цепь неопровержимых доказательств, помогая защитить исторические и международные права своей страны в жестоких геополитических и дипломатических поединках сегодняшнего дня. Незадолго до своей кончины он даже получил благодарность из администрации президента В.В. Путина за разъяснения по Курильскому вопросу.

Этот вопрос размежевания России с Японией в исторической и современной перспективе, а также ряд проблем, связанных с прошлым и настоящим русско-китайских пограничных разграничений, особенно остро интересовали его. Однако, самым животрепещущим болезненным вопросом, занимавшем последние годы К.Е. Черевко, был прежде всего вопрос о Курилах. Говоря об этом и о других его научно-геополитических исследованиях, мы будем опираться на труды самого ученого и на его, ставшую классической, монографию «Россия на рубежах Японии, Китая и США» (М., 2010), изданную Институтом Русской Цивилизации при финансовой поддержке академика В.В. Аладьина. В этом же институте ждёт своего издания и финансовой поддержки трёхтомная «Тихоокеанская эпопея» К.Е. Черевко.

3. Кирилл Черевко и Курилы. Известно, что по международному Сан-Францисскому мирному договору 1951 года, Япония отказалась от всех прав, правооснований и претензий на Курильские острова и Южный Сахалин. Но подводным камнем этого договора было то, что в нём не было определено, какому государству в дальнейшем будут принадлежать эти отошедшие территории. Здесь была уже заложена мина, дававшая шанс японской дипломатии в будущем начать пересмотр этого вопроса, что, соответственно, и произошло. Таким образом, Сан-Францисский договор стал фактическим шагом назад от Ялтинского соглашения трёх великих держав в Ливадийском дворце 11 февраля 1945 года, где ясно говорилось о возвращении Советскому Союзу южной части Сахалина и Курильских островов. В дальнейшем, начавшийся в правление Хрущева распад СССР, привёл к тому, что осенью 1955 года Н.С. Хрущёв согласился изъять острова Хабомаи и Шикотан из территории СССР и, по совместной декларации, передать их Японии после заключения советско-японского мирного договора. В том же, 1955 году, СССР отказался от своих прав на аренду КВЖД, а также от Порт-Артура и Дальнего. Это была прямая сдача геополитических позиций потенциальному противнику. Наследие Хрущёва и его «отступательная» антигосударственная политика в этом и в ряде других вопросов висит над нами «дамокловым мечом» до сих пор.

Что же касается японцев, то аппетит, как известно, приходит во время еды. В 1969 году началась японская картографическая агрессия, когда южные Курилы на географических картах стали именоваться как Северные территории Японии. С начала 21-го века японцы требуют возвращения им всех четырех Южно-Курильских островов (Хабомаи, Шикотан, Кунашир и Итуруп), как базу для мирных переговоров, что было подтверждено в 2001 году Иркутским заявлением Президента В.В. Путина и тогдашнего Премьер-министра Японии Ё. Мори. 12 июня 2009 года Япония объявила эти острова уже исконными территориями Японии. Этой же точки зрения придерживается, судя по всему, нынешний премьер Японии Кисида. «Отдав Курилы, мы создадим себе дальневосточный непроходимый Босфор», – справедливо отмечает профессор П.В. Флоренский.

В ответ на бездумные, а, порой и преступные высказывания некоторых наших либеральных политиков о необходимости пойти навстречу требованиям японцев о пересмотре границ, уместно привести слова И.В. Сталина из его обращения к советскому народу 2 сентября 1945 года, где он сказал: «Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот этот день наступил. Сегодня Япония признала себя побежденной и подписала акт о безоговорочной капитуляции. Это означает, что Южный Сахалин и Курильские острова отойдут к Советскому Союзу, и отныне они будут служить не средством отрыва Советского Союза от океана и базой японского нападения на наш Дальний Восток, а средством прямой связи Советского Союза с океаном и базой обороны нашей страны от японской агрессии» (А.Кошкин. Японский фронт маршала Сталина. Россия и Япония. Тень Цусимы длиною в век. М., 2004, с. 386-387). Хотелось бы, чтобы слова эти крепко впечатались в сознание вершителей нашей внешней дальневосточной политики, ибо, прошедшие с тех пор три четверти века только усилили и углубили их смысл.

4. Территориальные преткновения с «Поднебесной». Территориальные претензии к России не ограничиваются японскими притязаниями на Курильские острова. Несмотря на то, что по договору 2001 года между РФ и КНР, стороны официально отказались от территориальных претензий, но от них не отказались многие политики современного Китая. По условиям Нерчинского договора 1689 года, этого первого разграничительного документа между Россией и Китаем, о чем свидетельствовал К.Е. Черевко, государственная граница была проведена на левом берегу Амура по реке Горбица (Амазир) и Становому Хребту, и на правом берегу по реке Аргунь. Таким образом, почти все течение Амура отходило Китаю. В 1858 году по Айгуньскому договору, благодаря усилиям Н.Н. Муравьева-Амурского, все левобережье реки Амур вошло в состав России, а по Пекинскому договору 1860 года в Россию вошло и Приморье.

Уже на протяжении ряда лет научная и политическая общественность КНР требует от РФ принять своё произвольное толкование Нерчинского договора 1689 года в той его части, которая касается совершенно фантастической границы по абсолютно неизученному тогда Становому хребту (Внешнему Хингану), заканчивающемуся у Чукотского полуострова к северу от Камчатки по современной орографии. Это требование напоминает курьёзный эпизод самих Нерчинских переговоров, когда на предложение русских установить границу по Амуру, китайцы потребовали все земли к востоку от Байкала, включая Селегинск и Нерчинск, на том основании, что эти земли, будто бы, принадлежали некогда Александру Македонскому, наследником которого считал себя китайский император. Как отмечает К.Е. Черевко, «историческая» граница по Становому хребту до Камчатки была упомянута в 1964 году Мао Дзе Дуном в его «счете» по его еще не предъявленному реестру требований о «возврате» Китаю якобы его бывших, упомянутых выше, обширных территорий (Черевко К.Е. Россия на рубежах Японии, Китая и США. С. 423-424). Общая площадь этих территорий составляет 1,5 млн кв. км. В сущности, данная ситуация напоминает мину замедленного действия, и глубоко правы известные литераторы Григорий Калюжный и Наталья Сидорина, которые пришли к заключению, что «исследования К.Е. Черевко весьма похожи на глубинное разминирование в сфере международных отношений» (Сидорина Н.К., Григорий Калюжный Г.П. Защитник рубежей отечества // «Русский Вестник», № 23, 2020).

Однако, прямая экономическая и демографическая оккупация Дальнего Востока только наращивает темпы и, уже сегодня, превышает 147 000 000 человек, то есть всё теперешнее население Российской Федерации. Как говорится, – комментарии излишни.

5. «Политический баланс Земного шара». Передо мною, над письменным столом, висит одна из первых русских геополитических карт под названием «Политический баланс Земного Шара», изданная в Санкт-Петербурге в 1829-1830 гг. На этой карте территория бывшей Русской Америки приближается по своим размерам к территории Европейской России. Мы не раз с покойным Кириллом рассматривали эту карту, изданную в начале царствования императора Николая I. Возможно, именно она, в какой-то мере, стала дополнительным стимулом в его интересе к русско-американской эпопеи, а мне, с его помощью, помогла вникнуть в суть этого прискорбного исторического прецедента – продажи Аляски в 1867 году. С ведома и при непосредственном участии императора Александра II, за сущие гроши растущему американскому хищнику были проданы гигантские русские заморские территории, добытые и частью освоенные героическими нечеловеческими усилиями русских первопроходцев. Дело было не просто в потере территорий, а в утрате государственного мышления. Может быть, с этого печального эпизода и начался постепенный закат самой Российской империи.

Как здесь не вспомнить знаменательные слова императора Николая I, когда, оправдывая самовольный поступок капитана Г.И. Невельского, присоединившего к России устье Амура, Приморье и Сахалин, он сказал: «Там, где однажды поднят русский флаг, он опускаться боле уж не может!». Августейший сын не внял завету отца и, в мае 1867 года, Российский флаг был спущен над Ново-Архангельском на Аляске, а американский – поднят. Русская Америка прекращала свое более чем столетнее историческое существование. Эта позорная проамериканская сделка, как отмечал К.Е. Черевко, была осуществлена вопреки протесту председателя Государственного совета князя П.П. Гагарина, а также без ведения Сената и Министра иностранных дел графа П.А. Валуева. Любопытно отметить, что сей предательский договор об уступке-продаже Аляски, был аннулирован 25 октября 1917 года Вторым Всероссийским Съездом Советов, как колониалистский, и подписанный в тайне от российской и мировой общественности. Но, как говорится в просторечии, «поезд уже ушел».

6. «Но – нет, не прибыль их влечет…». В героической и трагической судьбе Русской Америки особенно выделяются две фигуры, как две вершины высокой гряды Скалистых гор. В значительной мере именно их воле, их нечеловеческой энергии и беспримерному масштабу их геополитического мышления обязана Русская Америка своим легендарным почти столетним существованием. Это – Григорий Иванович Шелихов (1747-1795) и его сподвижник и продолжатель его дела Александр Андреевич Баранов (1746-1819). И, если бы люди, стоящие у кормила власти в Санкт-Петербурге, не погрязли бы в трясине «европейских дел» и обладали бы их геополитической прозорливостью, Россия господствовала бы сейчас над большей частью Северного полушария и не имела бы соперников на планете.

Да, Григорий Шелихов и Александр Баранов были поначалу купцами и охотниками за пушниной, но не только…

«Купцам и прибыль, и почет.

Но – нет, не прибыль их влечет

В нагих степях над бездной водной.

О, тайна тайн, о, птица Рок

Не твой ли дальний островок

Им был звездою путеводной?»

Так писал великий расстрелянный русский поэт Н.С. Гумилёв. Русские, в отличии от европейцев и, особенно, американцев никогда не были рабами прибыли, или, как бы сказали нынче, «рабами бизнеса». Да они были рабами – рабами идеи благоденствия и величия России не только на Евразийском, но и на Северо-Американском континенте. Это было их путеводной звездой. И претворению этой идеи в жизнь они отдавали все свои душевные и физические силы.

7. «Колумбы Русской Америки». Со стороны Тихого океана Америка была открыта «русским Колумбом» капитаном Михаилом Гвоздёвым на паруснике «Святой Гавриил» 21 августа 1732 года, еще в царствование императрицы Анны Иоанновны, когда он поднял российский флаг на теперешнем мысе Принца Уэльсского в Беринговом проливе – самой западной оконечности Аляски. Это была первая встреча России с Америкой.

В 1784 году, в царствование императрицы Екатерины II, знаменитый русский первопроходец Григорий Шелихов основал первое постоянное русское поселение на Аляске на острове Кадьяк. Он даже построил здесь школу для детей индейцев и алеутов, где они изучали русский язык и обращались в православную веру. Он вообще отличался крайней доброжелательностью к местному населению, чем снискал их уважение и любовь. Это же он завещал своим преемникам, учредившим по указу императора Павла I в 1799 году Российско-Американскую компанию. Надо заметить, что компания эта не была совместным коммерческим проектом России и США, как это может показаться на первый взгляд, а получила свое название лишь по географическому наименованию американского континента и являлась исконно русским предприятием. Друг Шелихова А.А. Баранов основал Ново-Архангельскую крепость и почти 30 лет был губернатором Аляски.

С территории Аляски русские двинулись на юг, и в 1812 году Иван Кусков основал Форт Росс – русский торговый форпост в Северной Калифорнии в двадцати милях от современного Сан-Франциско. Владения этого форта занимали площадь около 500 кв. миль. Около Форта Росс совершил высадку в начале 19 века знаменитый русский мореплаватель Василий Головнин, который свидетельствовал, что испанские колониальные власти жестоко притесняют местное население, многих обращая в рабство. Видя отношение русских к местному населению, индейский вождь Валенила даже просил у Головнина российский флаг, который он обещал поднимать в знак дружбы во время прихода русских кораблей. Форт Росс был продан американцам в 1841 году. Как свидетельствует К.Е. Черевко, на обширных территориях провинции Британская Колумбия, штатов Аляска, Вашингтон, Орегон и на восточных склонах Скалистых Гор в разное время находилось не менее шестидесяти русских поселений, не считая многочисленных смешанных поселков русских с индейцами.

До настоящего времени на этих территориях еще существует свыше шестидесяти действующих православных церквей, с оставленными им после 1867 года, обширными землями, размер некоторых из них доходит до 500 кв. миль. В сохранившихся церквях проводятся богослужения на церковнославянском языке, и в обиходе церковных общин используется до сих пор русский язык первой половины 19 века. Кирилл Евгеньевич рассказывал мне, что его коллега, исследователь Русской Америки А.И. Алексеев, поведал ему, что во время посещения им Ново-Архангельска (Ситка) на Аляске на вопрос у местной девочки как её зовут, она переспросила: «Кличут что ль? – Машей!» – и убежала. Этот факт настолько красноречив, что не нуждается в комментариях. Аляска не только самый большой по площади штат США, но и по количеству потомственного православного населения.

8. «Юбилей Русской Америки». Серьезный интерес к теме «Русская Америка» проявил президент РФ В.В. Путин. При посещении Дома Русского Зарубежья в Москве в юбилейный год 220-летия Российско-Американской компании (2019 г.), он преподнёс его музею уникальный подарок, один из первых экземпляров газеты «Вестник Аляски», который издавался в Сан-Франциско на русском языке для русскоязычных жителей Русской Америки. В своих последних публикациях, связанных с юбилеем Русской Америки, К.Е. Черевко внёс предложение создать на ее территории от Аляски до Форта Росс в Калифорнии зону культурного и конфессионального сотрудничества РФ и США. Согласие об этом между РПЦ и РПЦЗ было заключено еще в 2003 году, с подчинением последней Московскому Патриархату. В развитии концепции этого соглашения в 2019 году в центре Европы, в Страсбурге, Патриарх Кирилл поставил мировую общественность в известность о том, что уже подготовлены документы о строительстве нового православного храма на приусадебном участке Форта Росс. Основанием для этого служит то обстоятельство, что в соответствии со ст. 2 договора об уступке (продаже) США российских владений, за РПЦ, в качестве ее частной собственности, сохраняются церковные объекты вместе с собственностью на земельные участки, большинство которых достигает площади до 500 кв. миль. На состоявшемся 2-4 июня 2019 г. в Вологде Российско-Американском форуме «Диалог-Фортросс» были установлены дни общих памятных дат между породнёнными историей городами России и Америки.

9. Русско-Евразийская ось истории. Тема Русской Америки в «Тихоокеанской Одиссее» К.Е. Черевко имеет еще один аспект: как принято теперь говорить, «евразийское измерение». Термин «Евразия» был введен в географическую науку Александром фон Гумбольдтом в самом начале 19 века в применении ко всему континенту Старого Света. Однако, русские евразийцы начала 20-го столетия переосмыслили это понятие, придав ему новое содержание. «Под понятием Евразии, – пишет Г.В. Вернадский, – здесь имеется ввиду не совокупность Европы и Азии, но именно срединный материк, как особый географический и исторический мир. Этот мир должен быть отделён как от Европы, так и от Азии» (Вернадский Г.В. Начертание русской истории. Прага, 1927, с. 7).

На протяжении последних лет Кирилл стал уделять большое внимание евразийскому направлению русской исторической географической и геополитической мысли. На этой почве наши интересы особенно сблизились, поскольку я давно разделял евразийский образ мышления, переписывался с основателями евразийства П.Н. Савицким и Г.В. Вернадским, а также был учеником и другом евразийцев Ю.Н. Рериха и Л.Н. Гумилева. С последним я познакомил и Кирилла. Кирилл часто говорил мне, что современное неоевразийство нуждается не просто в «повторении пройденного», а в том, чтобы найти своё органическое место в глобальной многополярности современного технократического мира, где понятия «Русского Мира» и «Российской Евразии» приобретают новый идеологический и геополитический смысл. Наверное, именно потому он обратил внимание на мою статью «Русско-евразийская ось истории», смысл которой может быть выражен в словах моего наставника и друга, главного идеолога евразийства, Петра Николаевича Савицкого: «Силою неустранимых факторов русский мир призван к объединительной роли в пределах старого света». Речь идет о планетарной роли русского мира и русского менталитета в судьбах мировой цивилизации.

И конечно, ядром этого «русского мира» была и остаётся Россия, как самое большое доныне континентальное образование на планете, объединённое в рамках единого государства. И это, несмотря на все попытки наших евро-американских «партнёров» на протяжении последних тридцати лет столкнуть Россию в геополитическую пропасть. С евразийской точки зрения Россия представляет собой континентальный хребет той «Внутренней Евразии», о которой наш бескомпромиссный геополитический враг Збигнев Бжезинский говорил, что она является центром мира, и тот, кто контролирует Евразию, осуществляет контроль над всем миром.

10. Религиозно-нравственная миссия России-Евразии. Помимо географических и геополитических аспектов, Евразия, в широком, гумбольдтовском смысле этого понятия, духовно значима для всего человечества. Она является родиной трех мировых религий – Буддизма, Христианства и Ислама, получивших поистине планетарное распространение и столкнувшихся в 20-21 веках с геосатанинским прагматизмом богоборческого и алчного европейского и заокеанского глобализма. Евразийская Россия, не будучи родиной мировых религий, волею исторических судеб стала их хранителем и защитником, когда исповедовавшие их народы становились подданными русского государства и Российской империи. С точки зрения духовного смысла геоисторического процесса Российская империя вместе с российской православной монархией несла особую миссию «удерживающего» («катехон» гр.), по слову Апостола Павла, разрушительные силы, и поддерживающую этим духовно-нравственное равновесие в мире.

Геополитический прагматизм никогда не был самодавлеющим фактом русской государственной и имперской политики. Многовековые устремления русских к овладению Царьградом носили, прежде всего, духовно-нравственные религиозные причины. Как, впрочем, и организованная по инициативе императора Николая II, Гаагская международная мирная конференция 1899 г., вызвавшая нескрываемое недоумение у ряда европейских монархов своей направленностью на сокращение вооружений и на недопущение войн между народами. Первая Мировая война, куда втравили Россию ее англо-сакские партнеры, и гибель империи накануне победы в результате международного заговора бывших союзников, нарушили и без того хрупкий духовно-нравственный баланс в мире и вызвали необратимые катастрофические нравственные перемены вплоть до возникновения фашизма с его сатанинской концепцией массового уничтожения «неполноценных» народов, где славянам отводилось одно из первых мест.

И вот, религиозно обезглавленная, обескровленная гражданской войной, советская Россия, тем не менее, находит в себе духовные силы, чтобы восстать из праха, выстоять и победить в Великой Отечественной Войне 1941-1945 годов. Это говорит о неисследимых глубинах человеческого духа, русского духа, способного к тотальной духовной мобилизации в критические моменты своей истории. Еще Ю.Н. Рерих отмечал, что законы психологии народов и по сей день остаются «тайной за семью печатями». Но уже сейчас можно констатировать тот факт, что русско-евразийская ось истории, расположенная в районе 50-й параллели, была тем нервом, вокруг которого группировались векторы этнических сверхнапряжений племён и народов. Пользуясь пассионарной концепцией Л.Н. Гумилева, эту ось можно назвать «пассионарной осью Евразии». И, если океаническое мышление знает «ревущие сороковые широты» Южного полушария, то континентальное сознание может говорить о «пассионарных пятидесятых» Северного. К.Е. Черевко, по собственной инициативе, продлил эту пятидесятую параллель через весь Тихий океан до Северной Америки, где она упёрлась в Аляску неподалеку от бывшей столицы Русской Америки – Ново-Архангельска (Ситка). Так завершился исход к Востоку героических русских мореплавателей и землепроходцев, которые фактически без государственной помощи осваивали на свой страх и риск еще никем не исследованные пространства Старого и Нового Света. Они несли с собой свой язык, свои обычаи, свой образ жизни, свою психологию и свою православную веру.

11. «Праистоки коллективной психики славяноруссов». Далекие потомки древних арийских племен, говоривших на языках индо-европейской группы, они сохранили в своем психотипе и в своей коллективной генетической памяти те отличительные черты, которые характеризовали когда-то древних ариев и их протославянских потомков. Ведь слово «арья» на санскритском, авестийском и древне-персидском языках переводится как «набожный», «верный», «ласковый», «благородный». Слово «аристократ» греческого происхождения имеет тот же санскритский корень. В Ведах, например, одно из значений слова «арья» – «великий воин», а также – «член кочующего племени». Некоторые индийские исследователи, например Б.Г. Тилак, полагали, что прародина древних ариев находилась на севере Евразии, недалеко от Полярного Круга, когда там был совершенно другой климат.

Отсутствие института частной собственности делало арийских кочевников свободными от вечного страха потерять свою собственность и алчной жажды завладеть чужой. Единственным достоянием этих конных воинов была лошадь, которая не расставалась с хозяином и после его смерти. Древний арийский обряд «ашваметха» (жертвоприношение священного коня), был одним из самых сокровенных таинств степных индоевропейцев Евразии. Эти черты, закреплённые в генотипе протославян – потомков древних ариев, перешли затем к славяно-руссам, как неистребимая особенность их «коллективной психики». Современная палеогенетика доказала, Восточные славяне Русской равнины, включающие русских, украинцев, белорусов, – это потомки ариев, которые отделились от них примерно 4500 лет тому назад.

Когда 1000 лет тому назад христианская матрица Православной Византии, после крещения Руси, наложилась на психо-генетическую почву славяно-руссов – потомков древних ариев, то в результате возникшего синергетического взаимопроникновения, началась та кристаллизация русского духа, русского психотипа, русской ментальности и православной русской культуры, которая несмотря ни на что существует доныне. Вера в своё предназначение рождает «русское мессианское сознание» как переживание богоизбранности не в смысле господства над другими народами, а как особую миссию борьбы с мировым злом.

Немецкие и японские военнопленные, прошедшие школу советских концлагерей Великой Отечественной Войны, не раз свидетельствовали о гуманном отношении русских к поверженному врагу. Известна фраза фельдмаршала Паулюса, пленённого под Сталинградом в январе 1943 года, перед его возвращением в ГДР: «Я пришёл в Россию как враг, а покидаю её как друг!». Быть может, в этой «всемирной отзывчивости» русских, по словам Достоевского, и кроется причина их поразительно быстрого и почти всегда мирного проникновения на Восток и освоения ими огромных пространств Сибири, Дальнего Востока, Алеутских островов вплоть до Аляски и Северной Калифорнии.

12. Русская идея и русский мессианизм. Мы не раз говорили с Кириллом Евгеньевичем о том, что многие мыслящие люди России находятся сейчас в поисках «русской национальной идеи». Кирилл был согласен со мною в том, что «темнее всего – под свечкой», и что идея эта родилась не сегодня, а несколько веков тому назад. И выражена она была в известной идеологеме «Святая Русь» (в отличии от «прекрасной Франции» или «старой доброй Англии»), которая стала на долгое время доминантой русского православного сознания. «Святая Русь» – это недостижимая здесь, на Земле, великая духовная цель, стремление к которой преображает как отдельного человека, так и весь народ. Пока эта идеологема оставалась доминантой в сознании русских людей, – существовала и православная Россия.

Лишенный этой идеальной цели в своей государственной идеологии, русский народ сохранил ее в своем подсознании, в своей коллективной памяти, в своей культуре, ибо она и есть коллективная память народа. Стремление русского человека к справедливости, божественной и человеческой, неискоренимо в его душе, и все попытки сломать эту главную особенность национального архетипа обречены на провал. Стремление к справедливости рождает мессианизм, как внутреннюю уверенность и убеждённость в своем особом предназначении, в своем призвании для великих свершений, способных принести благо, не только своему народу, но и всему человечеству.

Эта черта, например, ярко просматривалась у коллеги и друга моего отца академика В.И. Вернадского, которого я хорошо помню с детства. «Я ясно стал осознавать», – писал он в 1920 году, – что мне суждено сказать человечеству новое в том учении о живом веществе, которое я создаю, и что это есть моё предназначение, моя обязанность, наложенная на меня, которую я должен проводить в жизнь, – как пророк, чувствующий внутри себя голос, призывающий его к деятельности». Вот этот внутренний голос, призывающий к деятельности, я всегда ощущал у Кирилла. Несмотря на все его недуги, перенесённые операции и преклонный возраст, он был всегда в состоянии «научного мессианизма», творческого горения, и заражал им других. И горение это часто касалось тех животрепещущих вопросов, справедливое решение которых было связано с защитой государственных границ, с вековыми судьбами России и её народов, вовлечённых волею исторических ветров в беспощадный маховик мировой политики.

Умер одинокий воин, защитник Отечества, умер, сражаясь и не сходя с коня. Вечная ему память.

Андрей Николавеич Зелинский, директор Мемориального музея-квартиры академика Н.Д. Зелинского, доктор исторических наук