«Слова уст человеческих – глубокие воды»

Предлагаемая статья представляет собой расширенный вариант статьи для альманаха «Теория гегемонии и контргегемонии», подготовленного творческим объединением «Солнце Севера». Альманах посвящен осмыслению и развитию теории Грамши о гегемонии и контргегемонии, выработке общих подходов к пониманию механизмов и движущих сил гегемонии/контргегемонии, роли России как геополитического центра мировой контргегемонии.

I. Интерес к социальному управлению посредством манипуляции над общественным сознанием («толпой», в терминах того времени) возник на рубеже XIX–XX веков, благодаря исследованиям основоположников социальной психологии (Л. Уорд, С. Сигеле, Г. Тард, Г. Лебон и др.). Психологическая школа в социологии искала ключ к пониманию общественных явлений в психике индивидов или коллективной психике, представляя социологию как «сумму» психологии подобно тому, как физики XIX века были убеждены, что макромир – это усредненный по определенным статистическим законам микромир (движение тела – результирующий вектор движений составляющих тело молекул).

Основоположником психологической школы был американский социолог Лестер Уорд. Качественную специфику общества он видел в психологичности социальных явлений, утверждая, что в основу социологии должны быть положены принципы психологии [1]. Он проводит грань между «естественным» прогрессом (слепое действие всеобщих законов эволюции) и прогрессом «искусственным» (активная деятельность людей). Уорда главным образом интересовала именно активная, субъективная сторона общественного развития, анализ мотивов, которые приводят в движение общество. Главным фактором общественной жизни Л. Уорд считал желания людей, на базе которых формируются более сложные потребности: интеллектуальные, моральные, эстетические. Доминирующую роль в общественной жизни, в том числе политической, играет не разум, а эмоции. Именно поэтому, подчеркивал Уорд, те люди, чувства которых были наиболее сильными, оказали величайшее влияние на ход истории.

Сципион Сигеле был одним из первых социальных мыслителей, исследовавших процессы и закономерности объединения индивидов в большие и малые группы [2].Основную движущую силу в толпе он видел в «иррациональной динамике действий», которые проявляются в массовых ситуациях: «Микроб зла очень легко распространяется в толпе, тогда как микроб добра умирает почти всегда, не находя подходящих условий жизни». Его интересовали: психология реализации власти; механизмы господства властного меньшинства над подвластным большинством; специфика толпы как социального образования; свойства толпы, факторы ее активизации, характеристики вожаков; изменения личности в толпе, проблема уголовной ответственности за массовые преступления.

Габриэль Тард считал подражание людей друг другу основным законом социологии [3]. Рассматривая подражание как универсальное социальное явление, он пытался объяснить при помощи подражания всю общественную жизнь, в том числе и политическую. Процесс подражания подчинен ряду законов: во-первых, подражание идет от внутреннего к внешнему, во-вторых, низшие всегда подражают высшим. Подражание лежит в основе практически всех социальных феноменов: общественное мнение, обычаи традиции, мода, религия и т.п. Не обошёл вниманием Г. Тард и такое явление как толпа, которую он определяет как множество лиц, собравшихся в одно и то же время в определённом месте и объединяемых чувством, верой и действием. Анализируя психологию толпы, Г. Тард проводил различие между бессознательной толпой, движимой силой темных и разрушительных импульсов, и сознательной публикой, создающей общественное мнение.

Центральная тема работ Гюстава Лебона – социально-психологические факторы коллективного поведения. Он пытался найти универсальный социально-психологический закон, объединяющий тенденцию возрастания иррациональности поведения индивида в массе [4]. Этот закон «духовного единства толпы» Г. Лебон усматривал в заразительности коллективных форм поведения, внушаемости масс и в утрате личностью своей индивидуальности в толпе. Г. Лебон выделяет отличительные признаки поведения человека в массе: обезличенность; резкое преобладание чувств; утрата интеллекта; утрата личной ответственности. Г. Лебон решающим фактором всех социальных процессов считал не разум, а эмоции. Общественная жизнь, по его мнению, во многом детерминирована поведением толпы, которая всегда представляет разрушительную силу: «Совокупность интеллектуалов, собранных в толпу, ведет себя как стая зверей, а не как синклит мудрецов». Знание психологии масс – важнейшее средство в руках политиков, подчеркивал Г. Лебон.

Интересно, что у В.И. Ленина труд «Психология народов и масс» Г. Лебона был настольной книгой. Не случайно поэтому, что задолго до А. Грамши Ленин впервые задумался о феномене «культурной гегемонии» (сам термин «гегемония», по мнению современных исследователей, взят на вооружение Г.В. Плехановым [5]). Говоря о понятии «гегемония» в своих политических работах, Ленин особенно подчеркивает важность гегемонии как инструментария с точки зрения политической борьбы. Ленин придает большее значение и считает необходимым обратить внимание на «принцип партийности литературы» [6]. Одновременно Ленин развивает мысль о том, что буржуазия также вовлечена в непрерывающуюся борьбу за гегемонию и, что важно, стремится подчинить рабочий класс идеям и, если брать более обобщенно, своему мировоззрению. Ленин пишет, что рабочий класс естественным образом стремится к социализму, но так как буржуазная идеология распространена везде и все время восстанавливается разными способами, это и является одной из основных причин того, что ей удается постоянно держать рабочий класс под своей властью [7].

Обращение социальной психологии к проблематике толпы было обусловлено потребностью общества адаптироваться к новым угрозам конца XIX в., в том числе увеличению в ходе индустриализации численности и активности масс пролетариата. Одним из наиболее ярких практических применений результатов в области психических массовидных явлений стала пропаганда. Молва часто пропаганду связывает с нацистским руководителем Геббельсом, но первое социологическое исследование «Пропаганда» (1928) принадлежит пионеруPR-технологий Эдварду Бернейсу [8].

Согласно Бернейсу, пропаганда выясняет психологию манипулирования массами и возможность использовать символические действия и пропаганду, чтобы влиять на политику, социальные движения, вмешиваться в расовые и гендерные отношения. Бернейс точно объясняет пропаганду через гегемонию определенной группы (т.н. «невидимых людей»): «Манипуляция сознанием и интеллектом привычек и мнений масс – это важнейший элемент в демократическом обществе. Те, кто используют это невидимый механизм общества, создает невидимое государство, которое является настоящий руководящим аппаратом. Мы управляем умами людей, формируем их вкусы, предлагаем идеи». Книга Бернейса быстро завоевала умы интеллектуалов. Известный философ и социолог Ноам Хомски отдает должное «Пропаганде»: «Правдивая, реалистичная книга Бернейса подробно рассказывает о самых могущественных и влиятельных организациях в капиталистических демократиях индустриального строя».

Работы Г. Лебона и Э. Бернейса послужили благодатной почвой для возникновения теории гегемонии/контргегемонии (ТГ/КГ) Антонио Грамши. ТГ/КГ является выдающейся попыткой сопоставления политических, социальных и культурных теорий со сферами их применения в обществе с точки зрения противоположных явлений – принуждения и согласия [9]. В основании ТГ/КГ находится представление о том, что господство определённого класса (например, буржуазии) основано как на принуждении, так и на идеологическом консенсусно принимаемом господстве, которое обеспечивается с помощью специализированных «гражданских» институтов (партии, профсоюзы, образовательные и культурные учреждения, церковь, СМИ и так далее). Последнее Грамши и назвал «гегемонией».

Согласно С.Г. Кара-Мурзе [10], и установление, и подрыв гегемонии по Грамши – процесс «молекулярный». Он протекает не как столкновение классовых сил (Грамши отрицал такие механистические аналогии, которые привлекает исторический материализм), а как невидимое изменение мнений и настроений в сознании людей. Грамши подчеркивает, что «гегемония, будучи этико-политической, не может также не быть экономической». Но он уходит от «экономического детерминизма» истмата, который делает упор на базисе, на отношениях собственности. Гегемония опирается на «культурное ядро» общества, которое включает в себя совокупность представлений о мире и человеке, о добре и зле, множество символов и образов, традиций и предрассудков, знаний и опыта. Пока это ядро стабильно, в обществе имеется «устойчивая коллективная воля», направленная на сохранение существующего порядка.

Подрыв этого «культурного ядра» и разрушение этой коллективной воли – условие революции. Для подрыва гегемонии надо воздействовать не на теории противника и не на главные идеологические устои власти, а на обыденное сознание, на повседневные, «маленькие» мысли среднего человека. И самый эффективный способ воздействия – неустанное повторение одних и тех же утверждений, чтобы к ним привыкли и стали принимать не разумом, а на веру. Это – не изречение некой истины, которая совершила бы переворот в сознании, какое-то озарение. Это «огромное количество книг, брошюр, журнальных и газетных статей, разговоров и споров, которые без конца повторяются и в своей гигантской совокупности образуют то длительное усилие, из которого рождается коллективная воля определенной степени однородности, той степени, которая необходима, чтобы получилось действие, координированное и одновременное во времени и географическом пространстве».

Концепция гегемонии А. Грамши стала одной из основ неомарксизма и получила широкое распространение у теоретиков Франкфуртской школы (Т. Адорно, Г. Маркузе, Л. Альтюссер), в течении еврокоммунизма (Г. Лукач, Р. Гароди, Э. Берлингуэр, А. Моро), а также в современных механизмах политтехнологий (начиная с Тавистокского института человеческих отношений и заканчивая майданными технологиями). В «сатьяграхе», движении ненасильственного сопротивления Махатмы Ганди, можно найти много общего с теорией Грамши (знаменитый афоризм Ганди «Сначала они тебя не замечают, потом смеются над тобой, затем борются с тобой. А потом ты побеждаешь» – есть чеканная переформулировка принципа захвата культурной гегемонии!). В интересующем нас социально-психологическом аспекте обратим внимание на таких относительно современных социальных психологов, как С. Московичи, Д. Майерс и Р. Чалдини.

Серж Московичи в трактате «Век толп» (1981) отстаивает естественную природу толпы. «Толпа – это все: вы, я, каждый из нас. Как только люди собираются вместе, они становятся толпой» [11]. Толпы представляют собой коллективную форму жизни, поэтому изучать их необходимо не с позиций психологии индивида, а с особых позиций. Московичи утверждает, что «человек-индивид» и «человек-масса» представляют собой два разных проявления психики индивида. Психологически толпа – это не скопление людей в одном месте, а человеческая совокупность, обладающая самостоятельной психической общностью. Психология индивида и психология толпы не подобны друг другу. Мышление индивида – критическое, логическое, использующее идеи-понятия и абстракции. Мышление толпы – автоматическое, в нем господствуют стереотипные ассоциации, клише, конкретные образы.

Пропаганда, воздействие на толпу должны иметь иррациональную основу, использовать язык аллегорий – энергичный и образный, с простыми и повелительными формулировками. У толпы нет ни времени, ни необходимых условий, чтобы изучать и взвешивать все аргументы, уточнять все факты. Толпе необходимы лозунги, кричалки. Они захватывают воображение; часто и долго повторяемые, они воздействуют на глубинные пласты нашей психики, автоматически запускают поведение человека. Способ управления толпой – это внушение. Потому политика, целью которой является управление массами (партией, классом, нацией), должна опираться на какую-то высшую идею (революции, родины, свободы, светлого будущего) и внедрять ее в сознание каждого человека посредством внушения. Заслуга Московичи состоит в том, что он сформулировал новый закон социальной психологии: «Все, что является коллективным, бессознательно. Все, что бессознательно, является коллективным». Толпа, будучи коллективной формой поведения, пробуждает в человеке бессознательное. Прорыв бессознательного в сознание побуждает человека к коллективным формам поведения. Для Московичи очень важно, что в толпе стираются различия между людьми. По его мнению, именно психология толпы способна прояснить главные события современности.

Энциклопедический труд «Социальная психология» американского психолога Дэвида Майерса [12] немалое место уделяет теме социального влияния. Уделив должное внимание выявлению культурных источников личностных установок, изучению природы конформизма, убеждений и группового влияния, Майерс знакомит нас с современным методологическим аппаратом, способность распознавать тонкие социальные влияния, воздействию которых мы подвержены. Мы всегда погружены в культурную матрицу наших убеждений и предубеждений, предупреждает психолог: «Объективная реальность существует, но мы всегда смотрим на нее через призму собственных убеждений и ценностей», – имплицитно подчеркивая важность гегемона, творца матрицы.

Труд «Психология влияния» Роберта Чалдини [13] раскрывает механизмы манипуляции человеческим сознанием, принципы и наиболее эффективные приемы влияния и убеждения. Принципы манипуляции (принцип последовательности, принцип взаимного обмена, принцип социального доказательства, принцип авторитета, принцип благорасположения, принцип дефицита) действуют на жертву манипуляции мощно и безотказно, а самое драматичное – незаметно для жертвы.

Единственный способ противостоять манипуляции – осознание. Осознание происходящего – чрезвычайно трудная задача, с которой мы в подавляющем числе случаев не справляемся: «Не следует ожидать от себя осознания и анализа всех аспектов каждой личности, события или ситуации, с которыми мы сталкиваемся. У нас нет на это времени, энергии или нужных способностей. Нам приходится очень часто пользоваться стереотипами для классификации вещей в соответствии с немногими ключевыми чертами, а затем реагировать, не задумываясь, когда мы сталкиваемся с той или иной чертой, играющей роль спускового крючка». Чтобы противостоять манипуляции, надо уметь ее распознать. Чалдини (возможно, даже не подозревая об этом) формулирует «золотое правило» контргегемонии: «Осознание влияния авторитета должно помогать нам сопротивляться ему».

II. Далеко не полный обзор психологических, социологических и политтехнологических концепций позволяет выделить по крайней мере 4 основных психических феномена, ответственных за социальное управление: убеждение, вдохновение, внушение, заражение.

1. Убеждение. Чувство правды, взыскание справедливости – одна из экзистенциальных человеческих потребностей. Человек не может долгое время жить во лжи или в постоянных сомнениях без последствий (когнитивный диссонанс, шизофрения, маниакально-депрессивный синдром и т.п.). Поэтому идеология, претендующая на гегемонию, должна как можно более полно, последовательно и непротиворечиво описывать мир, метафизику, человека, общество.

Основным психологическим инструментом «передачи истины» является рациональное убеждение. Убеждение – это основанный на фактах и логических аргументах метод психологического воздействия, с целью выстроить в сознании слушателя (читателя, зрителя) цепочку логический связанных между собою суждений. Убеждение обычно воспринимается критически, встречая отпор со стороны конкурирующего убеждения (или мнения, неотрефлексированного убеждения), и тогда «в споре рождается истина».

Основные инструменты для достижения убеждения – логика (логичность и непротиворечивость рациональной части учения обязательны), риторика, апелляция к корпусу естественных и гуманитарных наук. Значительная часть убеждений усваивается «с младых ногтей» посредством образования. Образование (а прежде, традиция) формирует «матрицу смыслов» (парадигмальное ядро), которая становится второй натурой, что мы обычно называем «здравым смыслом»: «Культура – это то, что остается в нас, когда все остальное забыто» (Эдуар Эррио). Образование (Традиция) – это фундамент гегемонии, без подрыва которого (которой) невозможен слом гегемонии.

Достоинства: будучи побежденным в споре, оппонент становится сторонником, перенимая убеждение. Если же оппонент обладает даром убеждения, то последствия победы в споре над ним трудно переоценить.

Недостатки: спор обычно мобилизует, закаляет спорщика, укрепляя его убежденность, если аргументация противоположной стороны недостаточна. Кроме того, убеждение действует на рациональное сознание людей, однако насколько последнее определяет мотивы и поступки людей? Поневоле вспоминается афоризм Гоббса: «Если бы геометрические аксиомы задевали интересы людей, они бы ежедневно опровергались».

2. Вдохновение. Томление духа, чувство приобщения к высоким идеалам – другая важная потребность человека. Человеку важно жить по совести, совершенствоваться, знать, что завтра будет лучше, чем вчера (пусть не для него или не в этой, земной жизни). Тогда жизнь получает смысл, а страдания – свое оправдание. Жизнь вопреки совести ведёт к оскотиниванию человека и его духовной деградации.

Вдохновение (воодушевление) – особое состояние человека, которое характеризуется высокой производительностью, эмоциональным подъемом и концентрацией сил человека. Человек в этом состоянии предельной мобилизации духа способен свернуть горы, преодолеть преграды на пути к цели. Сама этимология подсказывает: «вдохновение» – на одном дыхании, на едином вдохе; «воодушевление» – связь со своей душой, следование «души прекрасным порывам»: «Вдохновение – как специя, ее нужно совсем мало, но она может изменить все» (Пабло Пикассо).

Вдохновение передается через внерациональное восприятие: эмоционально, верой или духовной интуицией (озарением). Вдохновение переживается через религиозный или эстетический катарсис.

Достоинства: вдохновение способно озарить нашу жизнь и наполнить ее глубоким непреходящим смыслом, способно дать тот энергетический импульс, который сообщает нам силы, необходимые для преодоления барьера или покорения недоступной вершины.

Недостатки: вдохновение – почти неконтролируемое состояние, которое трудно вызвать, не прибегая к психоделикам, и которое быстро проходит.

3. Внушение. Известно, что на 5…15% пастырей и 5…15% «антипастырей» (диссидентов) приходится 70…90% паствы – конформистов, подверженных влиянию лидеров. Это антропологическая константа, которая давно учитывается социологами и PR-агентами. В стабильную фазу доля конформистов увеличивается («настоящих буйных мало»), а в эпоху перемен общество поляризуется, и доля конформистов падает.

Внушение – это метод психологического воздействия на сознание человека (группы), при котором происходит некритическое восприятие внушаемых убеждений и установок. На эксплуатации феномена внушаемости конформной части населения основано достижение/поддержание согласия на гегемонию определенной идеологии. В предельном случае согласие обеспечивается весьма «недемократическими» процедурами: «brain-washing» («промывание мозгов») и «cancelculture» («информационная зачистка»).

Внушение сильно облегчает работу контргегемонии, которая сводится к захвату СМИ, что почти автоматически влечёт «перепрошивку» общественного сознания. Сказка Г.-Х. Андерсена «Голый король» наглядно показывает работу гегемонии и контргегемонии через внушение. Сперва народ, внушаемый свитой (гегемония), верил, что король облачен в пышные одежды, а затем мальчик (контргегемония), внушил новую установку: «А король-то голый!»

Основные инструменты – пропаганда через СМИ и Интернет, мода, реклама.

Достоинства: внушение – «оружие массового поражение», «бьет по площадям». Внушение способно брать города и завоевывать страны без единого выстрела.

Недостатки: внушение больших по численности масс требует обладания значительным политическим или экономическим ресурсом для господства в СМИ и телевидении, Интернете. Кроме того, внушение, в отличие от убеждения, – вещь капризная и переменчивая. На его поддержание требуется постоянная суггестия, вертикальная (из телевизора) или горизонтальная (сетевая, через Интернет или «сарафанное радио»).

4. Заражение. «Человек – политическое животное», ему чрезвычайно важно иметь друзей, соратников и единомышленников, разделяющих его взгляды, поддерживающих и направляющих его. Человек, увлеченный какой-то идеей, хочет «заразить» ею своё окружение и испытывает сильную фрустрацию при неудаче.

Заражение – это процесс передачи эмоционального или когнитивного состояния от одного индивида к другому на уровне психического контакта. Заражение осуществляется через передачу психического настроения, наделенного большим эмоциональным зарядом. Механизм социально-психологического заражения сводится к эффекту положительной обратной связи (многократного взаимного усиления) эмоциональных воздействий за счет того, что они будто отражаются от коммуницирующих индивидов. Заражение возникает прежде всего в ситуациях значительного скопления людей.

Синергийный, кумулятивный эффект от заражения трудно переоценить: при достижении критической массы начинается цепная реакция, спонтанное и массовое «обращение» в новую «веру»: чужой пример заразителен.

На эффекте заражения основана технология роевого управления, описанная экспертом в области искусственного интеллекта (ИИ) Игорем Шнуренко [14]. Роевая технология показала свою высокую эффективность во время т.н. «пандемии», когда оформились два враждующих роя (ковид-лоялисты и ковид-диссиденты), причем рой ковид-диссидентов самоподдерживается в основном за счет эффекта заражения («центр» работает на маргинализацию и ликвидацию этой группы).

Основные инструменты – СМИ, массовые собрания (митинги, форумы, чаты), зрелища («для нас важнейшим из искусств является кино»).

Достоинства и недостатки – те же, что и для внушения. Но кроме этого, заражение сильно облегчает работу контргегемонии, т.к. способно длительно самовоспроизводиться в т.н. «роевых сообществах» (сектах).

Методы (1) – (3) относятся как к психологии личности (антропологический аспект), так и к социальной психологии (социологический аспект), и только метод (4) имеет исключительно социальную природу.

Важно иметь в виду, что контргегемония действует по-разному при переходе от идеационной фазы общества к чувственной и при переходе от чувственной фазы к идеационной. Мы на это обращали внимание в работах [15, 16], поэтому здесь лишь кратко коснемся этой темы в аспекте ТГ/КГ. Переход от идеационной к чувственной фазе – это деградационный спуск, характеризующийся нарастанием энтропии. Поэтому метод вдохновения (3) для контргегемонии не только не нужен, но даже противопоказан. Работа контргегемонии – внушать самые низменные, материальные страсти, извинять все грехи и пороки, расшатывать нравственные устои. Гегемония же в фазу спуска должна привлекать вдохновение, взывать к высоким чувствам и добродетелям (но, как правило, элиты, обеспечивающие гегемонию, менее всего оказываются к этому способны). Напротив, переход от чувственной к идеационной фазе – это скачкообразное духовное восхождение, характеризующийся резким уменьшением энтропии. В этом случае успех контргегемонии невозможен без мобилизации духа в рядах своих носителей, т.е. без активного привлечения метода вдохновения, апелляции как к религии, так и к методу убеждения. Контргегемония настаивает на необходимости осознания происходящего в максимально возможном числе своих носителей, а метанойя (пробуждение!) является непременным условием перехода на сторону контргегемонии. Гегемония, в свою очередь, эксплуатирует низменные страсти и пороки, погружает своих адептов в морок бессознательного, глумясь над высоким; религия и рациональное осмысление происходящего – ее безусловные враги.

Продолжая проводить аналогии с механикой (вернее, с механиками – с механикой сосредоточенных масс (МСМ) и механикой сплошной среды (МСС)), некоторые модели ТГ/КГ можно переинтерпретировать с помощью физического языка (что поможет лучше понять сами модели). Так, мощность в МСМ есть произведение силы на скорость. Несколько огрубляя изложение, можно сказать, что «мощность» убеждения прямо пропорциональна «силе» аргументации и «скорости» (плотности информации). Аналогично, в случае применения языка МСС, где мощность есть произведение давления на расход (объемную скорость), можно сказать, «мощность» социального воздействия прямо пропорциональна «давлению» (режим 24/7 пропаганды) и «расходу» (как можно более тотальный охват).

III. Заметим, что в условиях ограниченной мощности (ресурсов) один тип воздействия обычно происходил в ущерб другому (либо акцент на «давление» – тонкую работу с избранными «агитаторами», либо акцент на «расход» – тотальный «брейн-уошинг» массового обывателя). Сейчас же, с внедрением технологий ИИ и бигдаты возможно персональное (таргетированное) ведение миллиардов пользователей по созданным под каждого уникальным профилям. При этом мощность уникального воздействия без проблем масштабируется на сколь угодно большие массивы данных, вплоть до создания миллиардов клонов согласованной, синхронизированной нейросетевой персональной виртуальной реальности. Этим объясняется то огромное значение, которое приобрели т.н. «социальные платформы» (соцсети, мессенджеры, «экосистемы» и т.п. онлайн-сервисы). Культурная гегемония в XXI веке – это администрирование, модерирование и написание алгоритмов социального ранжирования в социальных платформах.

Другой плодотворной механической аналогией гегемонии является феномен удара. Метанойя, слом и смена парадигмы происходит обычно резко и скачкообразно, как озарение, гештальт-переключение в восприятии. В случае массового сознания удар заменяется ударной волной. Смена гегемонии подобна ударной волне, сметающей прежние устои, представления и ценности. Недавние примеры ударных волн контргегемонии: перестройка и инфодемия с коронавирусом. Обе волны были тщательно подготовлены, их отличала довольно четкая скоординированность, беспощадность и тотальность. И результат не заставил себя ждать: стабильные и, казалось бы, суверенные общества в короткие сроки были дезорганизованы и либо разрушены, либо переподчинены на внешний контур управления.

Мы часто (и справедливо) критикуем цифровизацию и ее атрибуты, резонно опасаясь наступления цифрового тоталитаризма и тирании ИИ. Однако, выход не в новом луддизме, не в войне с «цифрой». «Цифра» – это инструмент управления, причем гибкий и эффективный. Гегемонию захватит тот, кто подчинит себе «цифру». Идеологи Great Reset это прекрасно понимают. А мы?

А мы приближаемся «к точке бифуркации. Это значит, что гарантированная траектория движения упраздняется, и как минимум два – а то и больше – пути в дальнейшее становятся одинаково равновозможными» [17]. Гегемония в лице Great Reset бросила нам вызов, на который мы можем ответить контргегемонией, фундаментальной альтернативой: «Контргегемония не принимает в либеральном капитализме ни следствия, но сами основания. Контргегемония на каждый тезис либерализма – рынок, права человека, демократия, технический прогресс, парламентаризм, универсализм, глобализм – дает строго отрицательный ответ: нет, нет, нет, нет и нет. <…> Контргегемония – не ситуативное, а философское и часто религиозное явление, так как большинство традиционных религий квалифицируют глобализацию как власть Антихриста».

Контргегемония как ответ на Большую Перезагрузку – это Великое Пробуждение, важнейшим полюсом которого призвана стать Россия: «в этом будущем, которое наступает как раз сейчас, роль России сводится к тому, чтобы не просто принять активное участие в «Великом Пробуждении», но и в том, чтобы встать в его авангарде, провозгласив императив «интернационала народов» в борьбе против либерализма – этой чумы XXI века» [18].

Свт. Иоанн Златоуст, комментируя стих «Слова уст человеческих – глубокие воды; источник мудрости – струящийся поток» (Притч. 18:4), объясняет, что притча «говорит о том, что хранится и содержится в глубине. Как неизмерима вода, так необъятно слово в сердце человека, живущего по воле Божьей. А словом называет знание. Таковой слушает слова Иисуса:“Будет в сердце его источник воды текущей”» [19]. Всё, что мы так долго и путанно написали про контргегемонию, Златоуст разъяснил одной фразой: «необъятно слово в сердце человека, живущего по воле Божьей». Необъятно, ибо оно вмещает весь мир, изгоняя из него нестроение и своеволие, грех и злобу. А заодно Грефа и Шваба.

Список используемых источников:

[1] Сигеле, С. Преступная толпа. Опыт коллективной психологии. – М.: Академический Проект, 2011. – 124 с.

[2] Уорд, Л. Ф. Психические факторы цивилизации. – СПб.: Питер, 2001. – 351 с.

[3] Тард, Г. Законы подражания. – М.: Академический проект, 2011. – 304 с.

[4] Лебон, Г. Психология народов и масс. – М.: Академический проект, 2015. – 239 с.

[5] Лестер, Дж. Теория гегемонии Грамши // LEFT.by. – http://left.by/archives/7566 (Дата обращения: 08.06.2021).

[6] Ленин, В. И. Партийная организация и партийная литература // Ленин В. И. Полн. собр. соч. в 55 т. (5 изд.). – Т. 12. – М.: ИПЛ, 1968. – С. 99-105.

[7] Ленин, В. И. Что делать? // Там же. – Т. 6. – М.: ИПЛ, 1963. – С. 1-192.

[8] Бернейс, Э. Пропаганда. – М.: Библос, 2016. – 147 с.

[9] Грамши, А. Тюремные тетради: Ч. 1. – М. ИПЛ, 1991. – 560 с.

[10] Кара-Мурза, С. Г. Манипуляция сознанием. – М.: Родина, 2018. – 432 с.

[11] Московичи, С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. – М.: Академический Проект, 2011. – 396 с.

[12] Майерс, Д. Социальная психология. – СПб.: Питер, 2019. – 800 с.

[13] Чалдини, Р. Психология влияния. – СПб.: Питер, 2019. – 336 с.

[14] Шнуренко, И. Человек взломанный. – М.: Наше завтра, 2021. – 452 с.

[15] Костерин, А. Соборное братство – утопия, общественный идеал, или норма жизни? // Русская народная линия. (Дата обращения: 08.06.2021).

[16] Костерин, А. «Карфаген должен быть разрушен!» // Русская народная линия. (Дата обращения: 08.06.2021).

[17] Дугин, А. Цезаризм и контргегемония // Gеополитика.ru. (Дата обращения: 08.06.2021).

[18] Дугин, А. Манифест Великого Пробуждения [Электронный ресурс] / А. Дугин // KATEHON. (Дата обращения: 08.06.2021).

[19] Иоанн Златоуст. Толкования на Притчи Соломона. Глава XVIII // Азбука веры. (Дата обращения: 08.06.2021).

Костерин Андрей Борисович, редактор портала «Новый социализм – XXI век» (г. Владимир)