Вечный мир предписывается чистым разумом. Из этой идеальной установки исходят корифеи философской мысли Я.А. Коменский, Ш.И. Сент-Пьер, Ж.Ж. Руссо, Иеремия Вентам, Иммануил Кант. Русский интеллектуал В.Ф.Малиновский в своём трактате «Рассуждения о мире и войне», ратуя за прекращение войн, уже в 1803 году проектирует создание единого всеевропейского союза государств с представительным органом («общий совет»): как прообраз Евросоюза. Деятельность Совета основывается на единогласии принимаемых решений и невмешательстве во внутренние дела суверенных государств. Примерно такая же структура общеевропейской архитектуры у императора Александра Первого в концепции «Священного союза»: он выдвинул идею консолидации европейских наций и государств на принципах добровольности и приоритета духовно-религиозных ценностей. Это прообраз идеи создания «общеевропейского дома» от Атлантики и до Урала. Ведь «европейские державы составляют одно общество по христианству и взаимному отношению». В случае агрессивных действий отдельных держав Совет Европы должен применить свою объединенную силу. Таким путем, по мнению Малиновского, может быть установлен вечный мир. В том труде выдвинуты и обоснованы актуальные поныне идеи: самоопределение наций, суверенитет народа, разделение властей, соотношение государства и гражданского общества, равные права человека.
Не сумев покорить Россию силой «Drang nach Osten», Европа пробовала втянуть её в свою орбиту. В 1950-е годы президент Франции Шарль де Голь, ввёл в политический оборот выражение «Европа от Атлантики до Урала». В октябре 1985 года на призыв откликнулся Генсек Михаил Горбачев: «Мы живём в одном доме, хотя одни входят в этот дом с одного подъезда, другие – с другого подъезда. Нам нужно сотрудничать и налаживать коммуникации в этом доме». Вброшенная в политический обиход идея об общем европейском доме трансформируется в объединение Германии, а «Горби» удостаивается чести стать «почётным немцем». Интеграцию предполагалось довести до «полного слияния» конвергирующихся систем: СССР залиберализовать, а Запад – отсоциалистить. Видимо, в соответствии с законом единства и борьбы противоположностей.
Кооперацией экономик охвачено и евразийское пространство. Межгосударственная интеграция предполагает образование единого экономического пространства с общим рынком и свободным перемещением товаров, услуг, капитала, лиц. По образцу и подобию Европейского экономического сообщества (1957) с тем же набором атрибутики единого рынка (1993) строится Евразийский аналог. Премьер-министр РФ Михаил Мишустин характеризует ЕАЭС как четырёхзнаковую структуру интеграции: «Это четыре свободы – свобода передвижения товаров, свобода передвижения услуг, свобода движения капитала и рабочей силы. Вот эти четыре столпа, на которых мы базируемся». Разноуровневая и разноскоростная интеграция постсоветского пространства. Но прагматическая целесообразность многовекторной политики подталкивает Россию снова и снова в «экономический альянс».
В ноябре 2010 года Владимир Путин на страницах газеты «Süddeutsche Zeitung» предлагает Европе унифицировать законодательство и таможенные процедуры для создания гармоничного сообщества экономик от Лиссабона до Владивостока. Однако предложение России было встречено Западом скептически. Фрау канцлерин Ангела Меркель, с неодобрением отнёсшаяся к созданию таможенного союза (1 января 2010) России, Белоруссии и Казахстана, сочла проводимую экономическую политику России противоречащей высказанной инициативе. Германскому лидеру хотелось «или-или», а РФ – «и то, и другое». Наметившаяся связка ЕС и РФ – компромиссный modus vivendi. Ведь санкционная политика Запада в отношении России оказалась палкой о двух концах: РФ выстояла «бурю и натиск» прессования, учится импортозамещению и отстреливается контрсанкциями. В то время как Запад не получает упущенные дивиденды, тратясь на контрпродуктивное шельмование России. «Видим, – констатирует глава МИД России Сергей Лавров, – что пандемия ускорила мыслительные процессы в самом Евросоюзе. Там все чаще высказываются в пользу укрепления собственной "стратегической автономии" в международных делах. По инициативе Председателя Евросовета Ш.Мишеля стартовала внутриесовская дискуссия о "плюсах" и "минусах" нынешнего подхода к отношениям с Россией». Подгоняет ЕС ускорить сближение с Россией народная дипломатия. Так, 15 марта 2019 года в Брюсселе, состоялся первый диалог «Соединяя Евразию – от Атлантики до Тихого океана». Трансконтинентальный союз от Атлантики до Тихого океана – геополитическая концепция, связанная с неоевразийством, а до нее – с геополитическим треугольником Третьим Рейхом, Советской Россией и Великой Японской империей (Дай Ниппон Тэйкоку). И позывные 1944 года расслышиваемы: Отто-Эрнст Ремер предлагал Германии и России построить единую империю – ГеРуссию. Как знать: не сведёт ли судьба этих исторических «изгоев» стать спиной к спине против общего врага?
В рамках недавнего Экономического форума в Давосе Владимир Путин подтвердил готовность России к конструктивному диалогу с Западом – честному и вне фобий. Превалирующие Германо-Российские бизнес-интересы становятся локомотивом в двусторонних отношениях. Пункт об общем экономическом пространстве с Россией даже вошёл в коалиционное межпартийное соглашение. Ведь такие гиганты индустрии, как Siemens и «Северсталь», испытывают потребность в прочной долгосрочной кооперации между ЕС и Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС). Они симпатанты создания общей зоны свободного предпринимательства, способствующего снижению эскалации напряженности между сторонами и уменьшению риска альянса России с Китаем. Для перезагрузки отношений имеются хорошие предпосылки: прагматика Realpolitik; партнёрство абсолютно естественное; «общность культур» как базовая основа; единое европейское пространство минимум до Урала (Уральские горы – российская граница Европы), а лучше – до Владивостока.
Но чтобы от «явно ненормальных» отношений между Европой и Россией перейти к позитивной повестке дня – нужно обоюдное желание. Из мирового системного кризиса, усугублённого пандемией коронавируса, легче выйти сообща кооперацией экономик. Но сперва им нужно вернуть партнёрское доверие друг к другу – досанкционный status quo взаимоотношениям. Чтобы изменить негативный тренд на позитивный – надо прежде всего отказаться от манипулятивно-грубой риторики, от весьма сомнительного критерия вины «highly likely» («весьма вероятно») – фабрикации дел без предъявления улик, не считая нужным «опускаться до доказательства». Факты на стол – вместо безапелляционных обвинений и наказательных вердиктов: facts vs. feels/ messages. Москва готова к конструктивному диалогу только взаимоуважительному и равноправному.
Россия пережила свою «точку невозврата» (point of no return) – усиливается и консолидируется от шантажа и угроз. Не сработала, как ожидалось, деструктивная тактика тотального третирования – постоянных изматывающих укусов с целью сдерживания или даже бескровного поражения противника. Наоборот: методом от противного растут военная мощь России, антизападные умонастроения, возможности к мобилизационному рывку, самодостаточность, экономическая безопасность, дирижизм (активное вмешательство государства в экономику) и заметные успехи в промышленной политике. Западу выгоднее даже превентивно снижать торговые барьеры с ЕС – тем самым вводить в контекст свободной торговли экономический сектор России. Неготовность к жесткой конкурентной борьбе смерти подобна.
Запад тщательно взвешивает все «за» и «против» вовлечения России в глобальные совместные проекты. Германские аналитики Янис Клюге и Майкл Рихтер моделируют гипотетический прогноз последствий заключения между ЕС и ЕАЭС соглашения о свободной торговле. Основными бенефициарами будут нефтянка и металлисты. Интенсифицируется передача западного оборудования и ноу-хау в Россию. Это улучшит производительность указанных секторов. Менее конкурентноспособные отрасли могут пострадать. Отсюда риск усиления недовольства безработных закрывающихся нерентабельных производств. Зато появятся новые вакансии в сфере добычи ресурсов. Кооперация свободно торгующих от Лиссабона до Владивостока поставит крест на санкционном режиме. «Сами переговоры могут привести к разногласиям в ЕС, а Москва при этом будет сопротивляться реальной либерализации. Поэтому для ЕС имеет смысл продолжать только технический диалог с ЕАЭС» – рекомендуют указанные эксперты ограниченное партнёрство, видимо опасаясь чтоб ЕАЭС не стал мостом, соединяющим европейский рынок с китайской инициативой «Один пояс – один путь» (Belt and Road Initiative – BRI).
Но идея построения общего торгово-экономического и гуманитарного пространства от Лиссабона до Владивостока множит симпатантов. Вектор диалога нацелен на подъем экономической конъюнктуры и увеличение конкурентных преимуществ как Европы, так и Евразии. Связка материальных ресурсов и высоко развитого производства органична и практически «безотходна». Это пространство соединяет также западные инженерные знания и опыт с выдающимися навыками в сфере информационных технологий на Востоке, что способствует всемирной «четвертой индустриальной революции». Коридор Восток – Запад должен в дальнейшем развиваться за счет общих инвестиций, направленных на улучшение взаимодействия партнёров. Вместе с тем, усовершенствование условий транзита позволит ЕАЭС функционировать как связующее звено между ЕС и Китаем.
Создание общеэкономического пространства обусловлено стремлением к гармонизации международных отношений, а также обеспечению режима безопасности и стабильности в Европе. К таким выводам приходят аналитики Института экономических исследований (Мюнхен) и Международного института прикладного системного анализа (Вена), полагая что расширение экономического пространства выгодно как для Запада, так и для Востока. Проект «Большая Евразия» обретает деловую уверенность.
В конце 2020 года для дальнейшей реализации Инициативы Лиссабон-Владивосток избрано Правление, объединившее высокопоставленных представителей бизнеса, общественных организаций и экспертов в области международных отношений.
Членами правления на 2020/2021 годы являются следующие лица: д-р Дитмар Фелльнер, бывший торговый советник посольства Австрии в России, (WKÖ); Эрнесто Ферленги, президент Ассоциации итальянских промышленников в России (Confindustria Russia); Михаэль Хармс, управляющий директор Восточного комитета германской экономики (OA); Эммануэль Киде, президент Франко-Российской торгово-промышленной палаты (CCIFR); Александр Рар, Совет российской экономики в Германии; Маттиас Шепп, председатель правления Российско-Германской внешнеторговой палаты (AHK); Ульф Шнайдер, президент и основатель компании «SCHNEIDER GROUP»; Александр Шохин, президент Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП); Владимир Улахович, председатель Белорусской торгово-промышленной палаты (BEL-TPP); Йохан Вандерплаетсе, президент Ассоциации европейского бизнеса в России (AEB), вице-президент компании «Schneider Electric». Председателем правления избран Ульф Шнайдер – основатель и президент SCHNEIDER-GROUP.
Как я писал, у России и Германии неконсолидированная общность. И пробой российско-германского альянсного потенциала станет запуск «Северного потока-2». Пора бы преодолеть пагубную парадигму разъединения GE и RU. Германские этнографы считали славян арийцами; это хорошо видно на карте XIX века из библиографического музея города Лейпцига. Артефакты древности от Рейна до Верхней Волги говорят о славяно-германской общей «культуре боевых топоров (или шнуровой керамики)». У тевтонцев праславянские гены от племён поморян, руян, бодричей, лютичей и лужичан. А по «Великопольской хронике» немцы и славяне – кровные братья (germo): Ян (славянская ветвь) и Кус (немецкая ветвь). Сыновья отца Яфета. Неужто эти побеги общего древа злым роком обречены вечно любить и ненавидеть друг друга, испытывать «Hass-Liebe-Passion» («ненависть-любовь-страсть»)? Не преувеличен ли антагонизм этнических компонентов во фразе «Что русскому хорошо, то немцу – смерть»? Известный историк Наталия Нарочницкая в германо-российских отношениях констатирует количественное преобладание позитивных фактов: «вопреки заблуждению, сотрудничества было куда больше, чем войн».
Немцы и русские – это форпосты западного и восточного христианства на стыке геополитических и цивилизационных систем. «Соединенные Штаты всегда боялись объединения российских ресурсов и немецкой технологии – и правильно делают», – заявила лидер немецкой партии «Левые» депутат бундестага Сара Вагенкнехт в интервью газете «Frankfurter Allgemeine». Немцев и русских обособили не для альянса, а для стравливания. Мэтр геополитики Маккиндер уже в 1919 году прямо указывал на необходимость раздробленной Восточной Европы – «срединного яруса» независимых государств как буфера между немцами и русскими. «Варварские московитяне» преисполнены Шеллинговой идеей «всеединства».
Оба народа выстрадали крепкое рукопожатие не конъюнктурного, а стратегического партнёра, готового поддержать союзника политической, материальной, а если надо – то и военной силой. Стратегический альянс России и Германии – лучших на планете воинов, технологической мощи немцев и умелых самородков Левшей, с просторо-сырьевыми богатствами России и германским строгим умным порядком ‒ стал бы благодатью для всеобщей справедливости и надежной гарантии мира. И это было давно исторически предначертано: «В союзе обеих империй, – писал фон Бисмарк графу Петру Шувалову 15 февраля 1877, ‒ заключается такая сила и гарантия безопасности, что меня приводит в раздражение уже сама мысль о том, что он может когда-либо подвергнуться опасности без малейшего на то политического основания... Пока я буду возглавлять наши государственные дела, вам трудно будет избавиться от союза с нами».
Уполномоченный Евросоюза по внешней политике Жозеп Боррель в своей недавней статье для «Frankfurter Allgemeine» настаивает на том, что пришло время для настоящего диалога с Россией, подразумевающего поиск общих интересов и почвы для сотрудничества, на основании которого необходимо постепенно восстанавливать доверие друг к другу.
Евгений Александрович Вертлиб, президент Международного Института стратегических оценок и управления конфликтами (МИСОУК-Франция)
