В сети появились скриншоты документа, который Смольный разослал школьным классным руководителям. Он предписывает им мониторить социальные сети учеников, чтобы выявлять экстремистов и сообщать о них в правоохранительные органы. Информацию корреспонденту «Росбалта» подтвердили в комитете по образованию Петербурга.
Специалисты центра «Э» ГУ МВД России по Петербургу и Ленобласти разработали для классных руководителей и социальных педагогов алгоритм действий по выявлению в интернете учеников, причастных к «неформальным молодежным объединениям и течениям экстремистского толка».
Сам алгоритм состоит из пяти частей. В первом пункте классным руководителям предлагают обращать внимание на призывы к насильственному изменению основ конституционного строя или нарушению территориальной целостности России. В перечне упоминаются призывы к экстремистской или террористической деятельности, публичное оправдание терроризма.
«Прямое или косвенное высказывание, когда обучающийся выражает свои мысли или планы, популяризует их, при этом его слова направлены на побуждение других людей совершать преступления», — уточняется в документе.
Документ прокомментировал в телефонном интервью «Русской народной линии» известный ученый, автор концепции духовной безопасности в системе образования в Российской Федерации, кандидат физико-математических наук, председатель Отдела религиозного образования и катехизации Рязанской митрополии протоиерей Сергий Рыбаков:
Этот документ фиксирует колоссальный кризис в процессе воспитания, который уже проявил себя. И события в Белоруссии насторожили руководящие органы потому, что это может произойти и у нас.
С другой стороны, это итог всей предыдущей деятельности государства в системе образования. Потому что данный документ предназначен для фиксации того, что есть, и, соответственно, какой-то реакции. Получается, что от бессилия исправить это педагогическими способами решено подключать более значимые органы государственной власти. Но, поскольку государство имеет право на насилие, то возможно принятие мер силового характера.
Сразу возникает вопрос — что учитель может противопоставить своей педагогической деятельности? У нас есть замечательное учебники: по истории, по литературе. У нас специально отобраны произведения для того, чтобы проводить патриотическую, семейную, просветительскую работу. У нас нет сейчас преклонения, в том числе у молодых учителей, перед западной цивилизацией.
Это может привести только к усилению кризиса. Потому что учитель не так много получает, чтобы долго вести беседы с учениками, нагрузка достаточно большая, бумажная нагрузка не уменьшается. Увеличивается электронная нагрузка на педагога, особенно, если кто-то из учеников или класс переходят на дистанционное обучение в связи с эпидемией. Электронная нагрузка сейчас очень велика. Получается, что на проведение воспитательных мер не остается ни времени, ни сил. Учитель должен отчитываться.
Есть еще одна дополнительная бумага, которая может сработать против педагога, — если вдруг окажется, что ученики в классе совершили правонарушения экстремистского характера, если они радикализировались, высказывали всевозможные положения, сеющие религиозную, национальную, социальную рознь и прочее.
На самом деле, если писать про всех, то у нас окажется, что на половину класса в некоторых районах и школах, где ситуация складывается достаточно критически, придётся составлять такие бумаги. Опять же учитель должен будет написать бумагу на каждого ученика или на половину своих учеников, и из ситуации, которая таким образом задаётся, очень трудно выйти.
Возникает вопрос — какой ход получат эти бумаги? Я надеюсь, что, в первую очередь, всё-таки предусмотрено предварительное проведение беседы. Наши органы внутренних дел настроены на первоначальную беседу с детьми. Только будет ли она сейчас успешной? Ведь молодые люди сейчас сидят в интернете. К примеру, сейчас запретили АУЕ (движение, признанное в России экстремистским. - РНЛ). Неужели сразу изменилось сознание тех людей, которые туда входили? Нет. Или возьмем, к примеру, Навального или еще кого-нибудь? Неужели его группы в ВКонтакте, в WhatsApp сразу распались и перестали взаимодействовать и изменили свое мнение обо всём, что происходит в мире? Естественно, нет. Накоплен очень большой негативный потенциал.
Церковь об этом била тревогу, уже начиная с 2000-го года. Выступали против ЕГЭ, против реформ высшей школы, против разделения на бакалавриат и магистратуру и за сохранение специалитета, выступали за то, чтобы можно было преподавать православную культуру в школе. Какие были препятствия к этому! В конце концов, всё это свели только к четвёртому классу.
Остальное практически невозможно реализовать. Теперь хотят, чтобы всё это рассосалась мгновенно небольшой указывающей бумагой. Этого не произойдет. Здесь можно говорить о происходящей катастрофе и некой запоздалой и достаточно слабой реакции на эту катастрофу.
Хороший педагог, хороший классный руководитель, который общается с детьми и любит свою работу, понимает, что происходит в классе. Мы беседовали со многими педагогами. Они бьют тревогу, высказывают свои печали о происходящем, но они поставлены в такие условия, что у многих просто опускаются руки.
Сейчас статус педагога, по сути, напоминает статус официанта в ресторане образовательных услуг. Этот статус просто не позволяет производить нормально воспитательную работу. Официант не формирует вкус тех, кто пришёл в ресторан. Официант просто предлагает меню — что готовится в этом ресторане, то он и предлагает. В этом плане учитель, который оказывает образовательные услуги, совершенно не должен в этой идеологии производить воспитательную работу. Воспитание не входит в число образовательных услуг. Многие родители не согласны с тем, что требует педагог. Им нужны отметки, многим нужно, чтобы ребёнок был натаскан на ЕГЭ, чтобы он благополучно поступил в ВУЗ, и всё. Остальные проблемы выходят за рамки этих отношений.
Получается, что авторы и составители этого документа перепутали причину со следствием. Они не понимают, что происходящее — это следствие того, что педагогов, классных руководителей лишили того инструментария, который был в Советском Союзе. Сейчас образование лишилось своих основных инструментов воздействия. По сути, не поставлена цель. Какая цель должна быть на выходе из школы? Аттестат зрелости? Аттестат этого не даёт, потому что зрелости-то и не планируется. Зрелость подразумевает мировоззренческую ориентированность, формирование нравственных норм, существование целевых принципов и осмысление жизни. Но эти цели не ставятся перед образовательными учреждениями.
Я подразумеваю, что здесь есть несколько вариантов реакции: либо ломание дров, либо спускание всей ситуации на тормоза, либо симуляция бурной деятельности. Но это будет ситуационное реагирование. Если где-то вдруг произошли выступления, драки, девиантные случаи, то будет реакция, будут ругать учителя и школу.
Дело в том, что инструментария нет, а результат должен быть. Но как это возможно? Педагогов заставляют сварить суп из топора или рабочему изготовить все детали, создать ракету, а станков не давать. В лучшем случае у тебя молоток — иди и построй ракету.
2. ...
1. Системный кризис в школе.