Святая София не греческое только, но русское и всеправославное дело

Начну с того, что готов согласиться с Анатолием Степановым в главных выводах его статьи «Является ли неоосманизм Эрдогана угрозой для России?». На мой взгляд, они вот в чём:

1. Греческая идея-фикс о Втором Риме – это «старые мехи», дырявые и русским ненужные. А греческое томление по Второму Риму, явление деструктивное, мечтательное, подпитывающее не имперское «ромейство», а греческий национализм, преимущественно либеральный и обмирщённый.

Выливается это эллинское цепляние за отжившие исторические фантомы, в отрытую неприязнь к русским, как только речь заходит о Риме Третьем. Причём, неприязнь – это мягко сказано, некоторых греков, в том числе крупных церковных иерархов, буквально трясёт при одном упоминании о Третьем Риме и русских претензиях на эту «эллинскую византийскую исключительность».

2. Доводить дело до ссор с Эрдоганом России не стоит. Толку не будет. Турция сейчас играет с нами в одну игру и, какой бы конъюнктурной эта игра ни была, забиваем мы голы, по крайней мере, пока, в одни ворота – американские и глобалистские. Надо и дальше продолжать это делать, не теряя бдительности в отношении «попутчика».

3. Исламизация Турции и неоосманизм Эрдогана однозначно лучше, чем созданная «турецким лениным» Кемалем Ататюрком светская, подчеркнуто безрелигиозная республика. Ататюрк создал чуждую духу турецкого народа государственную конструкцию, порожденную безбожием 20 века с его национализмом и разрушением империй. Эрдоган медленно демонтирует это кемалистское нагромождение и правильно делает. Бог ему в помощь.

В этой части выводы Анатолия Степанова не только верны, но и своевременны.

Тем не менее, с некоторыми рассуждениями уважаемого автора я не согласен. Кратко перечислю с чем:

1. Вначале об идиллии неоосманизма. Каким бы положительным ни был отказ от безбожного наследия Кемаля Ататюрка, в целом наивно думать, цитирую Степанова, что: «Неоосманская империя – это не этническое государство турок, это государство турок, курдов, арабов, греков, армян и других народов, в котором турки играют роль главной силы, цементирующей государственное единство. Как нам это важно и нужно!».

Не стоит свои представления об идеальном приписывать другим, это распространенная ошибка, свойственная русской благонамеренности и всечеловечности.

Турция не Россия. Это русские готовы веками сберегать другие народы под своей защитой, на чем строилась и должна строиться русская государственность. Турки же исходят из примата всего турецкого и ассимиляции не турок, как лучшего из решений национального вопроса. Эрдоган практикует синтез умеренного исламизма и национализма, где религия играет роль сплачивающего нацию фундамента и средства включения в общую идентичность нацменьшинств, то есть служит той же ассимиляции, но на исламских началах, где грекам, армянам и даже туркам-алавитам места нет.

2. Далее Степанов пишет: «И возвращение музею "Святая София" статуса мечети Айя-София – видимый знак поворота к новой политике и новой идеологии».

И это, на мой взгляд, не так. Превращение Святой Софии в мечеть – это не символический жест отказа от республиканского наследия в сторону наднационального исламизма, а пас в сторону как раз турецких националистов, для которых регулярные демонстрации у стен Святой Софии были чем-то вроде обязательного ритуала. А требования «возврата Айя-Софии» осмысливались исключительно в духе турецкого реваншизма, возврата к «славной политике османов» в части силового утверждения и войн, а «Айя-София» воспринимается как символ покорения Константинополя и экспансии.

Кемалистский национализм сегодня деградировал до проевропейского либерализма. На смену ему пришли те, для кого все европейское чуждо, а на первом месте стоит «турецкость», не лишённая религиозных начал, но всё же основанная на племенном сознании. Причём, настолько, что для турецких нациков из всевозможных «Серых волков» даже киргизы и казахи, хоть и братья-тюрки, но «слишком узкоглазые», чтобы быть ровней туркам. Эрдоган – не националист в чистом виде, и националисты – лишь его союзники, а не основная электоральная и идеологическая база, но именно в их сторону и был сделан жест теряющим популярность турецким лидером, превратившим Святую Софию в мечеть.

Но это всё – турецкие дела, для нас важнее, как мне кажется, следующее.

3. Анатолий Степанов называет возвращение Святой Софии статуса православного храма «греческим делом», имея в виду узконациональный символизм Святой Софии и Константинополя для греческого политического самосознания. На мой взгляд, это уход в другую крайность, усвоение политизированной, чуждой духу православия установки, ошибкой обратно пропорциональной греческим блужданиям.

Во Христе нет ни эллина, ни иудея. Это же относится и к Святой Софии. У греков свои национальные резоны, связанные со святой Софией, у нас – свои, православные. Не стоит путать православный Божий дар с греческой яичницей.

Аргумент, что теперь в Святой Софии будут «молиться» (пусть и мусульмане), и это хорошо, – красиво звучащий, но не церковный. При всем уважении к мусульманам их молитвы для нас ни о чём, не к Богу они, в христианском понимании, обращены, а в лучшем случае в пустоту. Нравится это кому-то или нет.

Уверен, что мечеть лучше, чем музей на месте бывшей мечети. А православный музей в бывшем православном храме лучше, чем мечеть. Так же как рассказ экскурсовода о православных иконах и фресках благочестивее, чем мусульманский намаз там, где его быть не должно.

4. И еще одно важное замечание, адресованное уже не к самому Анатолию Степанову, а к солидарному с его позицией Семёну Дроботу, опубликовавшему недавно на РНЛ свою статью «Святая София Константинопольская: статус мечети лучше статуса музея».

Семён Дробот в этой статье договаривается до того, что уж лучше Святая София станет мечетью, чем будет передана в качестве православного храма впавшему в раскол Константинопольскому патриархату.

Это утверждение, на мой взгляд, является апофеозом политизированного подхода к вопросу о Святой Софии и логическим завершением рациональных установок, о которых было сказано в предыдущем пункте.

Да, наши Церкви разорвали евхаристическое общение, и мы уже почти два года не поминаем Константинопольского патриарха, и может быть, не будем поминать ещё год, три, пять и более. Но Святой Софии полторы тысячи лет, и, также как нельзя «мерить Бога линейкой», нельзя и значимость для Мирового Православия Святой Софии оценивать в категориях текущих межцерковных нестроений. Впавшему в раскол Варфоломею отпущены годы, а Православной Церкви и её святыням принадлежит вечность. Глупо строить свое отношение к святым местам, исходя из сиюминутных резонов, политических и межцерковных.

Посему, забывать о Святой Софии как о святыне, которая принадлежит всем православным христианам и должна быть нам возвращена, мы не должны, сейчас это произойдёт или позже.

Как не должны мы считать этот вопрос лишь только греческим, а не русским, грузинским, румынским, то есть всеправославным.

Константин Геннадьевич Новиков, православный публицист, Тула