У жизни всегда есть священная сторона

Сегодня Церковь прославляет всех Русских святых — тех, кто уже всегда в присутствии Божием. А мы еще на пути к небу, и очень нуждаемся в милосердии Господа. Мы знаем, как оно велико, Он являет его нам изо дня в день во всей нашей жизни. Самое главное для нас — всегда помнить о небе и о благодати, которую мы получили от Господа — особенно во времена искушений и уныния, ныне переживаемых нами. Святые — великое множество наших друзей — могут помочь нам не только потому, что свет их примера сияет перед нами и дает нам возможность лучше увидеть, что мы должны делать в новых исторических условиях. Но и потому, что они заступаются за нас своими сильными и мудрыми молитвами, в то время как наши — столь часто слабы и слепы. «О блаженные души, — взываем мы к ним сегодня, — вы, которые так оценили Христово сокровище и купили на него своей жизнью и смертью вечное наследство, скажите нам, как вы достигли этого, будучи такими же обыкновенными людьми, как и все мы?» И среди многих чудесных ответов, которые мы можем найти в их писаниях и житиях, есть один — очень важный.

Мы неоднократно читаем о том, как во время обычной трапезы кто-то сподоблялся благодатного Божия посещения. Совсем не случайно, являясь Своим ученикам по Воскресении, Христос совершал иногда таинство «преломления Хлеба» — Евхаристию, а иногда разделял с ними обычную трапезу. Но и в том, и в другом случае ученикам открывался Господь. Я помню, мой дедушка говорил: «Стол — это Божия ладонь». И наша молитва о хлебе насущном соединяет прошение об обычном хлебе и о небесном, евхаристическом.

Мы говорим об этом, потому что эта тайна дает нам возможность увидеть, что у жизни всегда есть священная сторона. Мы очень сильно ошибаемся, когда отделяем священное от жизни. Наш Господь взял хлеб и вино, то есть то, что составляет самую обычную трапезу. Самую обыденную, самую каждодневную, самую бедную — именно для того, чтобы могли увидеть священное в жизни самой бедной, самой обыденной и самой обыкновенной. Мы восприняли эти знамения, мы поставили их на недосягаемую высоту. И это так и должно быть, потому что на самом деле таинство Евхаристии превосходит все, что мы можем помыслить. У нас в алтаре никто, кроме посвященных, не может прикоснуться к Престолу, на котором приносится бескровная жертва. Только в Православной Церкви хранится свято этот древний обычай — еще одно свидетельство, что только в ней полнота истины. Именно благодаря этой высоте таинства может освящаться все самое обыденное в жизни. Но беда заключается в том, что часто мы неправильно понимаем эту недосягаемость и неприкосновенность. Мы можем думать, что существует мир сакральный и профанный, священный и обыденный. И что обыденное — враг священному. Но в христианстве нет места для мира профанного, потому что весь мир сотворен Богом, весь мир создан для царства Божия. Мы всюду с Господом. Едим ли, пьем ли, — как точно обозначил это апостол Павел, — все должно совершаться во славу Божию.

Мы постоянно напоминаем, что сегодня, как никогда, для христиан существует две опасности. Чтобы избежать их, мы должны помнить, что «мир лежит во зле», и не забывать, что этот мир сотворен Богом. Одна опасность — раствориться в лежащем во зле мире, другая — ожесточиться против него. Чтобы идти путем святости мы должны, во-первых, изо всех сил противостоять злу и, во-вторых, — учиться жить в Божием мире. Это мы должны различать и отделять в жизни, а не священное и обыденное. Мир, в котором мы живем, — Божий. И потому все в нем, кроме греха, может и должно быть путем к Богу. Для того и существуют таинства, и столь свято они нами хранятся, чтобы, приобщаясь им, мы могли освящать все обыденное. Эти таинства запечатлены земной жизнью и исполнены жизнью Божественной — именно для того, чтобы все соединить. Это вопрос первостепенной важности, потому что от понимания его зависит вся наша христианская святость.

Различным было служение, которое совершали наши святые, — святители, преподобные, князья, юродивые, мученики — и в этом заключен особый смысл. Для Бога каждый из нас — единственный. Каждый из нас идет к Богу своими личными путями. И в то же время несет в себе других, и принимает в своей единственности и неповторимости их молитвы, их страдания, их ожидания и надежды, — в конце концов, то, что происходит со всем нашим народом и со всем миром. Вы помните замечательное слово воспитателя царских детей Пьера Жильяра о царе-мученике: «Государь умер не только за Россию, но за все человечество». Потому для нас должно быть совершенно ясно, что христианская святость это не только святость людей, посвятивших себя всецело во внешней деятельности служению Богу, — монахов, священников, богословов, — хотя она исключительно драгоценна, если это служение искренне и глубоко. Христианская святость столь же многоразлична, сколь многоразличны человеческие души — то бесчисленное множество крещеных людей, которые составляют Тело Христово — Церковь.

Потому призыв к святости обращен к каждому из нас, где бы мы ни были, каким бы земным делом ни занимались, какие бы ни были у нас дарования, характеры и вкусы. Я помню, один почтенный батюшка говорил, что может совершаться колоссальной важности событие в жесте подметальщика улиц, труд которого сам по себе не является чем-то славным и великим. И в этой работе он может быть не просто полезным для многих, но обретать благодать для себя и для всех людей — для всего мира, — если движение метлы он совершает с мыслью о единстве всех в служении друг другу. И соединяет свою работу с работой Плотника из Назарета, Который зарабатывал Свой хлеб как все — трудом Своих рук. В этот день всех наших святых у нас не должно быть чувства, что мы — вне, что есть избранники Божии — те, кто вошел в совершенно особые отношения с Богом, которых не может быть у нас. Мы не должны думать, что будем обязательно исключены из этой святости, даже той, которая явлена в самой высшей степени, как бы ни были мы грешны. Для того-то из года в год, из поста в пост, и на каждый день — до последнего дня нашей жизни — святая Церковь в лице Господа, Божией Матери и всех святых не перестает напоминать нам о покаянии. У многих из тех, кто созерцает сейчас лицо Божие, были заблуждения и грехи, и, может быть, тяжкие грехи. Но они знали великое чудо исповеди, они каялись, и, споткнувшись, начинали все сначала. Они не были всегда святыми. Напротив, были убеждены, что более чем кто-либо нуждаются в милосердии Божием. Их жизнь оказалась исполненной добрых плодов, потому что они много возлюбили и научились жертвовать всем ради Христа.

Святость — для всех, как хлеб — для всех, как Христос — в каждом из нас и одновременно во всех. Мы должны попытаться освятить нашу жизнь, увидеть ее всю как Божественную реальность, чтобы жить с чувством обновления, вдохновения и любви, — занимаясь своим делом, работой наших рук, — в устремленности нашего духа ко Господу. И если мы будем верны тому, что заповедано нам, не должно быть сомнений, что мы войдем в замысел Божий о нас и станем причастниками той жизни, которая и есть святость. Потому что святость для христианина заключается в том, чтобы просто дать Христу жить в нас, по чудесному слову апостола Павла: «Для меня жизнь — Христос» (Филип. 1, 2). Дела любви — тоже молитва. Надо, чтобы все наши дела стали делами любви. Потому что могут быть дела без любви и молитва без любви. «Если любви не имею, то я медь звенящая или кимвал звучащий» (1 Кор. 13, 1). Те, кто достиг неба, не походили друг на друга. Их пути были различными, но у всех у них была в этой земной жизни одна отличительная черта — они являли любовь к Богу и к тем, кто их окружает. Все делается святым — в любви. Все дороги ведут ко Христу, когда они открыты любви, потому что есть только одно совершенство в Церкви Христовой, одно для всех, — отдача себя, и в этой отдаче себя отдача всего, что у нас есть. Ибо что бы мы ни делали, мы — Господни. И Он хочет возвести всех на одну Божественную гору — преображения и любви. «Заповедь новую даю вам, — говорит Господь, — да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Потому узнают, что вы Мои ученики» — и не по чему другому — «если вы будете любить друг друга, как Я возлюбил вас».