«Видимо, вместо убеждения раздавались угрозы в его адрес»

Следственными органами Следственного комитета России по Санкт-Петербургу завершается расследование уголовного дела в отношении 53-летнего священника и его 55-летней супруги, обвиняемых в совершении преступлений, предусмотренных ч.1 ст. 109, ст. 125 УК РФ (причинение смерти по неосторожности, оставление в опасности), сообщает сайт ГСУ СК РФ по СПб.

Из материалов уголовного дела следует, что обвиняемые 14 апреля 2011 года удочерили 4-летнюю девочку, состоящую с мая 2007 года на диспансерном учете в СПб ГБУЗ «Центр по профилактике и борьбе со СПИД и инфекционными заболеваниями» (далее центр СПИД), о чем они достоверно знали.

В сентябре 2007 года девочке был установлен диагноз «ВИЧ-инфекция», после чего она регулярно проходила медицинское обследование и осматривалась врачами центра СПИД.

В марте 2013 года у нее были выявлены показания для назначения АРВТ (антиретровирусная терапия). Обвиняемый был проконсультирован врачами о необходимости начала применения АРВТ с целью лечения «ВИЧ-инфекции» у его приемной дочери. Однако обвиняемые не являлись в центр СПИД с приемной дочерью, и не предоставляли ее на обследование.

В марте 2014 года врачами центра СПИД было вновь проведено обследование девочки, по результатам которого было установлено значительное прогрессирование заболевания, на фоне несвоевременного лечения, что ставило в дальнейшем под угрозу ее жизнь и здоровье. В связи с этим было принято решение о применении АРВТ в условиях больницы, отчего обвиняемый отказался, но после длительных уговоров врачей дал свое согласие.

В мае 2015 года девочка была госпитализирована в детскую больницу с диагнозом «Пневмония», при этом обвиняемая не сообщила врачам ее установленный диагноз «ВИЧ-инфекция». Несмотря на это, девочка с признаками крайне тяжелого иммунодифицита на фоне не своевременного применения АРВТ была направлена другую больницу, где ей было начато лечение.

19 июня 2015 года обвиняемая отказалась от продолжения стационарного лечения и с ребенком покинула больницу, нарушив непрерывное ежедневное лечение, которое должно было продолжаться в течении всей ее жизни.

В дальнейшем обвиняемые не представляли приемную дочь на медицинское обследование и не лечили ее.

13 мая 2016 года девочка была госпитализирована в реанимацию детской больницы в крайне тяжелом состоянии, однако, несмотря предпринятые врачами меры по ее лечению, 26 августа 2017 года скончалась от тяжелого иммунодефицита и других сопутствующих заболеваний, что явилось результатом отказа ее приемных родителей родителями от своевременного лечения.

В настоящее время расследование уголовного дела находится на завершающем этапе, планируется направление материалов уголовного дела в прокуратуру с обвинительным заключением.

Напомним, ранее руководитель сектора коммуникаций Санкт-Петербургской митрополии Наталья Родоманова заявила, что «Церковь на самом деле стремится развеивать предубеждения, связанные с отказом от профессионального лечения в случае, когда это необходимо. Конечно, когда есть диагноз ВИЧ, лечить его, безусловно, необходимо, и оправдывать отказ религиозными взглядами не следует. Верующему человеку важно помнить, что здоровье - это Божий дар, и о нем нужно заботиться, прибегая к помощи врачей для его сохранения в случае необходимости».

Ситуацию прокомментировал в интервью «Русской народной линии» детский врач, реаниматолог-анестезиолог, исполнительный директор Православного благотворительного фонда поддержки материнства и детства Владимир Петрович Карасев:

К подобным неоднозначным случаям нужно относиться весьма корректно. Ведь врачи, бывает, настаивают на лечении, которое не только не идет на пользу, но и приносит вред. Встречаются ситуации, когда врачи настаивают на своем мнении, которое впоследствии оказывается ошибочным. Взрослый человек вправе сам определять тактику своего лечения, согласуясь со своими представлениями о личной пользе и доверии к врачу.

Родители могут иметь свою позицию по отношению к ребенку и к тем, кому они доверяют. В спорных вопросах, когда нельзя отдать приоритет ни одной из сторон, правильнее было бы проводить согласительные консультации - привлекать авторитетных медиков и психологов. Не нужно никакого насилия, ибо лечение - это содружество больного, его близких и врачей. Не должно быть такого, что больного насильно пичкают таблетками или, наоборот, не дается лечение при жизненной необходимости. Все эти случаи всегда носят размытый характер. Не должны приниматься решения, которые обязывают родителей лечить или, наоборот, что-то запрещают врачам предлагать. Надо подталкивать родительское и медицинское сообщества к согласным и взаимопонимающим действиям. Данный механизм должен быть организован и востребован.

Ситуации носят разный характер, поэтому надо помогать и работать друг с другом. Для многих этот вопрос является трудноразрешимым. Приведу пример из своей реаниматологической практики: были родители, не иеговисты, которые имели свою точку зрения по поводу переливания крови. Доброжелательная беседа и демонстрация конкретных примеров разрешили возникший конфликт. Надо не стесняться тратить время и усилия на достижение взаимного согласия. Нет ни врагов, ни злодеев, ни дремучих дикарей, а есть просто люди, которые за что-то волнуются и имеют свою точку зрения, пусть не бесспорную. В каждом конкретном случае задача врача - проявить свое настойчивое участие, но в то же время убедительно доказать свою точку зрения. Кстати, это была практика, которая входила в обязанности врача. Собственно говоря, клятва Гиппократа указывает на то, что врач должен корректно и убедительно работать с пациентами. Надо изживать дурную привычку, когда врач вместо объяснения пациенту метода лечения начинает ему грубить: «Вы еще будете меня учить, как мне лечить?!»

На фоне этой ситуации раздаются призывы лишить родителей права влиять на лечение своего дитя. Если бы не было негативных моментов, когда врачи ошибаются с назначением лечения, то еще можно было бы понять этот мотив. Но, к сожалению, есть обратные примеры. Ситуация носит обоюдоострый характер. Выход из сложившейся ситуации не в том, чтобы грубо навязать врачебную точку зрения, а в том, чтобы убедить пациента с помощью привлечения авторитетов - ответственных медиков.

Я абсолютно уверен, что для священника жизнь его дочери была самым главным вопросом. Единственное, что ему помешало выбрать иной вариант, более эффективный для лечения, то, что его не убедили. Никто не смог потратить время и проявить желание для того, чтобы сесть и поговорить со священником, убедить его в необходимости лечения девочки или прибегнуть к мнению церковного авторитета. Видимо, вместо убеждения раздавались угрозы в его адрес.