Зачем русским Константинополь?

В связи с обострением отношений между Россией и Турцией в православной среде (и не только) стало очень популярным пророчество недавно прославленного Церковью в лике святых преподобного Паисия Святогорца о будущем Турции и Константинополя. Один мой старинный друг, иеромонах, на днях позвонил мне и, поздравляя с Рождеством Христовым и Святками, в шутку спросил, как обстановка на «западном фронте», когда мы наконец будем брать Константинополь, чтобы успеть «по дешевке прикупить недвижимость» во Втором Риме...

Напомню, что со слов некоторых собеседников преподобного Паисия нам известны его слова о скором военном конфликте России и Турции, в результате которого русские войска возьмут Константинополь, но из-за международного давления не смогут его удержать и передадут его Греции. Таким образом исполнится вековая мечта греков о возвращении им Второго Рима.

Нет ничего удивительного, что популярным пророчество, приписываемое преподобному, становится не только среди греков, но и среди русских. Ведь «Крест над Святой Софией» и освобождение Константинополя были любимыми мотивами русской славянофильской мысли на протяжении всего ХIХ века. Это связано было не только с победоносными войнами России против Османской империи в екатерининскую эпоху, когда при Екатерине Великой разрабатывался даже некий «Константиновский проект», связанный с именем ее внука Великого князя Константина и активно поддерживавшийся греками при русском дворе, но и с общим романтическим подъемом русской национальной мысли.

В начале века ХХ-го, во время Первой мировой войны, когда само время начало славянофильствовать, по примечательному выражению философа Владимира Эрна, идея захвата Россией Константинополя перешла даже в стадию практической проработки. Как известно, между Россией и странами Антанты - Францией и Англией - была договоренность, что после победы над Германией и ее союзниками в Первой мировой войне Россия должна была получить под свой контроль Проливы и Константинополь. Парадоксально, что в то время как представители русской аристократии, генералитета и политической элиты грезили идеей возвращения под контроль России проливов Босфор и Дарданеллы и Константинополя, одновременно они готовили заговор с целью свержения Царя - Помазанника Божия.

Это, кстати, важный штрих к пониманию неизбежности революции 1917 года. Ведь ситуация носила абсурдный характер: политическая элита готовит свержение монархии и одновременно в околоправославных категориях размышляет о контроле над Проливами, о превращении России в мирового гегемона! Это свидетельствует не только о политической слепоте русской аристократии кануна Революции, но и об отсутствии адекватного религиозного мировоззрения у представителей верхушки русского истеблишмента.

Примечательно, что в эпоху наивысшего военно-политического могущества России, после великой Победы над фашизмом, в период позднего Сталина идея освобождения Константинополя не стала популярной. Вспомним знаменитую песню «Летят перелетные птицы», в которой есть характернейшая фраза: «Не нужен мне берег турецкий». Песня была написана в 1949 году (музыка Матвея Блантера, стихи Михаила Исаковского) и воспринималась, как выражение верноподданнических настроений советского еврейства, стремившегося отвести от себя подозрения в сионизме, в следовании идее двойной лояльности (государству Израиль и СССР), хотя Исаковский и не был евреем. Но у гениальных поэтов, каковым был, несомненно, Михаил Васильевич, не бывает случайных фраз, поэтому слова «не нужен мне берег турецкий» являются наилучшим выражением историософии эпохи.

Но вернемся к главному. Людям, мечтающим об освобождении от турок Константинополя, уместно задать вопрос: зачем нам, русским, Второй Рим, когда у нас есть Рим Третий? Мечты греков понятны. Они никогда не признавали Москву Третьим Римом, им чужда сама идея, сформулированная старцем Филофеем и прочно вошедшая в русскую историософию, - идея Москвы как Третьего Рима: «Яко два Рима в ересях падоша, третий Рим - Москва, а четвертому не быти». Греки считали и считают, что Второй Рим пал в 1453 году вовсе не из-за впадения в ересь их предков. Речь о том, что незадолго до захвата турками столицы мировой ойкумены на Ферраро-Флорентийском соборе большинство православных иерархов (в подавляющем большинстве греков) подписали унию с Ватиканом, согласившись принять от папы Римского звание кардиналов, устоял только святой епископ Эфеса Марк (правда, грузинские иерархи сбежали с собора, поняв, к чему идет дело, а сербы вообще уклонились от поездки на собор). Греки считали и считают, что было только два Рима, а потому главная задача православных, прежде всего, русских, как единственной дееспособной в военно-политическом отношении силы, в последовавшие после XV века времена, - освободить Константинополь. Ну и подспудно предполагается, что это позволит грекам вернуть духовное водительство над православной ойкуменой.

Но нам, русским, это зачем нужно?! Если, как понимали наши предки, падение Второго Рима не было случайностью, но вполне очевидной закономерностью исторического процесса, то мы должны смотреть на Константинополь, как мы смотрим на другие артефакты христианской истории, на любые другие руины, которые рассказывают нам «о славе прошлой», о былом величии той или иной эпохи. Мы должны смотреть на Константинополь исторически, а не геополитически, смотреть как на наше прошлое, но не наше будущее. Если мы, разумеется, согласны с идеей Третьего Рима. Но ведь без признания Москвы Третьим Римом нам не только не понять русскую историю, но невозможно увидеть ориентиры нашего будущего.

Нам нужно признать, что идея освобождения Второго Рима и Святой Софии, долгое время бывшая идефикс русской славянофильской и охранительной мысли, уводит русских от понимания актуальных задач России. Более того, идея Константинополя мешает нам правильно понимать самую суть предназначения России. Наша история, наша историософия учит нас: Россия должна быть удерживающим в мире, норовящем сползти в пучину зла, но Россия не должна претендовать на роль гегемона в мире.

Это очень важно понять нам именно сегодня. Именно сегодня, накануне близящейся столетней годовщины нашей национальной катастрофы, нам нужно извлечь уроки из нашего прошлого вековой давности, не поддаться новому соблазну мировой гегемонии. Напомню, что идея мировой гегемонии России была очень популярна в русской мысли начала ХХ века, как раз перед гибелью Российской Империи. Многие русские геополитики, мыслители того времени грезили тем, что Россия буквально через несколько десятилетий станет ведущей мировой силой, гегемоном в мировой политике. Катастрофа 1917 года, которая случилась взамен грезившейся гегемонии России, отрезвила тогда многих из тех, кто дожил и выжил в то страшное время.

И мы сегодня должны вспоминать почаще 1917 год, чтобы трезвиться, ведь и сегодня некоторые силы пытаются подбросить нам эту пагубную идею мировой гегемонии. Тут уместно вспомнить последний фильм Владимира Соловьева «Миропорядок». Соловьев - не просто талантливый журналист, но человек, вхожий в высшие эшелоны власти, как можно предположить, а, стало быть, выражающий идеи, которые бродят среди некоторой части современного российского политикума, а, может быть, и в среде каких-то иных сил. В своем фильме, где участвуют многие выдающиеся современные политики, в том числе и Глава нашего государства, Соловьев как раз попытался предложить Владимиру Путину идею мировой гегемонии России. Мол, США оказались несостоятельны как мировой гегемон, может попробовать России занять их место, при том, разумеется, что наша страна предложит человечеству иные идеи и способы мироустройства. Это очень опасный соблазн, который может привести нас к новой катастрофе.

Отрадно, что эта идея не нашла поддержки у нашего национального лидера, который подчеркивал, что Россия должна действовать совместно с другими центрами силы современного мира. Это свидетельствует о том, что Владимир Владимирович Путин не только трезво смотрит на реалии современного мира, но и глубоко понимает смысл служения и суть предназначения России.

PS: Уже после того как статья была опубликована, мой друг кандидат исторических наук Павел Петин прислал мне несколько цитат выдающегося английского историка А.Тойнби, хорошо иллюстрирующих то, о чем идет речь. Не могу отказать себе и, надеюсь, читателю в том, чтобы привести мысли мудрого англичанина:

«Москва – Третий Рим. Тогда как «великая идея» греков представляет собой драматический и странный исторический факт, аналогичное зерно, посеянное на русскую почву, дало серьезные исторические последствия, которые и сейчас, в середине XX в., возможно, еще не развернулись в полной мере».

«Русские не были узур​паторами, бросающими вызов живым владельцам титула. Они остались единственными наследниками. Таким образом, они не были отягощены внутренним чувством греха. Чувство того, что греки предали свое Право​славие и за это были наказаны Богом, сильно отразилось на далекой Рус​ской Церкви, где антилатинские настроения были очень сильны. Русским казалось, что если греки были отвергнуты Богом за Флорентийскую унию, мыслившуюся как замена Православию, то сами они получили политиче​скую независимость за преданность Церкви. Русский народ оказался последним оплотом Православной Веры. Таким образом, он унаследовал пра​ва и обязанности Римской Империи».

«Использование русскими авторитета Восточной Римской империи для доказательства веры в бессмертие своего универсального государства – прежде всего в политических целях – требовало значительных усилий, чтобы уберечь Третий Рим от судьбы, которая постигла Первый Рим и Рим Второй. Прежде всего предстояло освободить от западного политического и церковного влияния русские православно-христианские земли, попавшие под власть Польши и Литвы в XIV в. Политическая миссия Третьего Рима никогда не сводилась к тому, чтобы спасать или реформировать Второй Рим. Она виделась в том, чтобы заменить его, тогда как миссия Христианской Церкви заключалась в том, чтобы заменить церковь Ветхого завета. Следствием идеи «Москва – Третий Рим» стало устойчивое убеждение русских в осознании ими своей судьбы, что Россия призвана быть последним оплотом, цитаделью Православия». (Тойнби А. Дж. Постижение истории. М., 1996. С. 405–406)

Анатолий Степанов, гл. редактор «Русской народной линии», председатель «Русского Собрания»