Уходящий год для всего мира стал точкой невозврата – после кровавой тризны одесского Дома профсоюзов человечество больше не будет прежним. Прежнее просвещённое, информированное, грамотное, технически оснащённое человечество.
У человеческой психики есть свойство – не реагировать на чрезвычайно сильный раздражитель, если он превышает порог восприятия. Отключаться.
Мы перестали остро откликаться на войну «за околицей». Невозможно каждый день рвать сердце, читая сводки убийств мирных жителей и ополченцев на Донбассе.
Рана запеклась, но не зажила. Как можно?..
А мир обезумел, пляшет на собственных костях и в пьяном раже осыпается в бездну. Близкие войны – Югославия, Молдавия, а теперь Украина – открыли ящик Пандоры, и оттуда с гнусавым воем и скрежетом зубов повалили бесы. Раскатились по округе.
И вот уже повсюду действуют законы и правила торговли человеческими органами. В них ничего не зависит от того, кто стал мишенью. Если ты солдат в сатанистском войске, то не зевай – твои же сотоварищи по случаю продадут тебя как набор запчастей для одряхлевшего богача. Молох требует кровавые жертвы – человечество услужливо тащит ему дань.
Да для этого и войны не надо – достаточно тихонечко принять закон, по которому все люди якобы заранее согласны стать «мясом», и затем описать условия для этого – «человек в коме». А дальше – основное: того, кто «в коме» – не спасать, а пилить на части, да побыстрее, чтобы успеть продать.
В одесском Доме профсоюзов 2 мая минувшего года уже ели человечину. По-настоящему. Это запечатлено на видео потерявшего нравственные ориентиры «стримера» - человека, который ходил с камерой по кровавым коридорам и снимал «жмуров». Тех самых, у которых ещё несколько часов назад была жизнь, были имена, мечты, близкие. Но которых сожгли, разрезали, убили. И кого-то из них даже съели…
В психологии, опять-таки, есть понятие «барьер первой крови». Это означает, что человек, проливший кровь другого человека, перешёл через некий рубеж, который его необратимо поменял. Потому что при этом он нарушил табу – не убивать ближнего.
А человек, поевший другого человека – что делается с ним? И кем становится он?
Вместо ответа – захоронения людей с отсутствующими внутренними органами на Украине, множественные предложения продать почку на украинских сайтах. Убийства невинных детей и женщин на Донбассе. И – демонстрация поедания «православного русскоговорящего младенца» в скандально известном киевском кафе «BarHot» в канун Нового года.
Сатанистский шабаш носил гордое название «Премия «Ватник года», и в назначенный момент в центр зала вынесли торт, где на кремовом российском триколоре лежал кремовый же грудничок. Пухленький, симпатичный, с соской и памперсами. Совсем как настоящий.
Яйцеголовый лысый господин ловким движением длинного ножа плотоядно рассёк тельце спящего младенца снизу вверх и принялся кромсать его поперек – головка, шейка, грудка.
Возбуждённые ирреальностью происходящего, представители «киевской богемы» истерично заголосили: «Едят ручки и ножки!», «Мне ножку!», «Мне руку!», «А памперс тоже съедобен?».
«Свадебному генералу» этого шабаша – так называемой правозащитнице Елене Васильевой, которая приехала из Мурманска на Украину извиняться за Россию, достался огромный кусок алого цвета. «Кровавый!» – почтительно зашептали «местные». Мадам царственно кивала – да, мол, кровавый.
Не нужно обманываться бисквитно-кремовым антуражем – никакой это был не перформанс, а самый настоящий ритуал. Символическое поедание настоящего младенца. Уж кто-кто, а сатанисты знают толк в символах.
Всё происходило абсолютно по-настоящему – неважно, какой вкус у этого куска, когда ты знаешь, что это – «кусок младенца».
Что ж, барьер «первой крови» давно перейдён. Люди, которые составляют меню заведения из таких блюд, как «Печень ополченца», «Изнасилованная пенсионерка», ассорти "Волынская резня", чёрные бургеры «Дом профсоюзов», стейк из свинины «Распятый мальчик», коктейль «Кровь младенцев», десерт «Груз-200», перешли барьер необратимости. Нарушили правила человеческой жизни. Той жизни, в которой есть запретное, невозможное, святое, наконец.
Так что там, с карикатурами?
Вот, весь Париж вышел на их поддержку. Поддержку карикатур.
И что, полтора миллиона человек не поняли, к чему реально призывают майки и листовки, которыми их услужливо снабдили? Правда, что ли, никто из них не понял? И что, значит, абсолютно возможно вот так обмануть огромные массы народа, чтобы они начали требовать для себя беды?
Но разве это не означает, что, потренировавшись на кремовом младенце, и не получив правильной реакции, невидимые режиссёры смогут заставить и нас требовать не запрещать поедания наших православных русских младенцев? Поедания виртуального или реального.
А ведь мы уже почти готовы к этому – двадцать лет у нас действуют законы, по которым тех, кто не может себя защитить, можно разбирать на части. То есть поглотить. Пока виртуально.
И нас это уже почти не пугает. Ведь это не может коснуться лично нас, правда ведь? А другого – ну что ж, он сам виноват, вовремя не подстраховался.
Всё это – не по-человечески. А тогда вопрос – так кто же, всё-таки, мы?
А младенца, пусть и кремового, съели. И по сетям ролик разослали. И смотрят на нас немигающим холодным взглядом – что сделаем?
Ничего мы не сделаем. Ведь это – всего-навсего «православный русскоговорящий младенец», а не дитя какой-либо другой особой нации или иного цвета кожи.
Это потом мы, возможно, удивимся – как же мы дошли до этого. А пока будем притворяться, что это касается кого угодно, но только не нас.
Будем притворяться, что уже не различаем, где человеческие законы, а где – нечеловеческие. И запутаемся. И забудем основы. Забудем, что мы люди. А если мы не люди, то будем мы – нелюди.
Точно ли мы знаем, что этого ещё не произошло?
Людмила Рябиченко, председатель Межрегионального общественного движения «Семья, любовь, Отечество», член Президиума ЦС движения «Народный собор»
