Парад уродов в летнюю ночь

«И пускай там пидарасы беснуются в Москве...»
(из песни Игоря Растеряева «Комбайнеры»)

10 июня, в воскресенье, когда празднуется Память всех святых, мне выпал нелегкий жребий выступить от лица родительской общественности в качестве наблюдателя на премьере спектакля-оперы «Сон в летнюю ночь» в Музыкальном театре имени К.С.Станиславского и В.И.Немировича-Данченко.

Билет по «счастливой» случайности удалось купить с рук в первый ряд партера, так что я была заранее обречена на невозможность чего-то недоглядеть. Было известно заранее, что спектакль, поставленный совместно с Английской национальной оперой английским режиссером Кристофером Олденом, обещает быть скандальным. В начале июня в интернете появилась информация о том, что некая Светлана, мать мальчика из хоровой капеллы, участвовавшей в постановке спектакля, написала письмо Павлу Астахову. Она сообщал главному детозащитнику России, что в спектакле все, мягко говоря, не совсем по Шекспиру, что там присутствует пропаганда гомосексуализма, педофилии. А также есть сцены, в которых демонстрируется мастурбация, мочеиспускание и противоестественные половые акты.

Павел Астахов переправил это письмо министру культуры РФ - тогда еще А.А.Авдееву- с просьбой разобраться. Ответ министра содержал два основных аргумента. Первый: надо было раньше думать, разрешать ли своему ребенку участвовать в спектакле или нет. И второй (особенно убедительный!): недавно премьера этой же постановки прошла в Лондоне и никаких нареканий не вызвала. Видно, того, кто до назначения министром культуры был послом во Франции, трудно удивить новаторством в искусстве, он в Париже, быть может, и не такое видал! А новоиспеченный хранитель российской культуры, духовности и нравственности Владимир Мединский, - по слухам, человек с более традиционными взглядами, чем прежний, - на просьбу разобраться в ситуации ответил, что данный театр находится в московском подчинении, следовательно, повлиять на него невозможно, ну и еще что-то вроде того, что о вкусах не спорят. Правда, согласился отправить на просмотр представителя министерства, чтоб тот ознакомился с оригинальной режиссерской трактовкой пьесы Шекспира, соотечественника постановщика.

Несмотря на скандальный пиар, ажиотажа на входе не наблюдалось, как, впрочем, не видно было и защитников нравственности и представителей СМИ. Обычная такая рядовая премьера, обычная театральная публика.

Первые два действия спектакля были отмечены скукой - серостью костюмов, декораций и постановки в целом. Надо полагать специально, чтобы подчеркнуть яркость и неповторимость третьего действия, которое кроме всего прочего было расцвечено красным и желтым цветом.

В первых двух действиях придраться, фактически, было не к чему: кого сегодня удивишь эротическими танцами полуголых тетек и дядек, за которыми наблюдали четверо малышей со второго этажа импровизированной «школы». Разве что слегка насторожила манера героев в процессе любовных арий хвататься за причинные места. «Может, у певцов это как-то связано с голосовым аппаратом?» - подумала я, уже было потеряв бдительность от тоскливого зрелища и склоняясь к выводу, что возмущение общественности отрезвило создателей спектакля, и они в экстренном порядке сделали поправки к премьере. (Справедливости ради надо сказать, что некоторые поправки действительно были сделаны: вместо тринадцатилетних школьников на сцене лежали и бродили с сигаретами и фляжками, периодически отхлебывая, молодые люди предположительно совершеннолетнего возраста. Я связываю это с тем, что пропаганда алкоголизма и курения среди несовершеннолетних запрещена законом.)

Но под занавес второго действия с жирных неуклюжих мужиков начали спадать штаны, и они удалялись со сцены именно в таком виде - в трусах со спущенными штанами. Для порнографии и эротики, как мне казалось, отбирают актеров с более или менее привлекательными телами и лицами, чтобы зрителей не стошнило заранее. Впрочем, специалистам по «эстетике безобразного» виднее. Могу только свидетельствовать, что эти уродцы были все как на подбор - короткие, толстые, с целлюлитными ляжками, отвисшими животами и некрасивыми конопатыми лицами - увы, даже такие детали были видны из первого ряда! Вскоре стало понятно, что их объединяет не только однотипное уродство...

То, что происходило в третьем действии (по сюжету афинские ремесленники разыгрывают историю любви Пирама и Фисбы в день свадьбы своего государя), было будто перенесено со сцены гей-клуба, где кривляются гомики-травести. Толстый мужик, невообразимо разукрашенный, изображающий героиню любовной истории Фисбу, задирал юбку и демонстрировал жирные ляжки с чулочными подвязками. Другой изображал стену в плаще, разрисованном кирпичами, а третий пел про щель в стене, вихлял задницей, обтянутой лосинами и пытался пристроиться к «стене» сзади. Потом кто-то залез под плащ «стены» с головой, после чего «стена» издала томный вскрик. Затем «романтическая героиня» встала на четвереньки и запела, вопрошая: «Где ты, мой любимый?» «Любимый» накинулся на нее сзади и начал дергаться в конвульсиях. Признаться, в этот момент от ужаса происходящего у меня по спине пробежали мурашки, хотя я была заранее предупреждена о возможных непристойностях. В зале раздался одобрительный хохот.

Завершилось третье действие призывами всем отправиться в постель, а хор мальчиков (человек 40 в возрасте 7-9 лет), изображающих эльфов, пропел, что они обовьют все три постели - по числу влюбленных пар - венками, и зачатые в них (постелях) дети будут ангелами.

Спектакль завершился бурными аплодисментами и криками «браво», так что премьера прошла не хуже, чем в Лондоне. В фойе РИА Новости брали интервью у женщины с мальчиком лет 12-ти. На шее у нее я заметила медальон с изображением Божьей Матери. Марина, мама и педагог, как она представилась, никак не могла понять недоуменных вопросов журналистки о возрасте и реакции ее сына, о сценах, которые ее могли бы смутить, о возможном отрицательном влиянии на психику ребенка этих сцен. Она невозмутимо отвечала, что все нормально, сон ему, она уверена, сегодня приснится хороший, и всем пожелала того же. К счастью, таких «православных педагогов» было очень мало. Журналисты с трудом нашли еще одну толерантную мамашу с девочкой лет 14-ти. Судя по их лучезарным улыбкам в камеру, они тоже ничего плохого для себя в спектакле не нашли.

В антракте я заметила московского уполномоченного по правам ребенка Евгения Бунимовича. К сожалению, не удалось заглянуть ему в глаза после третьего действия и спросить, собирается ли он защищать право на целомудрие как минимум сорока детей, - хотя бы тех, кто участвует в спектакле? И если собирается, то как? Но, озабоченный, как видно, своим нелегким долгом омбудсмена, Евгений Абрамович выскользнул из театра незамеченным.

Елена Романова, публицист, Родительское движение