Я подхожу к заявлению Святейшего Патриарха Кирилла о том, что коммунистическая идея в ее российской национальной интерпретации заимствовала христианскую этику, как к мудрому наставлению, которое требует, разумеется, более широкого осмысления. За поставленной проблемой стоит множество очень непростых вопросов. И главный из них отношение православных людей к советскому прошлому, в котором было все. Были и великие победы в строительстве мощной державы, давшей гражданам невиданные прежде возможности и очистившей мир от коричневой заразы. Были и великие нестроения, чудовищные и неоправданные потери, глумление над историей и разрушение святынь. И за каждым свершением или катастрофой бесчисленные жертвы. Было бы безумием сегодня отрекаться от собственно прошлого, как во времена репрессий отрекались от отцов и матерей, если те были священниками или принадлежали к другим образованным классам и сословиям. А такая опасность сегодня более чем реальна: нам действительно пытаются внушить, что история российского государства исчисляется двадцатью годами, а основателем его был Ельцин воплощение политической воли и духа демократии.
Глупо, дико? Дико, но не глупо. Уже вырастает поколение, способное поверить любому бреду, натасканное на схематичное ЕГЭ-мышление. Они уже привыкли, что главное не понять, а угадать правильный ответ на самые нелепые вопросы, например: «кто был основателем России Ленин, Сталин, Ельцин?». И ведь ответят. Не сейчас, так через пару лет. Правда, ответят, скорее всего, по-разному, и враждовать будут до последнего часа. Это и требуется: разделяй и властвуй. Единой России у нас теперь нет, а при таком подходе к истории не будет. Как говорил когда-то академик Д.С. Львов, с которым мы вместе работали над проектом Социальной доктрины России, у нас много россий и малая сытая, и бескрайняя голодная, и так называемая «рублевская», где начинается совершенно другая страна, не имеющая и не желающая иметь ничего общего с русской историей и судьбой. Точно также местные «элиты» морочат головы миллионам людей, которые еще вчера были нашими согражданами, частью великого и единого многонационального народа. Сегодня их детей «натаскиваю» лжеучители в большинстве новообразованных государств, где «элиты», как и в России, ликуют и пируют, отмечая 20-летие со дня крушения державы, ибо с этого момента началось их восхождение к вершинам власти и богатства. Если быть честными перед собой, то в жизни людей, которые обитают на «постсоветском пространстве», где вожди поклоняются только наживе, а предатели стали героями, морали осталось, действительно, куда меньше, чем в той стране, которую мы потеряли...
То, что христианская этика не была убита даже богоборческой властью, это чистая правда. Мой отец, прошедший через войну, не раз говорил, что остался жив только молитвами своей матери и отца, моих бабушки и деда. В их комнате лампада горела до последних дней их жизни. И так считал не только мой отец, а большинство оставшихся в живых воинов. Главная ошибка Адольфа Гитлера в том и заключалась, что, по его мнению, советская Россия к 41-му году была уже подобна глиняному колоссу, который развалится после первого мощного удара, потому что русские утратили память предков и цивилизационный код, а единое духовное пространство было сокрушено богоборцами. Но если бы так было, его предположения полностью бы оправдались, а страна наша рассыпалась на множество племен, враждующих друг с другом (не к этому ли идем?). Что спасло многонациональную Россию в час испытаний? Во-первых, семья малая церковь. Любовь к отцам и матерям, дедам и прадедам в любой семье была превыше любых идеологических догм, а наше старшее поколение в большинстве своем, безусловно, держалось Христианства. Это были православные люди, для которых даже годы советской власти не были годами отречения. Старшее поколение, к счастью, тогда еще было живо, и сыновняя и дочерняя любовь была сильнее всех политических доктрин и идеологий. Во-вторых, спасло обращение традиции, к Церкви: «Братья и сестры» слова, произнесенные вождем богоборцев, который вернул верующим храмы, а России тем самым шанс на победу, на помощь Божию.
Война унесла лучших из лучших, но остановила вакханалию богоборчества. Большевистская «этика» была принуждена сосуществовать не только с этикой православной, которая вошла в русский язык и литературу, в плоть и кровь нашего народа, но и с религиозной этикой представителей других конфессий, исторически укорененных на полиэтничных территориях России. Они, к слову, в те времена бесконечно уважали Православие уже по той причине, что эта мировая религия не разжигала, а гасила межцивилизационные и межконфессиональные войны и конфликты, а следовательно, охраняла и сохраняла межкультурный мир более эффективно, чем меры по удушению любой религии, начиная с христианства, которые на Западе называют «толерантностью» или «мультикультурализмом». Переносить эти либеральные изобретения, не прижившиеся даже в «постхристианском» мире, на русскую почву то же самое, что превращать ее в пустыню, где вольно живут только скорпионы и пресмыкающиеся (во всех значениях этого слова).
Русская традиция была совершенно другой простой и понятной, но доступной далеко не каждому, ибо она держится не на стадности, а на личности. Она требует от слабого человека тяжкого и ежечасного духовного труда. Ее суть: уважение к непохожим культурам ни при каких условиях не может и не должно строиться на терпимости ко злу, поскольку такая терпимость служение злу. Зло надо выжигать каленым железом, но... начиная с себя. Именно здесь на смену гордыне приходит иное чувство стыд. Воистину, нетерпимость к собственным порокам и слабостям это единственный верный путь к взаимопониманию непохожих людей, культур, цивилизаций. И русская культура дальше других прошла по этому тернистому пути. Поэтому и государству российскому в течение столетий удавалось сохранять межцивилизационный мир.
Возвращаясь к словам Святейшего Патриарха Кирилла о том, что и героизм людей, и подвиг, и межнациональный мир были обусловлены не атеистической идеологией, а рудиментарной религиозностью, которая поддерживалась этической системой, я бы сделал акцент именно на сосуществовании этических систем. Это означает, что большевистская «этика» только в какой-то части напоминает христианскую этику. Причем это «сходство» достигалось сознательно, поскольку любая мировая идеология только тогда становится влиятельной, когда овладевает умами миллионов. Эта идеология была рассчитана на то, чтобы поработить сознание людей, которые по преимуществу принадлежали к православной вере. Поэтому внешне она действительно заимствовала очень многие положения из христианской доктрины. Если бы богоборческая идеология сразу выступила против всех цивилизационных ценностей, это обернулось бы крахом в самом начале политического строительства. Хотя попытки разрушить всю систему ценностей, конечно, предпринимались большевиками после прихода к власти. Все знают, какими дикими оргиями сопровождался приход большевизма, как интенсивно и целенаправленно разрушался институт семьи, каким был один из первых декретов, освобождавший от ответственности извращенцев-содомитов, как глумились над могилами предков, над святынями, над всем, что было дорого народу. Но не прошло!
Шаг за шагом эта чудовищная псевдоэтика подстраивалась под массовое сознание, чтобы выжить. А решающим моментом, который и создал иллюзию того, что Церковь и большевистская идеология могут совпадать, стало, как уже говорилось, само начало Великой Отечественной войны. Слова Сталина, обращенные к народу, за которые ранее любой человек мог лишиться не только должности, но и свободы, а может быть и жизни, не свидетельствовали, разумеется, о его обращении к вере, но говорили о многом. Они потрясли каждого. Так началась консолидация народа, которую не смог позднее, уже в мирное время разрушить даже Никита Хрущев, осатанело крушивший храмы. Но привели ли эта консолидация общества и сближение этических норм к слиянию антихристианского мировоззрения и православной этики? Разумеется, нет. Здесь очень важно видеть главное отличие: внешние ценностные ориентиры могут частично или даже полностью совпадать в религиозном и антирелигиозном сознании. И там и здесь могут быть санкционированы схожие нормы поведения. И там и здесь, к примеру, могут быть требования, направленные на защиту института семьи, на запрет воровства или прелюбодейства и многое другое. Но вопрос не в совпадении ценностей, а в их иерархии, в том, что находится на вершине «этической пирамиды». Сколь бы прочной не казалась такая «пирамида», она остается по сути богоборческой, разрушающей конфессиональное пространство, если на ее вершине не нет почитания Господа, если Он изгоняется из духовной жизни общества. Но Бог поругаем не бывает. Позор и беды падают на общество, которое отрекается от Него и от тех, кого он посылает народам. Поэтому даже самая «успешная» адаптация идеологии, ее мимикрия под религию, не делает ее долговечной и менее враждебной Христианству. О позиции Предстоятеля Русской православной церкви о причинах недолговечности политических идеологий я говорил на Рождественских чтениях (доклад «Духовное просвещение и ценностные ориентиры политического планирования» был представлен на РНЛ).
Подводя итог, скажу, что Святейший Патриарх Кирилл совершенно прав, когда говорит о том, что у нас должна быть единая история, что не надо представлять себе жизнь таким образом, что мы выиграли великую войну и создали великую державу в период, когда отказались от Христианства. Это неправда, потому что большинство людей от христианских ценностей, конечно, никогда не отрекались. Среди них были те немногие мужественные и глубокие люди, которые и от самого Христианства не отходили, а были ему преданы. Хотя, разумеется, многие это скрывали, потому что гонения на верующих людей продолжались вплоть до конца 80-х годов в той или иной форме грубой или более-менее мягкой. Отголоски этих гонений сохраняются и сегодня. Достаточно вспомнить о препонах, которое чинились преподаванию «Основ православной культуры», о той дикой истеричной кампании, которая время от времени организуется либеральными кругами. Ощущение такое, что именно они стремятся вернуть нас к тому тоталитарному прошлому, когда для Церкви не было места в жизни страны и общества.
И еще раз повторю общеизвестное. Содом и Гоморра не позавидуют тому миру, в котором нет места для Господа. Вся наша история из столетия в столетие доказывает одно и то же: подъем и спасение России объясняется тем, что люди обращались к Богу, и Он помогал людям.
Валерий Расторгуев, д. ф. н., профессор МГУ, специально для «Русской народной линии»
