Для
начала познакомимся поближе с равноапостольным святителем Николаем
(Касаткиным) - тем самым проповедником, о котором говорилось выше. На
иконах этот святой изображается в архиерейском облачении, как и подобает
архипастырю, в руках он держит Новый Завет, что символизирует его
проповеднический труд. Именно таким святитель предстает на иконе в
Петропавловском храме. Здесь есть и частица мощей святого: в 2010 году
настоятель игумен Нектарий (Морозов) и группа саратовских паломников
побывали в Японии, где им передали святыню.
А вот на землю Японии будущий архиепископ ступил безвестным иеромонахом двадцати пяти лет и вскоре пережил глубокое разочарование: «Когда я ехал туда, я много мечтал о своей Японии. Она рисовалась в моем воображении как невеста, поджидавшая моего прихода с букетом в руках. Вот проснется в ее тьме весть о Христе, и все обновится. Приехал, смотрю - моя невеста спит самым прозаическим образом и даже и не думает обо мне».
При Российском посольстве в городе Хакодате была выстроена церковь, туда-то в 1861 году и назначили настоятелем отца Николая. Однако в это время за принятие христианства в Японии полагалась смертная казнь, и в первые годы проповедь Евангелия на этой земле казалась совершенно немыслимой. По словам самого святителя Николая, «тогдашние японцы смотрели на иностранцев как на зверей, а на христианство как на злодейскую церковь, к которой могут принадлежать только отъявленные злодеи и чародеи». Одной жалобы на чужака, проповедующего Бога неведомого (Деян. 17, 23), было достаточно, чтобы пресечь здесь зарождаемое Православие. Лишь спустя 12 лет в этой стране стало возможным свободно проповедовать христианство. Но для того чтобы иноверцы открыли свои сердца для Христа, миссионеру нужно было стать для них совершенно своим. Не достаточно было выучить японский язык - «положительно труднейший в свете», нужно было понять строй души, погрузиться в историю и культуру Страны восходящего солнца,- и в этом был первый секрет успешного миссионерства начинающего проповедника.
Одним из главных дел святителя стал перевод на японский язык Священного Писания и богослужебных книг. Он считал, что в переводческих трудах «заключается вся суть дела миссии... В Японии же, при любви населения к чтению и при развитии уважения к печатному слову, верующим и оглашаемым прежде всего нужно давать книгу, написанную на их родном языке, непременно хорошим слогом и тщательно, красиво и дешево изданную».
Часами он занимался научной деятельностью, терпя искушения, сомнения и усталость: «Один Господь знает, сколько мне пришлось пережить мучений в эти первые годы. Все три врага: мир, плоть и диавол - со всей силою восстали на меня и по пятам следовали за мной, чтобы повергнуть меня в первом же темном, узком месте, и искушения эти были самые законные по виду: "Разве я, как всякий человек, создан не для семейной жизни? Разве не можешь в мире блистательно служить Богу и ближним? Разве, наконец, не нужны ныне люди для России более, чем для Японии?". И т.д. Тысячи наговоров выливают тебе в уши, и это каждый день и час, и наяву и во сне, и дома в келье и на молитве в церкви. Много нужно силы душевной, великое углубление религиозного чувства, чтобы побороть все это».
Спустя год на Соборе Японской Церкви в июле 1887 года он скажет, обращаясь к десяткам катехизаторов, миссионеров и священников, ласковое и утешительное, выстраданное им - «потерпите»: «Человек изначально удобопреклонен ко злу, поэтому для того, чтобы победить искушения, необходимо с готовностью терпеть разного рода труды и скорби, сдерживать себя и направлять свое сердце к истине. Если мы не претерпим трудов и скорбей, то мы не сможем преодолеть ничего, ибо без трудов и скорбей кто может победить врага?».
Равноапостольный Николай всегда помнил совет, данный ему в самом начале миссии святителем Иннокентием Аляскинским: «Сначала полюби тех, кому хочешь рассказать о Христе, затем сделай так, чтобы они тебя полюбили, а потом говори им о Христе».
Завоевать любовь и полюбить самому - дело не одного дня, и, стараясь понять японский народ, отец Николай углублялся в сущность религий, господствовавших в Японии на протяжении веков, замечал в них зерна истины, добра и правды, искренних духовных исканий. Он не отрицал религиозных чувств японцев, делающих народ более восприимчивым к проповеди истинного учения. «...Почва ума и сердца приготовлена, хоть думою об идоле»,- рассуждал он.
Первым обращенным в Православие японцем стал Такума Савабе - бывший самурай, жрец старой синтоистской кумирни в Хакодате, к тому же он был членом тайного общества, поставившего своей целью изгнать всех иностранцев из Японии. Савабе то и дело сталкивался с иеромонахом Николаем в доме консула и всегда смотрел на него с такой ненавистью, что русский монах однажды спросил, отчего тот так зол на него. И получив хоть и агрессивный, но отклик, отец Николай предложил сначала разобраться в христианском учении, которое Савабе огульно отрицал. Через некоторое время будущий архипастырь писал в Россию: «Ходит ко мне один жрец древней религии изучать нашу веру. Если он не охладеет или не погибнет (от смертной казни за принятие христианства), то от него можно ждать многого».
Все больше и больше японцев принимали Святое Крещение, росло число христианских общин, работали четыре училища - катехизаторское, семинарское, женское и причетническое, две школы - для мальчиков и девочек. И тут началась Русско-японская война. В самом ее начале святой разослал по всем приходам послание, в котором благословлял японских христиан исполнить свой долг перед родиной, но «не из ненависти к врагу, но из любви к вашим соотчичам». И в то же время, слыша новости о поражениях русской армии, он печалился: «Любезные мои японцы торжествуют; но, как я ни люблю их, на этот раз не с ними: Отечество милей и дороже; и крайне печально, что не Отечество бьет японцев, а они нас».
Умер святитель в 1912 году почти через семь лет после окончания войны и посмертно был удостоен большой чести - на его могилу был прислан венок от императора Японии. Таким образом, даже светская власть признала заслуги святителя перед страной, а что уж говорить о любви народной. Протоиерей И. Восторгов, посетивший Японию, рассказывал: «Не было человека в Японии, после императора, который пользовался бы в стране такою известностью. В столице Японии не нужно было спрашивать, где русская православная миссия, довольно было сказать одно слово "Николай," и буквально каждый рикша сразу знал, куда нужно было доставить гостя. И православный храм назывался "Николай," и место миссии также "Николай", даже само православие называлось именем "Николай"».
Газета «Петропавловский листок» № 11, февраль 2016 г.
Мария Ковалеваhttp://www.eparhia-saratov.ru/Articles/snachala-polyubi-teh-komu-hochesh-rasskazat-o-hriste
