«И будет едино стадо и един Пастырь» (Ин.X, 16).
В древности с апостольских времен Литургию христиане всегда служили на одном хлебе и одной чаше, как совершил сам Господь[i]. На Западе так оно и сохранялось. На Востоке же в дальнейшем, как выразился архимандрит Киприан (Керн), «Византия вплела в литургическую ткань много богословских и мистических узоров»[ii]. В частности, после выбора лучшего из нескольких принесенных хлебов для Агнца, из оставшихся стали вынимать частички в память о принесших и полагать их на дискосе рядом с Агнцем (таковая литургическая практика фиксируется примерно с XI века, до этого времени оставшиеся хлебы просто возносились с произнесением имени принесшего[iii]), которые в свою очередь символизируют наши дары и жертвы Богу[iv]. В первую очередь жертвы святых мучеников, спострадавших Христу и «всецело принесших себя в жертву Богу»[v]. Указанные частицы, находясь рядом на одном дискосе с Самой Совершенной Жертвой, принимают освещение от Нее, как освящаются и жертвы святых от Христа, но не становятся Телом Христовым. Жертвы святых не тождественны Жертве Христа и, по сравнению с Ней, несовершенны. Даже жертвенное служение Пресвятой Богородицы, честнейшей и славнейшей Херувимов и Серафимов, не может сравниться с Жертвой Христа. Только один Христос умер и принес Себя в Жертву добровольно, поэтому, собственно, Его смерть и имеет для нас искупительное значение, а Пресвятая Богородица, как и святые мученики, и все святые, умерли не добровольно, но в силу естества. Святые становятся богами по благодати, а не по существу. По существу же Бог - Христос. Поэтому в действующих служебниках и запрещается причащать частичками в честь святых, как не пресуществленными в Тело Христово[vi]. Обряд всегда отражает догматику.
Обратное же утверждение, что якобы эти частички пресуществляются в Тело Христово, которое официально исповедуется у греко-католиков с Замостского собора 1720 года, есть не что иное, как отражение католической догматики, отрицающей нетварность божественных энергий, в соответствии с учением философа-платоника Варлаама Калабрийского. По католическому вероучению святые соединяются с Богом посредством твари, то есть, по сути дела, никакого непосредственного соединения человека с Богом не происходит, следовательно, не происходит и спасения. Или же требуется признать соединение святых с Богом по существу, что будет, несомненно, являться грубым языческим политеизмом. Но, как ни парадоксально, на самом деле невозможность непосредственного соединения с Богом и соединение с Богом по существу - философски представляются тождественными утверждениями. Платонизм, с его радикальным разделением материи и духа (дуализм) и соответственной вечностью обоих, и синтезированный с аристотелизмом неоплатонизм, с его эманацией божества, по сути дела, тождественны, и исповедуют одну единую субстанцию бытия - божество-космос-тело, начиная с тонкого небесного и заканчивая тяжелым земным[vii]. Каким бы не было противостояние Бога и мира в платонизме, он всегда мыслит Бога абсолютно имманентным миру и бытию. Поэтому у католиков, в соответствии с их догматикой, выбор остается только такой: либо признать эти частицы совершенно не приемлющими никакого освящения (тогда для чего они вообще нужны? - в латинском обряде их собственно и нет), либо признать их пресуществляющимися в Тело Христово (как у униатов). Вот, оказывается, что скрывается за неправой верой в пресуществление проскомидийных частиц - древний языческий платонизм! Неслучайно А.Ф. Лосев называл католицизм платонизмом в христианстве[viii].
Далее.
Причащаемся все мы от единой Жертвы Христа, но не от жертв святых. Хотя мы все и становимся сотелесными и единокровными Ему (каждый в меру своего личного христианского совершенствования[ix]) и становимся единым Телом с Ним - Церковью Христовою, которая в свою очередь сама созидается на крови мучеников, как бы в подражание Голгофской Жертве, но основание имеем только одно - Иисуса Христа[x]. Мы не можем причаститься святым, а можем лишь просить их молитвенного ходатайства о нас пред Богом. В этом заключается догматическое учение Церкви об «общении святых»[xi]. «Однако частицы не прелагаются ни в Тело Владычне, ни в телеса святых, но суть только дары, приношения и жертвы из хлеба, по подражанию Владыке, и приносятся Ему во имя их, а при священнодействии Тайн через соединение и приобщение (Тайнам) освящаются и низводят освящение на тех, за кого они (приносятся), а чрез частицы за святых - на нас, подобно тому, как это бывает и чрез молитвы, когда мы вспоминаем их или когда приносим что-либо в храмы, к мощам их или иконам. Ибо сами они непосредственно приемлют освящение от Бога, а принимая (приношения) от нас, чрез них освящают нас. Итак, если в других (случаях) они могут принимать приношение в честь и память свою, то тем более они примут его во время священнейшей Жертвы»[xii]. То есть частицы эти освящаются, но не претворяются в Тело Христово, что отражает, в свою очередь, то, что причащаются овцы стада Христова все от Единого Пастыря, а не друг от друга. «Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба»[xiii].
Подобный пример - возношение богородичной просфоры в «чине о панагии». Просфора освящается, но не претворяется ни в Тело Христово, ни в тело Богородицы. Вкушающие от нее освящаются по молитвам Богородицы, но, разумеется, никаким причащением это не является.
Подведем итог.
Частицы, вынутые на проскомидии за всех членов Церкви полагаются на диске и освящаются во время Литургии, а в силу прообраза это освящение переходит и на нас, так как дискос, с расположенными на нем частицами, есть не что иное, как икона всей Церкви. «Но рассмотрим, как мы в сем божественном образе и действиях священной проскомидии узреваем самого Иисуса и всю единую Церковь Его... Сам Он под видом хлеба - посредине, Матерь под видом частицы - одесную, святые и ангелы - ошуюю, в снизу - все благочестивое собрание верующих в Него. Здесь великая тайна: Бог посреди людей и Бог посреди богов, получивших обожение от Бога, истинно воплотившегося ради них по природе. Здесь также грядущее Царство и устроение вечной жизни: Бог с нами узревается и позволяет причаствовать Себе...»[xiv]
Освящаются не только частицы, но и просфоры, из которых они были вынуты[xv], для последующего вкушения и освящения верных. Антидор в древности вкушался теми, кто не причащался во время Божественной литургии[xvi].
Вся Божественная литургия наполнена глубочайшим богословским символизмом и содержит в себе все без исключения тайны домостроительства нашего спасения, чтобы чада церковные, молитвенно взирая на них, приобретали божественные познания в исполнении заповеди Христовой творить сие в Его воспоминание[xvii].
[i] Мф.XXVI, 26-27; 1Кор.X, 16-17; Дидахе, 9.
[ii] Киприан Керн. Евхаристия. Символика чина «теплоты».
[iii] Печатнов В.В. Божественная литургия в России и Греции. Гл. 2. Подготовительная часть божественной литургии.
[iv] «Христос прошел в этом мире путем Жертвы, и всех нас Он призывает следовать за Ним - путем самоотречения и жертвы. Все служение Богу и благоугождение Ему основано на жертве, и без жертвы оно невозможно. Если мы посмотрим на любую христианскую добродетель, на любое христианское делание, то увидим, что все это есть не что иное, как жертва. Пост, молитва, послушание, монашеская жизнь, хождение в храм, милостыня и благотворение - все это наша жертва Богу» (священник И.Павлов. В начале было Слово. Сто избранных проповедей).
[v] Авва Дорофей. Душеполезные поучения и послания. Толкование некоторых изречений святого Григория о святых мучениках.
[vi] Служебник, 1995. Божественная литургия Иоанна Златоустаго, с. 159: «А от части пресвятыя Богородицы, или девятиих чинов святых, или иных, елико во святем дискосе суть, никакоже кого да причастиши».
[vii] Отсюда вытекает языческое размывание границы между творением и Творцом, отрицание божественного акта творения «из ничего», обезличивание Бога.
[viii] Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. Филиокве (filioque) как основа латинского платонизма (аристотелизма).
[ix] Причащаемся же мы Тела и Крови Христа не какой-то их части, но всего Его Тела и всей Его Крови, так как в каждой частице Святых Даров - весь Христос. «Хотя и разделяется, но остается нераздельным и нераздробляемым и весь обретается в каждой отдельно взятой части» (св. Герман Константинопольский). «Веруем, что в каждой части до малейшей частицы преложенного хлеба и вина находится не какая-либо отдельная часть Тела и Крови Господней, но Тело Христово, всегда целое и во всех частях единое, и Господь Христос присутствует по Существу Своему, то есть с Душой и Божеством, как совершенный Бог и совершенный человек» (Послание Восточных патриархов). Однако приобщаемся Христу энергийно (по благодати), в меру возраста исполнения Христова (Еф.IV, 13) воплощаем в себе Бога, усваивая себе божественную благодать и, таким образом, восстанавливая в себе падший образ Божий. Однако Костей Христовых мы не причащаемся, но только Тела и Крови. По преподобному Максиму Исповеднику, нераздробляемые Его Кости мистически представляют собой «недосягаемые для нас логосы, относящиеся к Божеству... которые одинаково беспредельно удалены от всякого тварного естества» (Вопросоответы к Фалассию. Вопрос XXXV).
Сущность Божия для твари всегда остается запредельной и недоступной.
[x] 1Кор. III, 11.
[xi] 1Кор. XII, 25-27; «Верую в Святого Духа, Святую Вселенскую Церковь, общение святых, прощение грехов, воскресение тела, жизнь вечную. Аминь» (Апостольский Символ веры).
[xii] Симеон Солунский. О священной литургии. Гл. 94. О частицах, приносимых в предложении за святых и за всех благочестивых.
[xiii] 1Кор. X, 17.
[xiv] Симеон Солунский. О священной литургии. Гл. 94. О частицах, приносимых в предложении за святых и за всех благочестивых.
[xv] Книга правил. 8-е правило Феофила Александрийского.
[xvi] «Антидор есть священный хлеб, который был принесен в предложение и которого середина была вынута и употреблена для священнодействия; этот хлеб как запечатленный копием и принявший божественные слова, преподается вместо страшных Даров, то есть Тайн, тем, которые не причащались их» (св. Симеон Солунский).
[xvii] Лк. XXII, 19.
