Глава восьмая. Год 1997-й
В девяностые годы минувшего двадцатого века «за
передовым опытом» щедро приглашали в Соединённые Штаты Америки не только
чиновников и банкиров. Бывали там руководители сельскохозяйственных
предприятий Россошанского района Воронежской области. Своеобразный
«отчёт о командировке» я записал для воронежской областной газеты
«Коммуна», в какой работал, со слов председателя колхоза-кооператива
«Криничанский» Коваленко. Название своему рассказу Николай Серафимович
придумал сам.
На кой сдались нам эти Штаты?
«Довелось мне недавно увидеть сельскую Америку. В штате Канзас посетил больше десятка фермерских хозяйств. Предприятия по ремонту и продаже сельхозтехники, по переработке продукции, элеваторы, банки, школы. Сразу скажу, что пришёл к выводу: русский, российский крестьянин не лыком шит. Жаль, что не всё зависит от нас, сельских жителей.
Но вначале - на кой сдались нам эти Штаты, что нам не грех с пользой почерпнуть для себя?
Крестьянина, сельского фермера в Америке растят со школы в основном из коренных местных жителей. Сёл там в нашем понятии нет. Районные городки окружены фермами - одиночными усадьбами. Из них-то и свозят за десять-пятьдесят километров детей на занятия. Утром доставили, вечером отвезли. Этим занимается автобусный диспетчерский пункт.
Даже при беглом знакомстве школа со 120 учениками впечатляет. Помимо учебных классов есть механический. Оборудование слесарное, сварочное и прочее. В деревообрабатывающей мастерской дети самостоятельно делают мебель. Теплица - это класс растениеводства. В компьютерном учат программированию и информатике. Заниматься можно и вне поурочного расписания. Поражают великолепием спортзалы. Директор школы откровенно признался: если родители видят, что ребёнок успевает по всем предметам, но растет хилым и болезненным, его выгонят с работы. В порядке вещей - здоровый школьник, пусть даже не совсем успевающий. Стране нужен, прежде всего, здоровый человек, а грамоту, считается, он постигнет не за партой, так в жизни.
Обучение в двенадцатилетней школе бесплатное. Выпускник готов к сельскохозяйственному труду.
Тамошнему фермеру климатические условия позволяют не тратиться на капитальные сооружения. Техника и скот под лёгкой крышей. В поле тоже можно работать круглый год. Так как в Канзасе больше развито мясное скотоводство, то и земля занята под кормовыми культурами. Высокоурожайны сорго, соя и кукуруза. Продуктивность стада, какой позавидуешь, - привесы от 900 до1200 граммовв день, надои в 10 тысяч литров молока от коровы за год. Труд полностью механизирован.
И даже при таких результатах, в таких условиях хозяйствовать непросто. Беседую с фермером, имеющим1400 гектаровпашни, 85 коров и столько же тёлок. Валовой доход нынче составил 75 тысяч долларов, а затраты - 130 тысяч (на горючее 20 тысяч на удобрение, ядохимикаты, электроэнергию 50 тысяч, на восстановление техники 20 тысяч, на зарплату 40 тысяч долларов). Убыток - 55 тысяч долларов. А человек не паникует. Как и другие, с кем беседовал, утверждает, что фермерством содержать семью невозможно без государственной поддержки.
В банке фермер может взять денежный кредит. Краткосрочный - на год, до миллиона долларов на развитие производства и содержание семьи. Долгосрочный - на 33 года, для строительства и покупки дорогостоящей техники. Ставка не более 10 процентов. Сравните с нашими 213 процентами или полным отказом в кредитовании. А цивилизованные Штаты утверждают, что фермер без ссуды не может работать.
Государство платит дотации в 40 центов за каждые тридцать килограммов зерна.
Страховые компании на недород выплачивают деньги.
Малопроцентные кредиты, дотация и страховка - вот «киты», на каких держится американский фермер.
Цены на сельхозпродукцию близки к нашим, зато затраты у фермера в пересчёте на рубли от 400 до 500 тысяч в день. Много это или мало? Нормально, если знать, что там, где у нас работают 35 человек, в Америке занято лишь шесть.
Насколько я понял, государству и за океаном трудно содержать фермера. Потому мелкотоварные фермы укрупняют в корпорации, кооперативы, хоть хозяева очень неохотно идут на это.
Теперь попытаемся сравнить: а что у нас?
Живём в зоне рискованного земледелия. Климат суровее. Пшеницы молотим 30 и выше центнеров на круг (американцы - 27), яровых - более 20 центнеров, свыше 15 подсолнечника (12 - в Штатах). А ещё сахарную свёклу растим по 250 центнеров с гектара, кукурузы на зерно по 40 центнеров. Наша продукция в растениеводстве намного, что общепризнанно, качественней.
В животноводстве мы проигрываем. Но не потому, что плохо работаем. Велики затраты на сооружение и содержание помещений. Уровень механизации в них - «на пупок». Физически не угнаться за американцем. А ещё сопоставим расценки за продукцию, тоже любопытно и горько. За килограмм живого веса крупного рогатого скота фермеру платят 7800 рублей, нам - 4000. Молоко берут по 4000 рублей за литр, у нас 770 вместе с налогом на добавленную стоимость.
Теперь я знаю, что российская земля даёт продукции больше, нежели американская. Отчего же нас оболванивают? Кому ни лень, кидают грязью на село, обзывают «чёрной дырой». Задумайтесь! Российское общественное сельхозпроизводство несёт такие затраты: на горючее, на удобрения, гербициды, электрификацию, на восстановление техники, на постройку капитальных зданий и их ремонт, на благоустройство сёл (дороги, газификация, водопровод, строительство жилья), на содержание соц-культбыта, на безвозмездную помощь медицине, просвещению, престарелым. И так далее, и тому подобное. А ещё на рубль прибыли заплати больше двух рублей налогов (их более 40 видов). Нет кредитов, дотаций. Если вдруг снизойдут, смилостивятся на ссуду, то под грабительские проценты взять её невозможно.
Когда я рассказывал об этом американскому банкиру, то он вытаращил на меня глаза и заявил примерно следующее: «Ты мне сочиняешь сказки, в таких условиях жить нельзя. А если это правда, то на тебя молиться нужно».
К чему я клоню?
Сегодня нас целенаправленно толкают в одиночное фермерство. Вот тебе земельный надел, вот имущественный пай - будь хозяином. Только и слышу: село Еленовка делится, Александровка, Морозовка - туда же. За кем ещё черёд? До нас ведь уже сказано, что один в поле не воин. В богатой Америке с поддержкой государства фермер еле сводит концы с концами. А куда мы лезем работать в одиночку? Пойдём с сумой по миру?
Перемены в общественной крестьянской жизни нужны. Коллективному хозяйству необходимо избавляться от лодырей, проходимцев, пьяниц и ворюг. Коллективное хозяйство должно без проблем освобождать «лидера», какой не тянет или тянет только в собственный карман. Есть и другие проблемы, какие под силу нам разрешить, не разрушая села, не круша до основания всего хорошего, что уже достигнуто не одним поколением».
* * *
В той памятной поездке в Америку председателей колхозов, сельских товариществ и артелей мужики попытались завязать деловые отношения со штатом. После того, как делегация посетила сельскую глубинку, увидела, чем живут фермеры, гостей вновь принял ректор Канзасского университета Йаимсом Кофман. А надо сразу заметить, что это учебное заведение управляет хозяйственной жизнью штата.
Тут-то родилось, как выразился профессор Кофман, потрясающая идея: создать воронежско-канзасскую сельскохозяйственную компанию. А дальше - сучастием губернских комитетов наметить трёхлетнюю программу сотрудничества и - действовать.
- Что предложил вам ректор?
- Вначале напомнил: когда провожал нас в путешествие, высказался - университет обеспечивает больше половины успеха в работе фермера. Теперь он был рад, что мы убедились в справедливости его утверждения. Заявил: убедитесь и впредь, что университету под силу наладить международные экономические связи.
- Американцы ждали от вас конкретных предложений?
- Да. Мы лишь заикнулись: нам нужны толковые рекомендации-разработки по выращиванию кормов, содержанию молочных ферм.
Ректор сразу ответил: готов на месяц, на два командировать в Россошь опытных учёных. Могут нас обеспечить семенами высокоурожайных культур. Средства защиты растений от болезней и вредителей у них хороши. Скажем, с колорадским жуком борются не только ядохимикатами. Выводят сорта картофеля, которые не по зубам вредителю.
- А главное - нас поразила техника, с которой один фермер управляется за десятерых работников.
Кофман объяснил:
- Новые машины из Канзаса заполучить трудно. Не только потому, что дороговаты. Их выпускают в других штатах, надо выходить на правительственный уровень. Профессор предложил выход проще: брать машины после надёжного ремонта, на таких у них работает большинство фермеров.
Говорим ему:
- Но валюты-то в кармане у нас нет.
- Речь не о деньгах.
Кофман предложил бартерный обмен. «Ваша русская водка, скажем, очень ценится в Америке. Вы нам в Канзасс поставляете водку, а мы в Россию - технику». Сразу же разумно предложил тракторы, комбайны, сеялки, культиваторы и иной инвентарь не разбрасывать по хозяйствам, а держать в одном кулаке.
Договорились, что в Россоши на базе «Сельхозтехники» создадим машинно-технологическую станцию.
Ударили по рукам. Подняли чарочку за обедом. Произнесли тост: «За успех нашего общего дела! За дружбу Воронежа и Канзаса!»
Расставались по-доброму. Да только разговорами так всё и закончилось. И технику, и водку через границу и таможни, оказалось, переправить практически было невозможно, непреодолимо...
Слобожанские новости
Сто лет за спиной
Редкостный случай свел за праздничным столом ветеранов села Митрофановка Кантемировского района. Односельчане собрались чествовать Федота Григорьевича Морозова, которому исполнилось сто лет. Три войны за спиной - первая мировая, гражданская, Великая Отечественная. А ещё, он, как сын кулака, строил Беломорско-Балтийский канал. Воспитал трёх дочерей, двух сыновей, имеет не только внуков и правнуков, но и праправнука.
Поэтический путь в Союз
На собрании воронежских литераторов в Союз писателей России принята Светлана Алексеевна Ляшова. Она работает библиотекарем в селе Старая Калитва Россошанского района. Издала два сборника стихов, печаталась в журналах «Роман-газета XXI век», «Москва», «Подъём».
Светел лик Богородицы
Не дни - месяцы писал икону Богородицы Державной художник из Россоши Владимир Петрович Переверзев. Недавно она с благодарностью принята прихожанами местного храма Александра Невского.
Поделим веселость пополам
Молодёжные клубы весёлых и находчивых из украинского городка Рубежное и воронежского - Россошь встретились на сцене рубежанского Дома народного творчества. Зрители с удовольствием аплодировали остроумным шутникам, а строгое жюри определило «ничью».
О Плужнике замолвил слово
В рамках подготовки научно-практической конференции «Россия и Украина на пороге 20 века» в воскресенье состоялась встреча главы администрации Воронежской области Ивана Михайловича Шабанова с председателем Киевского Союза писателей Украины Леонидом Васильевичем Череватенко, в которой участвовали воронежские писатели, активисты общества российско-украинской дружбы. В ходе беседы обсуждался, в частности, вопрос об установке памятника классику украинской литературы поэту Евгению Павловичу Плужнику на его родине в Кантемировке.
Из сада - в книгу
«Садоводы - учёные России» - своеобразная энциклопедия, издана недавно Всероссийским научно-исследовательским институтом селекции плодовых культур. В Россошь книга прислана неслучайно. На её страницах представлены краткие биографии, названы основные труды Михаила Михайловича Ульянищева, Евгения Григорьевича Бисти, Александры Яковлевны Ворончихиной, Анны Михайловны Ульянищевой и других учёных, работавших и работающих сейчас на плодово-ягодной опытной станции.
Книжный час Костомарова
На празднике «Час книги» в юрасовской сельской библиотеке Ольховатского района особое внимание было уделено трудам земляка, известного учёного историка Николая Ивановича Костомарова. Библиотекарь Лидия Смыкалова представила выставку его книг.
Ключ от Берлина
Краеведческому музею Караяшниковской сельской школы Ольховатского района подарил ключ от Берлина фронтовик-односельчанин Иван Максимович Васильченко. Он рассказал ребятам, как брал столицу Германии в 45-м под началом полководца Георгия Константиновича Жукова. Уже в восьмидесятых годах ветеран вновь посетил места боёв, где и получил в дар символический ключ.
Старина оживает в напевах
В села Кантемировского района за песнями приезжала фольклорная экспедиция Воронежского государственного университета. Учёные и студенты филологи слушали и записывали старинные обрядовые напевы здешней стороны, в которых неразрывно сплелись русская, украинская и донская казачья речь.
«Земной шар чуть не весь обошёл»
Наш земляк Александр Кальченко, уроженец слободы Ольховатки, с полным основанием мог заявить о себе словами поэта: «Я земной шар чуть не весь обошёл...» С посохом в руке по странам и континентам шёл пешком, задавшись целью побить рекорд путешественников из Соединённых Штатов Америки.
«Догоним и перегоним!» - лозунг этот, оказывается, рождён не политиками. И было это ещё в начале двадцатого века, что удостоверяет чудом уцелевшая старая фотография, хранящаяся теперь в народном краеведческом музее Ольховатки.
Стараниями краеведов Георгия Алексеевича Караичева и Михаила Ивановича Голованёва добыты скупые сведения об отважном односельчанине.
Александр Петрович Кальченко из крестьян, родители, предки его были крепостными помещиков Чертковых. Окончил местную земскую школу, работал в Острогожске в механических мастерских. Оттуда отправился попытать счастья в северной столице России. Там, в Петербурге, он и решился пройти 125 тысяч вёрст по всем континентам Земли. Материально поддержала путешественника и его двух спутников правительственная компания. Отправились они в далёкий и, как оказалось, рискованный путь в 1910 году. Уже в 1912-м один из товарищей скончался.
Обогнуть земной шар рассчитывали за восемь лет. Но на половине дороги путешествие пришлось прервать: в августе четырнадцатого началась первая мировая война.
Кальченко воевал. В революцию «записался в большевики». Жил в Николаеве на Украине, работал в кооперации. В годы Великой Отечественной войны добровольцем ушёл на фронт. Погиб под Сталинградом в 1942-м.
Январь
Лоси в полынье
На донской лёд лоси спустились с холмистого правобережья. Шли трое, правились через реку к уже близко сереющему лесу.
Спуск с крутогора, скованного гололёдом, дался им нелегко. Наверное, обрадованные тому, что вырвались наконец-таки на равнину, лоси как будто потеряли присущие дикому зверю чуткость и сторожкость. К противоположному левому берегу ступали широким шагом и будто вслепую. А ведь на их пути в реке посреди льда открытой водой бурлила сарма - так здешние жители называют не замерзающую даже в трескучие морозы на донской быстрине полынью.
Вышагивали лоси навпростец - напрямки. Вроде приманчиво тянуло их в речную глубь. Будто заколдовала сарма зияющей чернотой.
С кромки толстого льда лось и лосиха друг за дружкой ухнули в воду. Лишь третий, очнувшись, попятился назад. Напугано поглядел на барахтающихся соплеменников и бросился бежать в обход открытой воды к спасительному лесу.
Тут-то и разнёсся по реке клич:
- Лоси в сарме!
...Воскресным утром у лунок близ загрузочной эстакады элеватора - «заготзерна» - собралось немало рыбаков. Большинство - сельские жители из Новой Калитвы. Кто-то даже запомнил точное время случившегося: часы показывали восемь сорок.
Оцепенение длилось миг.
На лосиное счастье рядом оказались те, кто знал, как действовать в этой чрезвычайной ситуации - егерь Владимир Никонков, ветеринарный врач Владимир Тищенко, понимающие их с полуслова односельчане колхозник Михаил Тищенко, директор школы Иван Донцов, лесник Юрий Донцов, бригадир Иван Алфёров, кочегар Владимир Ткаченко, милиционер Андрей Бойко и школьник Саша Тищенко.
Одни ринулись за лодкой к вмёрзшему в Дон недальнему парому. Другие с веревкой, как нельзя, кстати, оказавшейся под рукой, кинулись к полынье. В ней лихорадочно бились лоси. Из последних сил старались держаться на плаву. Над текучей водой виднелись уже только головы.
- Арканим! Тянем к себе! Как только лось передние ноги на лёд выбросит, хватаем за ноги и тащим!
Спасители действовали верно. Хотя задуманное удалось не с первого захода. Но - удалось. Первый лось вскоре уже лежал на льду. Обессиленный, он даже не пытался подняться на ноги, не брыкался, когда его, недвижимого, тащили волоком подальше от кромки полыньи, от воды.
-Траву! Рвите бурьян! Крутите жгуты! Растирайте его! Сильнее трите!
Не успели согреть бока лосю, как выхватили-таки из полыньи второго. Вовремя поспели, чуть замешкайся, задержись - утащило бы его, вконец ослабевшего, сильным течением под лёд.
Тоже не сопротивлялся.
-Несите ещё траву! В жгут крути!
Тёрли с усердием, наминая худые коричневые бока с проступающими рёбрами. Жалостливо утешали:
- Отощали, бедняги. На воле зимой жизнь у вас не мёд.
Оттащили лосей ещё поближе к берегу, будто боялись, чтобы они вновь не бросились в приманчивую полынью.
И ещё растирали животных рыбаки, сменяя друг друга.
Лоси встали. Постояли, вроде пробовали - крепко ли держат ноги? И пошли в сторону леса.
...Стрелки показывали десять тридцать. Эти два часа для всех мелькнули секундой.
- Жаль лосей, потому и кинулись в полынью? - спросил у неразговорчивого Саши Тищенко, самого младшего во взрослой компании, школьника.
- Некогда было жалеть. Спешили, старались, чтобы лоси не утонули, - ответил Саша.
Февраль
Автор этой статьи - Георгий Степанович Тарасенко (1921 - 2012). Украинец, уроженец села Меловое, ныне районный центр Луганской области. Учился в Богучаре. Гордился тем, что в том же здании ранее располагалась гимназия, что его педагоги учили Мишу Шолохова. Как Михаила Александровича, так и Ивана Алексеевича Бунина боготворил. Писал и сам. Его рассказы высоко оценил Гавриил Николаевич Троепльский. Работал журналистом в Воронежской областной газете «Коммуна», директором библиотеки Россошанского мясного и молочного техникума. Был одним из моих добрых советчиков в газетной работе.
Однажды захожу - Георгий Степанович кипит от возмущения. На столе гора газет, журналов, книг.
- Снова атака на Шолохова! Костью поперёк горла завистникам! Сколько же можно топтать классика мировой литературы, лауреата Нобелевской премии?
Пытаюсь успокоить: так напишите об этом, их же салом да по сусалам.
- А напечатают?
- В «Литературке» не обещаю, а в нашей «Коммуне» напечатают. Тираж под двести тысяч. В районные газеты отдадим. Пусть люди знают правду...
Тарасенко - фронтовик. Прошёл всю войну. Начинал кавалеристом. Рассказывал: «В «дебальцевском» рейде в Донбассе осколками прошило полы шинели, каблук сапога срезало. Меня не царапнуло. В счастливой рубашке родился». Кавалер орденов Красной звезды, Отечественной войны первой и второй степеней. Как воевал Георгий Степанович в боях, так сражался он и на литературном фронте.
Кому мешает Шолохов?
Внимательный книголюб не мог не обратить внимания на новую вспышку позорной кампании против Михаила Александровича Шолохова. Она велась и при жизни нашего выдающегося современника, ведётся активно и после его кончины. Но такой яростной вспышки, которая буквально ослепила читателей в девяностые годы, ещё не наблюдалось. Громом с ясного неба раздался глас всеми уважаемого академика Дмитрия Лихачёва. Из его выступления в журнале «Родина» читатели узнали, что сам он не признавал и не признаёт Шолохова автором «Тихого Дона», верил и верит до сих пор слухам, которые начали распространяться в конце двадцатых годов, что роман, сделавший эпоху в литературе, написал более опытный писатель, проживавший на Дону. Таким писателем, в частности, назывался Фёдор Крюков, автор нескольких повестей, написанных ещё до революции.
В среде литературных деятелей академик Лихачёв не одинок в непризнании Шолохова автором «Тихого Дона». В авторстве последнему отказывает и Александр Солженицын, снискавший себе в последние годы безапелляционный авторитет. В его руки попала сомнительной ценности монография И. Медведевой-Томашевской. В книге «Стремя «Тихого Дона», изданной под псевдонимом, она пытается доказать, что роман написан другим автором, более образованным, более опытным, враждебным к советской власти. Михаилу Шолохову отводится роль соавтора, компилятора, одним словом - плагиатора. Хотя истинного автора Медведева-Томашевская не называет, но это не помешало Александру Солженицыну опубликовать монографию в парижском издательстве «Имка-Пресс». Эта публикация заложила фундамент новой «науки» - антишолоховедения.
По проторенному пути устремились литературоведы меньшей величины. «Вопросы литературы» даже обнародовали главы из давней монографии Роя Медведева, появилась глава из сочинения ростовского филолога М.Мезенцева, который безо всякого сомнения утверждает, что именно Фёдор Крюков - автор «Тихого Дона». Этот яростный враг Шолохова договорился до того, что даже такое произведение, как «Судьба человека», тоже якобы является производным от известных крюковских сочинений.
Существует неопубликованное сочинение о плагиате Шолохова, принадлежащее троим московским авторам, чью монографию как-то представляли авторитетные ведущие телевидения.
Известный историк Рой Медведев опубликовал, кроме монографии, сочинил и опубликовал книгу «Куда течёт «Тихий Дон», издав её на английском и французском языках за рубежом. Он настойчиво убеждал читателей, что «Тихий Дон», течет не в сторону Вёшенской, где жил и творил Шолохов, а в станицу Глазуновскую - последнее место жительства Фёдора Крюкова. Александр Солженицын тоже называет Крюкова автором романа «Тихий Дон». Между прочим, он дополнил монографию и Медведевой-Томашевской биографией этого малоизвестного автора, написав её собственноручно. Александр Исаевич допускает, что мог быть другой публично не проявленный литературный гений, но только не Шолохов.
Санкт-Петербург, Москва, Ростов-на-Дону, Париж - места, где пишутся монографии, где печатаются книги, направленные против нашего самого талантливого писателя. Но читатель удивится, если узнает, что и в далёком от нас Израиле не дремлет антишолоховская мысль. Совместно с Майей Каганской некто Зеев Бар-Селла ведет собственное расследование, связанное с авторством книги «Тихий Дон». На русском языке в израильском журнале «22» напечатаны главы из этой объемной монографии. Кого же там прочат в авторы знаменитой русской книги? «Истинный автор романа «Тихий Дон», - пишут израильские исследователи, - нами установлен. Вот некоторые сведения о нём: донской казак по происхождению, учился в Московском университете, автор двух (кроме «Тихого Дона») книг расстрелян красными в январе 1920 года в городе Ростове-на-Дону. В момент гибели ему не исполнилось тридцати лет». Этот израильский кандидат в авторы шолоховской книги ничем не напоминает пожилого, маститого Фёдора Крюкова. То есть, ещё один донской бесфамильный литературный гений, публично не проявленный, как выразился Александр Солженицын. Израильские «учёные» рассылают своё творение в разные места. В рижском журнале «Даугава» опубликовали они своё исследование.
Восстановим в памяти литературные события далёких лет в их последовательности. В январе 1928 года вышел в свет очередной номер журнала «Октябрь». Простая бумага, незатейливая обложка, но номер - нарасхват. Безвестный до этого молодой писатель с Дона начал печатать главы своего романа. Со всех концов России, куда проникало печатное слово, откликнулись тысячи благодарных читателей. Михаил Шолохов, автор нового романа «Тихий Дон», сразу стал знаменитым.
Так восприняли появление гениального произведения читатели. А писатели? Говорят, что Алексей Толстой до конца жизни не мог понять, как из рядового писателя - Шолохов до этого опубликовал сборник рассказов - вырос титан. Даже Горький, который сам стал фантастически знаменитым после своих рассказов о босяках, и тот якобы заметил: «За мою литературную жизнь такая метаморфоза происходит впервые». Ну, Горький, Толстой - это классики, а как встретила молодого писателя армия рядовых писателей, атакующих в те годы издательства?
Надо сказать, что большинство приветствовало автора романа, который создал в нашей литературе настоящий праздник. Появились десятки, сотни восторженных рецензий и откликов. Однако нашлись и иные. С командировкой Союза писателей на Дон отправляется Борис Пильняк. Он мог бы навестить известного писателя, живущего на Дону, - Серафимовича, автора «Железного потока», но тот откликнулся на публикацию «Тихого Дона» восторженным заявлением.
Нет, Пильняку Серафимович не нужен, не за тем он приехал на Дон. Если ему верить, он побывал в Новокорсунской станице у матери давно покойного донского писателя Фёдора Крюкова. Вернулся в Москву Борис Пильняк с сенсацией: автор романа «Тихий Дон», постоянно проживающий в Вёшенской, литературный вор, который при отягчающих вину обстоятельствах ограбил старого писателя-земляка Фёдора Крюкова, бессовестно присвоив его труды.
То, что рассказал Борис Пильняк о своей поездке на Дон, по своей сенсационной значимости само просилось в печать, но тогда оно не увидело свет: скорее всего, решили не торопиться с публикацией. Шолохов может опровергнуть обвинения в его адрес, а тогда скандал, а, может, и уголовное дело - за клевету. Это предположение подтверждает академик Дмитрий Лихачёв: «Слухи о плагиате циркулировали в литературных кругах разных больших городов, но не в печати, а в разговорах, переписке, в письмах». Отсюда можно заключить, что «сенсационный» рассказ Б.Пильняка распространялся подпольно: его переписывали от руки, печатали на машинке.
Вскоре вся страна заговорила о позорном проступке молодого писателя, живущего на Дону, о его вероломном обращении с собратом по перу. Поднялся такой шум, что Шолохов был вынужден прервать работу над романом и ехать в Москву за правдой. С собою он захватил около тысячи страниц черновых рукописей, которые должны были засвидетельствовать его авторство, его нелегкий труд. При Союзе писателей была в то время создана авторитетная комиссия, которую возглавил Александр Фадеев. Ознакомившись с рукописными документами, которые представил молодой писатель, все члены комиссии заявили о нелепости слухов, и в марте 1929 года появилось официальное опровержение, которое не оставляло камня на камне от тех клеветнических измышлений, которые ходили по стране. Не прав академик Дмитрий Лихачёв, заявивший, что изо всей истории о плагиате Шолохова ничего не попало в печать. Было опубликовано опровержение, которого «не заметил» академик.
После этого слухи, однако, не прекратились.
Остановимся, наконец, на самом рассказе, который породил не одни только слухи. Сколько появилось монографий, сколько написано книг! Завязка - это встреча где-то на фронтовых дорогах молодого Михаила Шолохова с убелённым сединами донским писателем Фёдором Крюковым.
Кто такой Крюков Фёдор Михайлович? Уважаемый на Дону человек, депутат Государственной думы, куда избирался донским войсковым кругом. Одновременно он автор нескольких повестей и сборников рассказов, которые публиковались в разное время. Обращаем внимание читателей, что в начале 1920 года, в разгар гражданской войны, Фёдор Михайлович скончался в одном из военных лазаретов от сыпного тифа. Значит, возможная встреча с ним Михаила Шолохова, на которой строит свой рассказ Б.Пильняк, могла состояться не позже 1918-1919 годов, когда старый писатель ещё был жив и здоров.
Теперь посмотрим, где находится и что из себя представляет в это время будущий автор «Тихого Дона». Имеется любительский снимок 1918 года, на котором пятеро учащихся младших классов Богучарской мужской гимназии позируют перед камерой фотографа-любителя. На фотографии двое гимназистов сидят, двое за их спинами встали на колени, а пятый стоит на скамье во весь рост. Этакая шуточная пирамида! Миша Шолохов сидит, сняв форменную фуражку, скуластенький, с оттопыренными по-мальчишески ушами. Да все они пятеро - мальчишки. Летом 1918 года гимназисту Мише Шолохову исполнилось тринадцать лет.
Теперь читатель, надеюсь, понимает, что такой встречи Шолохова с Крюковым не было и быть не могло. Какая могла быть «дружба» солидного сорокавосьмилетнего писателя и общественного деятеля с озорным гимназистом? Никакой, конечно. Но в рассказе Пильняка «встреча» состоялась. Не с гимназистом встречается и ведёт «дружбу» старый донской писатель. Пильняк ему представляет вымышленного Михаила Шолохова, молодого человека со сложившимися взглядами. На этом и зиждется весь дальнейший рассказ, в этом и состоит коварная суть замысла Пильняка. Кто станет выяснять, когда родился Ф. Крюков, а многим в ту пору неизвестно было, сколько лет в 1918 году было Шолохову.
А сам Пильняк знал о возрастной несовместимости его героев? Конечно, знал, но ему нужно было вернуться в Москву с компрометирующими автора «Тихого Дона» материалами. Нет их в природе - надо выдумать. После того, как «состоялась» встреча, и Фёдор Михайлович написал материал, что на фронте он встретился с Михаилом Шолоховым и дал ему, разумеется, нелестную характеристику, в рассказе Шолохов вдруг появляется в Новокорсунской станице, в доме престарелой женщины, матери Фёдора Крюкова.
«Поинтересовался здоровьем хозяйки, - говорит Пильняк, - посетовал, но слёз не пролил, что умер его товарищ и лучший друг» (это о старом писателе). Крюкова якобы его спросила: «Скажите, Миша, вы когда-нибудь видели у Феди переплетённые тетради, исписанные мелким почерком?» «Конечно, видел, - отвечает придуманный Пильняком Михаил. - Он носил их в полевой сумке, иногда делал в них записи, делился со мной (это с тринадцатилетним-то гимназистом!) заветной мечтой написать книгу о казаках, о Доне...» Затем мать Фёдора Крюкова перешла в наступление, по сути начала вести допрос. «Где находится могила сына? - спрашивает она у вымышленного Пильняком Шолохова. - Скажи, куда ты дел тетради Фёдора Крюкова?» Дальше Пильняк пишет, что старуху осенила мысль - тетради Мишка мог забрать только у мёртвого сына, значит, в последние часы жизни он был около Фёдора.
Однако чужие тетрадки с заметками - ещё не роман. Пильняк это отлично понимает, и в конце рассказа появляется новая версия, свидетельствующая о вероломстве молодого писателя из Вёшенской. «Прошло несколько страшных, невыносимых лет, - вроде бы жалуется Пильняку мамаша Федора Крюкова, - не стану говорить, как я их вынесла. Лучше бы мне не дожить до того кошмарного дня». В тот день ей якобы принесли истрёпанный журнал «Октябрь». «Не поверила глазам, - продолжает свой рассказ убитая горем мать. - Под своей фамилией Шолохов начал печатать книгу моего сына, которую назвал «Тихим Доном». Он почти ничего не изменил, даже некоторые имена действующих лиц остались прежними...»
Теперь о письме, якобы написанном Фёдором Крюковым, в котором он выражает своё мнение о Шолохове. Так вот, никакого письма не было, а характеристика, данная Шолохову, - это характеристика Пильняка. Посмотрим, что он пишет: «Обо всем судит поверхностно (это о молодом Шолохове). Российских поэтов Пушкина и Лермонтова знает слабо. Толстого Л.Н. почти не читал, говорит, что не было времени, с Гоголем незнаком. Короленко для него - алгебраическая формула...»
Если бы гимназист Миша Шолохов действительно встретился с писателем Крюковым, то и тогда он произвел бы совершенно другое впечатление. К тому времени Миша прошел школу замечательного педагога Ольги Павловны Страховой, которая преподавала в Богучарской гимназии русский язык и литературу. Мы знаем, что ни родители, ни среда, в которой Шолохов вращался, не могли в нём разбудить тех литературных способностей, которые он проявил, став писателем. Всё это сделали годы учебы. Шолохову повезло, что на его жизненном пути встретилась такая обаятельная, такая влюблённая в своё дело женщина, какой была Ольга Павловна. До войны Шолохов, уже будучи известным писателем, переписывался с любимой учительницей. Ей были благодарны не только Шолохов, но и многие выпускники Богучарского педучилища, где последние годы работала Ольга Павловна.
Многим она дала путёвку в жизнь. Своей подлой характеристикой Пильняк не только оклеветал талантливого писателя, но оскорбил нас, людей, хранящих память о замечательном педагоге.
Многие и наши, и зарубежные «опровергатели» Шолохова, выводили свои заключения, исходя из заблуждения, что нет и не было черновых рукописей романа. Какие рукописи? Переписал самозванный писатель из Вёшек то, что создал другой, а следы своего преступления уничтожил, конечно. Но как ошиблись недоброжелатели Шолохова! Не так давно литератор Л. Колодный сделал сенсационное заявление: есть рукописи. В частном московском архиве ему дали возможность познакомиться с ними. Были слухи, что черновые рукописи двух первых книг сгорели в Вёшенской, котораяподвергалась жестоким немецким бомбардировкам. Нет, не горят рукописи! Около тысячи страниц черновиков, составляющих две первые книги романа, уцелели. Рукописи третьей и четвертой книг частично покоятся в архиве известного «Пушкинского дома» в Санкт-Петербурге.
Ознакомившись с этими бесценными документами, Л. Колодный создал книгу «Кто написал «Тихий Дон», иллюстрируя её примерами, в которых отразились и муки, и радости творчества, вскрыл в известной мере лабораторию покойного писателя. И «Литературная газета», и редакции «толстых» журналов дали автору от ворот поворот. Одни ссылаются на перегрузку планов, другие - на отсутствие бумаги, третьи не хотят оспаривать мнение таких авторитетов, как Д. Лихачев и А. Солженицын (а если эти авторитеты заблуждаются, значит, пусть они продолжают вводить в заблуждение миллионы читателей). Л. Колодный говорит, что если бы он принёс в любое наше издательство книгу, направленную против Шолохова, нашлась бы и бумага, сдвинулись бы планы, и на ней бы сразу появилась пометка «В печать».
Естественней вопрос: почему черновые, рабочие рукописи лежали без движения? По-видимому, нашему выдающемуся писателю не хотелось, чтобы при его жизни дотошные литературоведы копались в его творческой мастерской. Шолохов не принадлежит к тем счастливым писателям, которые писали набело, без правок. Его черновые рукописи сплошь в пометках, исправлениях, трудно бывает разобрать под ними машинописный текст. Всем известно, что к языку своих произведений Шолохов был как никто, взыскателен, долго искал единственное верное слово.
Открытые рукописи многое вскрывают, делают понятнее титаническую работу писателя, в которой отразилась его индивидуальность.
Идут годы, выявляются всё новые и новые очевидные свидетельства того, как личная жизнь писателя, жизненные впечатления отразились в его творениях. Напомним только о двух таких ярких примерах в романе «Тихий Дон».
Семья Шолоховых, как известно, не принадлежала к казачьему сословию, они - иногородние, презираемая нередко казаками прослойка донского населения. Отец Шолохова Александр Михайлович всю свою жизнь мыкался по верхнедонским станицам и хуторам в поисках заработка. Семья, понятно, следовала за ним. В станице Каргинской Шолоховы снимали квартиру у богатого станичника-казака. Однажды в его дом с фронта привезли убитого сына. Можно себе представить чувства и матери Миши Шолохова Антонины Даниловны, и его отца, которые знали, что казаки всех иногородних зачисляли в «красных». Помимо воли вспомнит при этом читатель потрясающий своей правдивостью рассказ в романе о том, как привозят на двор Мелеховых труп Петра, старшего брата Григория. Мальчиком подсмотрел будущий писатель эту картину.
Или другой случай, который ярко описал писатель в своём романе. Имеется в виду повальная драка, по сути, настоящий бой, который возник между «хохлами», приехавшими на мельницу и местными казаками. Её, эту драку, Миша Шолохов или сам наблюдал, или о ней рассказал отец, который одно время был управляющим на паровой мельнице.
Каждый эпизод романа, каждая сцена находят живую связь с жизнью самого Шолохова. Ну, причём тут Фёдор Крюков, как он мог, скитаясь по фронтам гражданской войны, описать события, которых не мог наблюдать и не знал о них? Александр Исаевич Солженицын называет среди возможных авторов «Тихого Дона» Громославского, тестя Шолохова. Тому нужно отдать должное: он материально поддерживал семью своего зятя, начинающего писателя, занимаясь то овечками, то поросятами. До романа ли ему было?
В средствах массовой информации мы и сегодня наблюдаем ту же картину, которая началась полвека назад с появлением знаменитого романа. Мы уже упоминали о передачах по телевидению. А послушайте передачи «Радио России», особенно те из них, которые готовит литературный обозреватель Татьяна Иванова. То она, Иванова, где-то «раскопает» женщину, которая знает подлинного автора «Тихого Дона», но так и не назовёт его имени. То она пригласит учёного, который начинает недобро рассуждать о творчестве покойного писателя. Особенно запомнилось выступление Бенедикта Сарнова. На всю страну он долго высказывал свои личные сомнения в авторстве Шолохова. Не тот это человек, не тот это ум, чтобы написать такую книгу. Все эти выступления насквозь пронизаны духом Бориса Пильняка.
Остановимся еще на метаморфозе, которая так поразила Максима Горького: как из писателя-середняка вырос титан? Эту, казалось бы, неразрешимую проблему решили народные мудрецы, которые еще не перевелись на Руси. Помните ходившую одно время в народе байку, в которой один «критик» говорит другому: «Шолохов! Да он же выезжает исключительно за счет своего таланта!» Талант, удивительной мощи, которому нет равных. Никакой метаморфозы не было. В небольших рассказах эпический дар Шолохова не мог раскрыться, но когда писатель поднял такую глыбу, как события гражданской войны на Дону, его писательские способности проявились в полную силу. Последнюю, четвертую книгу романа-эпопеи Шолохов закончил перед войной, в 1940 году, а первые заметки в отношении событий на Дону сделаны им в 1925 году. В общей сложности ему понадобилось пятнадцать лет упорного труда.
Возмутительно, что этот титанический труд оспаривают, оскверняя, кому только ни вздумается. По сути дела, и такой учёный, как Б. Сарнов, и уважаемый академик Д. Лихачёв, и всемирно известный писатель А. Солженицын, высказывая свои личные мнения, навязывают их миллионам читателей. Неискушенные люди верят им, конечно, да и как не поверить? Авторитеты! Поговоришь с иным читателем, которому направленно отравили сознание, и диву даешься, как преуспела наша антишолоховская пропаганда, как она исказила действительность. «Шолохов, - удивляется такой читатель, - а что он написал? Одну книгу».
Да, Шолохов по большому счету автор одной книги, но какой! Эта книга наряду с «Илиадой» Гомера, «Божественной комедией» Данте, «Войной и миром» Л. Толстого заняла почётное место в сокровищнице мировой литературы.
Георгий ТАРАСЕНКО.
1996 год
Март
Лишь нищета неделима
От воронежского хутора Хрещатый до луганского села Просяное рукой подать: поле да межевая лесополоса. Так было до недавнего времени. Теперь тут государственная граница. Пока, слава Богу, колючая проволока не натянута, спешившись с трактора, комбайна, кумовья-иностранцы без предъявления паспорта ещё пока могут сейчас в поле поговорить «за жисть».
В правлении украинского колхоза, вернее, коллективного сельхозпредприятия, зябко. Наш собеседник - главный инженер Николай Родак - щёлкнул электрическим выключателем - лампочка не вспыхнула. Поднял телефонную трубку - молчание. Николай Иванович объяснил:
- Лишили газа и тепла, света и связи.
Оказалось, что семь из четырнадцати хозяйств Марковского района очутились в такой ситуации. В кассе ни гроша, на счетах долги.
-Полтора года не выдаем зарплату, - рассказывает Родак. - Кое-кому нечем заплатить за бытовые услуги. Уже отрезают электропровода на столбах у хат.
- Что же спасает сельского жителя?
- Домашнее хозяйство.
Надеялись за товарный кредит рассчитаться. Не получилось. Засуха, урожай слабоватый, недород. Теперь нам в ссуде отказывают. Государство кинуло нас: как хотите, так и выживайте. Вот и думаем. Одна бригада в соседнем Россохватовом предлагает разделиться. Что делать, когда весна - вот она. Горючего нет, удобрений нет. Сорок три трактора в наличии. «Живых» из них третья часть. Изношенные машины разбираем на запчасти.
Ферму сохраняем, но молока нет. Нечего везти на сырзавод...
Такой вот неутешительной вышла беседа с инженером. Другой наш новый знакомый Михаил Васильевич Фисенко оказался земляком - вырос в селе Фисенково Кантемировского района. После техникума нашёл невесту здесь, на Украине. Нынче оказался жителем ближнего зарубежья. Возглавляет бригаду колхозных строителей, да они тоже не у дел.
- В селе ничего не строится, - сказал Фисенко. - Латаем дыры в коровниках.
С нашей российской стороны Хрещатый - это бригада колхоза «Родина». На машинном дворе Н. Пужкин возится у своего трактора. Закончил ремонт, испытывает «коня» в работе на холостом ходу. Председатель Алексей Кривошеев пояснил, что на выходе из домашнего ремонта последние тракторы, прицепной инвентарь тоже «на справе», если можно так сказать об изношенной технике.
-Запасные части кой-какие удалось купить. Со старых машин детали вновь пускаем в дело. К выходу в поле готовы, отсеемся. По семенам, удобрениям, горючему, если пока и есть вопросы, то они решаются.
У механизаторов Хрещатого претензий к правлению колхоза немало. По их мнению - председатель и его помощники обделяют вниманием дальнюю бригаду.
- Скот продавали с фермы, лучший достался колхозникам на центральной усадьбе в Бугаевке.
- Сахаром нас обделили. Согласны, сахарную свёклу вырастили неважную, зато подсолнечник у нас был хороший.
- В Бугаевке рады - газопровод по улицам ведут. А что с нашим хутором будет?
Слушали мы рассказ людей об их житье-бытье по разные стороны границы и удивлялись, насколько схожи трудности и проблемы. Два государства - Украина и Россия - всё никак не поделят между собой когда-то союзную землю и собственность. Но есть у наших народов нечто общее, неделимое - это нищета и развал, год от года разъедающие сельский быт по ту и по эту стороны контрольной полосы.
Июнь
Кирпичное кружево Каменки
Круглую дату своего посёлка отмечали недавно жители райцентра Каменка Воронежской области. Ровно шестьдесят лет назад степное село было повышено в статусе благодаря тому, что здесь при станции Евдаково на Юго-Восточной железной дороге в тридцатые годы выросло крупнейшее пищевое предприятие области - масложировой комбинат. Здесь во все концы света отгружают маргарины, майонезы.
О поре первых пятилеток напоминают живые свидетели - заводские корпуса.
Украшением же посёлка являются постройки посвежей, радующие глаз кирпичным кружевом. Именно узору из рукотворного камня обязан вторым рождением железнодорожный вокзал-долгожитель. Обветшавший, было, дом обложили снаружи, облицевали в два цвета кирпичом, сменили крышу-шапку - и добрым молодцем встал он у рельсового пути.
Храм испокон веку на Руси строили на загляденье. Подтвердили эту традицию в Каменке и в наше время. Судьба свела двух по-своему одержимых людей: батюшку Александра, в миру - Александра Викторовича Долгушева, и архитектора Владимира Алексеевича Климова. На чертёжных листах проект церкви сложился быстро. Точнее - проект небольшого зимнего храма. И вырос он быстро. Дубовый сруб завезли с белгородской стороны, обложили его искусной кирпичной кладкой. Быстро дело делалось - стар и млад откликнулись, пришли помощниками на новостройку.
Удача окрылила священника. Вновь попросил он Климова сесть за чертёжную доску. Районному архитектору помог областной, из Воронежа - Владимир Дмитриевич Шаповалов. Вырисовалась на бумаге настоящая церковь - с маковками куполов, с высокой колокольней. И поплыл над Каменкой колокольный звон.
А отец Александр снова навестил Владимира Алексеевича. Речь повел о богадельне с трапезной, с кельями для одиноких страждущих. Архитектора он, конечно, озадачил: заказал проект большого дома - двухэтажные палаты. Они уже поднялись на церковном дворе, как в русской сказке, под стать самому храму. Внутри ещё стучат топорами плотники, а Климов уже снова ждёт священника. Красивая ограда так и просится лечь опояской вокруг храмовых строений.
Очень быстро, прямо-таки в сказочный срок, вырос на поселковой улице ещё один приметный дом: козырем смотрит Сберегательный банк. Можно судить всяко. С одной стороны, мол, богатому и чёрт люльку качает. С другой - во вкладчиках чуть ли не поголовно вся округа. Толпилась раньше в очередях возле неказистого домика, где твоя копейка рубль сберегала, теперь солидный банковский дом, во всяком случае, уже внешностью располагает к доверию. Если ещё впредь не обидит рядового вкладчика, каковых в Каменке большинство, то крепкий золотой рубль ему цена. Знать, не напрасно поработали как строители, так и архитектор Климов вместе с управляющим банком Алексеем Владимировичем Луковкиным.
Окраинный жилой посёлок у воронежской трассы, у въездной стелы с огромной каменной глыбой - вот оно откуда его название - достаточно стандартен. Однако и здесь среди «этажек» удалось встроить прекрасный спортивный дом. В нём размещается и детская спортивная школа, уже не однажды принимающая гостей на всероссийские соревнования. Тут набирают силы, закаляют здоровье те, кому доведётся строить Каменку завтрашнего дня - малую и милую свою родину.
Сентябрь
Хлеб художника
В далёкие тридцатые годы Федя Басов, паренёк из Россоши, уезжал на учёбу в неблизкий Ленинград. Житель сельской глубинки выдержал серьёзное испытание, был зачислен студентом в Академию - главный институт Советского Союза, где «учили на художника». В наши девяностые годы в Россоши открыли картинную галерею. Между этими разными, вроде бы, событиями есть самая прямая связь.
Федя учился хорошо. Если Бориса Валентиновича Щербакова, известного впоследствии художника, считали лучшим рисовальщиком, то Басов отличался умением «построить» картину, выделялся как мастер композиции. Слава мариниста Айвазовского сманила уроженца степного суходола на море. В Одессе он писал дипломную работу. На трёхметровом полотне главным героем был не только броненосец «Потёмкин». Навсегда очаровало, приворожило Федю «самое лучшее в мире Чёрное море моё». Государственная комиссия под председательством знаменитого в ту пору автора «Мартовского солнца» Константина Фёдоровича Юона дала картине Басова высокую оценку и присвоила звание художника.
Работать же Фёдор Петрович поехал на Волгу, в Сталинград. Вскоре возглавил там общество местных художников. Сам много рисовал, помогал выставляться другим. Жил в «буче боевой, кипучей». Так бы и жить. Но война всех оделила недолей, сталинградцев особенно, а по Басову проехалась калёным катком.
Когда город стал линией фронта, Фёдор Петрович был рядовым миномётного полка. Покидая квартиру, главное своё богатство - больше ста полотен - снял с подрамников, скатал холсты в единый тюк.Засмолил его в деревянной кадке, бочку зарыл в подвале дома. Было это летом сорок второго. А в феврале сорок третьего, когда уже показали немцам «кузькину мать», попросился навестить своё жилье и - не мог найти место, где дом стоял. Так незваные гости авиабомбами перепахали заводской посёлок.
Сколько дозволяла служба, рисовал миномётчик и на фронте. Рисовал карандашом и красками в пути на Берлин. Раздавал портретные наброски однополчанам. Самое удачное вновь копил и заветную суму берёг как зеницу ока. Не уследил. При переправе через реку Прут утонула телега, а с ней и бесценный груз.
Вернулся солдат с войны в родную Россошь. Здесь встретилась суженая-ряженая, ещё со школьных лет знакомая, Аня, теперь Анна Ивановна, учитель учителей, работавшая в педагогическом училище. Вдвоём обживали семейный очаг.
Творческой личностью всюду быть непросто. В провинции у чиновника, какого не обойти, к «вольной птице» наготове вопрос: кем работаешь? Художником? Нет у нас такой должности...
Хорошо, что рядом понимающий тебя близкий человек. Удалось сбыть Борисоглебскому драмтеатру картину «Доярки» - рады и тому. Не взяли другое полотно - не расстроились, на одну зарплату рассчитывали. И ведь хватало не только на еду-одежку. В любимом Крыму бывали, по Волге, по Дону путешествовали. Возвращались обязательно с чемоданом этюдов. На картинах оживала «камешковая» россыпь, омытая сказочной голубой морской волной. С полотна улыбался цветок солнца - степной подсолнух, соняшник.
Обидно, жаль, что мало кто видел, что из видевших ещё меньше понимали, ценили твой труд. Пару раз хлопотами друзей удалось выставиться в Россоши. Поткнулся в Воронеж, собратья по кисти приняли не весьма дружелюбно.
Горько, наверное, видеть, как твои картины находят приют... под кроватью. Но наступал день и вновь становился у мольберта, вновь терзал себя, изводил душу - пока желаннымсветом не озарялось небо над крышами-стрехами древней слободы.
Только кому поведаешь о своих муках? Верь, что твоим картинам, «как драгоценным винам настанет свой черед»?
Не прибедняйся, рядом Володя, учитель рисования Владимир Григорьевич Цимбалист, схоже мается у полотна. Приходит брать уроки Боря Литвинов. Зинаида Кузьминична Северина надежно заболела такой же хворью, не бросит уже кисть.
Мало-помалу не без вашего, Фёдор Петрович, участия в провинциальном городке сколотилась пусть не «могучая кучка», собрался круг людей, кому небезразлично искусство. При музыкальной школе открыли «отделение художников». А теперь и в профтехучилище готовят художников по дизайну. Выставки по разным квартирам, где какой клуб приютит, заставил власть имущих обратить внимание на художников. А ещё стало известно, что на одном из областных смотров самодеятельного творчества член жюри митрополит Воронежский и Липецкий Мефодий особо тепло похвалил все работы из Россоши: душевным теплом, радостью светятся. Картины разными людьми писаны, а как одним мастером освящены...
Угадал Владыка.
Когда в новое помещение переселяли краеведческий музей, то почти без колебаний выставочный зал передали художникам. На очередную отчётную выставку распаковал свои узлы и Фёдор Петрович Басов. К нему уже захаживали богатые купчики. Прослышав об одиноком старом художнике, терпящем, конечно, нужду, предлагали ему немалые деньги. Удивлялись и удивляются, услышав вежливые отказы. Одному банкиру Басов прямо объяснил: кто, мол, увидит картину в вашем кабинете, вашего посетителя ведь интересует иное: в галерею придут те, кто хочет понять тебя...
Работы художника занимают самый просторный зальчик. Портреты, пейзажи, этюды, на какие всегда подолгу засматриваются гости. Тут чувствуешь: в краске растворена душа. Здесь понимаешь, «что есть вещи, которые слово выразить решительно не может... Если всё можно сказать словом, то зачем тогда искусство, зачем музыка?»
Крым сам по себе красив, кто хоть однажды был там, подтвердит. Мастер остановил мгновение, но не как фотограф. Да, он запечатлел «Радугу во время шторма», «Прибой на море», горбатившийся горами и скалами берег, «Пенистый берег». Нарисовал, пригласив задуматься о непреходящем, ценить редкие минуты общения с первозданной природой, какая сотворена Создателем как в назидание нам. Тем, кто успешно превращает её в окружающую среду, «человек сказал Днепру: я стеной тебя запру»...
Люди, может, у моих картин вы станете хоть чуточку мудрее - не об этом ли вопрошают глаза художника с «Автопортрета»?
Любимый цветок у него - подсолнушек. Без какого, кстати, невозможно представить наши степные окраины. Подсолнушек на ветру, на ясном лоскутке неба с легким облачком - земное солнышко, излучающее неизречимую радость.
«Обрыв на Дону», «Старая хата», край степной слободы - «это русская картина, это родина моя».
Свой и «Россошанский хлеб».
На подиуме, на застланном рушником возвышении покоится хлеб - круглый, пшеничный каравай. Рядом - обычная ширпотребовская буханка, плетёный батон. На нитяной низке светятся бублики. Пряники в вазе, печенье, что тает во рту. А вот почтение отдано ему - мягкому, с хрустящей корочкой. Отведали его на вкус, говорят старожилы, в послевоенные годы, когда желалось «хлебушка наесться досыта».
- Хоть в руки возьми, он ведь ещё тёплый...
Будет хлеб - будет и жизнь. Не так ли?
...Наверное, в главном прав был тот провинциальный чиновник, неосознанно, конечно, прав, твердя Басову, что нет такой должности - художник.
Художником надо жить.
* * *
Главное богатство, дело всей жизни - 54 картины подарил Россоши Фёдор Петрович Басов. Почитатели его творчества собрались на открытие выставки и сказали добрые слова земляку.
Раиса Ефремовна Дерикот, поэтесса:
- Случайно услышала, как у картины «Хлеб» разговорились пожилые женщины. «Глянь-ка, а Федин хлеб посейчас теплый!» Оказывается, картина написана ещё в послевоенное время, когда в магазине отпускали уже не привычную хлебную пайку, когда можно было взять каравай целиком и наесться вдоволь. Басов положил его на самый нарядный рушник и рисовал - портрет хлеба...
Борис Тимофеевич Литвинов, художник, учитель:
- Не будь Басова в моей жизни, вряд ли взялся бы по-серьёзному за кисть, вряд ли корпел бы у мольберта. В мальчишеской душе тлел огонёк творческий, божья искра. Фёдор Петрович разжёг её прежде своими картинами. И ещё позвал в изостудию на дому...
Его выставка и мой праздник.
Борис Иванович Таранцов, художник, учитель:
- Странник с посохом - таким я впервые увидел Басова. Мне сказали: «Это идёт художник». Внешностью он походил на пришельца из прошлого века. Это подтверждали и его картины. Морская стихия напомнила об Айвазовском, портреты - что-то от Кипренского, Крамского. Нет, он не копировал, не повторял корифеев. Опираясь на опыт великих, Басов пытается постичь, открыть человека нашей эпохи. Именно такого я вижу в портрете молодого Горького. Свежий ветер, запах моря. А главное - моё ещё детское впечатление: между тучами и морем - человек. Тот самый, о каком заявил великий писатель: «Человек - это звучит гордо!» Символ века! И не разубедят меня в этом никакие новоявленные толмачи творчества Горького, начисто перечеркивающие его.
Спасибо Басову! О художнике мне говорили: замкнут, уходит от людей. А ведь уходит он, чтобы вернуться - в своих картинах.
Виктор Александрович Колиух, ученик художника:
- Фёдор Петрович работает в реалистической манере. Но его живопись - не фотографическое отображение натуры, в ней обвал духовности, в ней душа художника. Она врачует тебя.
Игорь Михайлович Иванов, заместитель главы районной администрации:
- Сердечная благодарность Фёдору Петровичу. Заезжие гости из Америки ему предлагали немалые деньги. Подступались к нему банкиры. Но он передал картины в дар родному городу. Это поступок.
Теперь мы обязаны найти в Россоши помещение просторнее и открыть художественный музей. Начало ему есть.
* * *
Именинник тоже был краток. Фёдор Петрович поблагодарил всех и сказал:
- Рад, что зашла речь о художественном музее. В этом нам давно пора равняться на Острогожск.
А сегодня день у меня - самый счастливый...
* * *
Кстати, картины Басова уже гостили в украинском городке Рубежный - на передвижной выставке из Россоши.
Быльём не поросло
Учёные-агрономы из Луганска и Воронежа до недавнего времени не теряли деловых связей. Своими научными разработками они убедили агрономов-практиков, механизаторов, что будущее в полеводстве рядом. Бери, что называется с натуры - опыт воронежской докучаевской Каменной степи или лопыревской «Дружбы». Он применим хоть в крупном предприятии, хоть в небольшом фермерском хозяйстве. Брали - встречи и семинары по обе стороны границ России и Украины не проходили впустую. Аграрная ландшафтная система земледелия со своими особенностями начала было приживаться и у соседей - на полях Луганщины...
Земля за горизонтом
Летним днём Кантемировку встряхнуло. Нет, не землетрясением. Свежекупленый хлеб неприятно пах. Спешно его объявили непригодным в еду и даже на корм скоту, попросили вернуть буханки в магазин. Всю хлебную выпечку уничтожили. Выяснилось, что мука из заокеанской пшеницы оказалась заражённой вредоносной «палочкой».
Базарный прилавок в Россоши завален куриными ножками. Завезены они тоже из жуткой дали, в какой, верь - не верь, американцы не отваживаются брать сей продукт домашнему зверью.
Глянь на витрины рынка в Воронеже - голова закружится, в глазах рябит от красочных упаковок-коробок. Масло скандинавское, колбаса испанская, вермишель турецкая, конфеты польские. И это-то не в пустыне, где кругом неродючий желтый песок. Это в Чернозёмном крае, где поля вдруг стали зарастать сорняками, где опустели разом птичники-коровники и уже пошли на слом. Нерадостная статистика: в России запасы зерна сокращаются, поголовье скота уменьшается. Не потому ли глава правительства радостно открывает задвижку на новом трубопроводе в сторону Запада. Неужели же только за счёт продажи газа, нефти можно обеспечить своему народу «достойное существование»?
Да, живём мы в стороне, которая в связи с природно-климатическими условиями справедливо поименована зоной рискованного земледелия. Да, от неурожая, от голода не застрахованы. К счастью, не без пророка наше Отечество. Век назад в Каменной степи преградой суховею встали лесные «докучаевские бастионы». Как бы нынче ни злословили по отношению к сталинскому плану «преобразования природы», но не благодаря ли тому, что наши поля теперь под сенью лесополос, пока не повторяются страшные картины, запечатлённые в конце девятнадцатого столетия очевидцем, путешествующим со станции Журавка в Богучар. «Я ехал домой в самый разгар лета, в самый разгар зноя и засухи, погубившей хозяйства целых уездов Воронежской губернии... За мною, передо мною, кругом меня кружились, крутились, курили и дымили, словно какая-то чёрная дьявольская вьюга, бесчисленные столбы пыли, поднимаемой ветром с высохших догола полей».
К счастью, и сегодня рядом с нами есть люди, которые не просто тревожатся о потере страной продовольственной, а значит - и национальной безопасности. Они разрабатывают, учёно выражаясь, экологическую модель ландшафтного земледелия, которая в мировой агрономической науке теперь признана «пилотной».
На ещё припорошенный снегом перрон уже упомянутой Журавки ранней весной 1976 года приехал Михаил Иванович Лопырев.
- Тогдашний председатель колхоза Василий Кузьмич Покусаев накажет: встречайте учёного из Воронежского сельхозинститута, - припомнит агроном, теперь уж пенсионер Николай Потапович Крутьев. - Ждали, конечно, человека при шляпе, а из вагона вылез сельский по обличию мужик - брезентовый плащ на нём, в сапогах. Собрал он агрономов и бригадиров, стал рассказывать о контурном земледелии. Понял, конечно, что нам не до его лекций, посевная на носу.
Закопался в землеустроительных картах. Потом самолично с деревянным сажнем-циркулем в руке взялся перекраивать поля в первой бригаде.
Чего греха таить, на учёного смотрели как на чудака.
Испокон веку тракторист пахал-сеял на долгий гон. Самый мастеровитый проложит борозду через крутосклонье, что по шнуру - залюбуешься, как прошёл в один край, гектар пахоты ему плюсуй. А что предложил заезжий гость? Пахать кривулькою! Ещё настаивает по ложбинкам выглублять, поднимать плуг, чтобы оставлять нетронутой почву в низинке.
Это когда же норму дашь, если так работать? Не выпускай из рук тракторные рычаги! Дергай плуг туда-сюда!
Вот уж, действительно, не о тебе ли, горюшко-пахарь, сказано: дураку семь верст не кривулька?!
По расставленным Михаилом Ивановичем вешкам посадили «кривулькою» посреди поля лесополосу. Самый настырный тракторист, прикинувшись непонятливым «ванькой», следом спрямил её, загнал поглубже в землю лемеха.
Скорее всего, ничем окончилась бы та затея, как подобное случилось в других хозяйствах, где учёный тоже закладывал опыты. Лопырев не отступился потому, что ему поверил председатель. Впрочем, не один Покусаев, колхозные агрономы, сами механизаторы видели и понимали, что допахаться можно, как говорят в здешних местах, до канцура - до гибельной черты. Плугом уже начинали выворачивать бесплодный краснозём. Поля ведь по буграм и ярам. Вспушенная чернозёмная пашня из года в год легко смывается вешними водами, выветривается.
Лопырев, профессор Владимир Ефимович Шевченко и другие учёные - единомышленники предлагали вести земледелие применительно к местности, погоде, климату. Что представляют собой научные разработки? Специалист довольно полно может теперь узнать о них из книги «Основы агроландшафтоведения». В натуре их стоит увидеть, пощупать на землях кантемировского колхоза «Дружба».
Каменная степь под Таловой для Лопырева - незримая, но гранитной крепости поддержка патриарха русского земледелия Василия Васильевича Докучаева. То - классика. Тут же мыслилось запустить пилотную модель, какую бери и осваивай в любом земледельческом хозяйстве. Чем не только продлишь плодородие родимого поля, для будущих поколений сохранишь чернозём.
Благая идея постепенно всерьёз и надолго овладевала массами, если в таковых числить жителей Журавки и Касьяновки, составляющих землепашеское ядро колхоза «Дружба».
Нарезали поле по контуру. Борозда, даже машинный след теперь ложились поперёк склона. Тает ли снег, полощет ли дождь - ручью уже нет лёгкого стока с горы. Прекрасно! Да ведь трактористу похужело: повертись-ка на коротких гонках, не прежняя прямая полоса.
Разрешил проблему председатель. Василий Кузьмич сказал:
- Уменьшим нормы выработки на агрегат.
Всё гениальное просто. Пахарь больше не «спрямлял» лесопосадку. Единомышленником у Лопарева стал кукурузный ас Василий Иванович Ломакин, а ещё Иван Митрофанович Бухало, Иван Фёдорович Бухало, Дмитрий Кузьмич Воронин, Николай Фёдорович Бутов и многие иные, кто давно уж сейчас на пенсии, кого уж нет в живых.
Бригадиры Пётр Алексеевич Бирюков, Иван Алексеевич Писарев, Иван Яковлевич Голиков, Василий Иосифович Бутов не отводили глаза в сторону, не оправдывались: «Я ничего не видел». Дело делали заодно и именно так, как просил, советовал Михаил Иванович. Нынче их сменили сыновья, которые работают схоже.
Тогдашний агроном стал жить в режиме «научного поиска». Иван Семёнович Кочергин вычитал, что неудобья здешние прекрасны для донника. Раздобыл семена трав и прописал их навечно на ковыльных буграх. Крутьев, его помощник, со школьниками не по одному заходу сажал, растил сосну там, где было голо, где и дикая трава не селилась. А затем уж и Николай Кузьмич Салий, возглавивший колхозную агрономическую службу, горячо поддерживал земледельческую систему крестьянского академика Терентия Мальцева. Настоял: пахать стали без оборота пласта, плуг сменили на плоскорез.
Жаль, короток век выпал на долю «преда от Бога» Василия Кузьмича Покусаева. Но и заменившие его председатели вплоть до нынешнего руководителя Анатолия Николаевича Карпенко, как и «головы» Кантемировского района, будь-то первые секретари райкома партии, начиная с Ивана Михайловича Шабанова, Николая Васильевича Яхненко до теперешнего главы района Ивана Григорьевича Алейника, - все поддерживали и поддерживают учёного.
Поле по контуру, на котором каждая борозда вилюжкой ведёт поперёк склона, - не даёт с гор мчаться ручьям, не единственный элемент агроландшафтной системы земледелия. Поле не только окаймлено, но и перепоясано по контуру схоже вилюжистыми лесополосами и кулисами кустарника. Под их сень теперь зачастили не одни зайки с братьями нашими меньшими, а и пропасть гостей со всех волостей - пожелавших единожды всё увидеть въяве, нежели множество раз услышать из чужих уст. Когда Лопыреву случается быть поводырём, а ходит Михаил Иванович по-прежнему быстрым шагом, говорит страстно, то уже этим вызывает улыбку. Эка, мол, невидаль - лесопосадка.
- Вы приглядись, - убеждает ученый, - она ведь вживлена естественно в ландшафт, будто вечно и росла здесь, на этих буграх.
Слушаешь Михаила Ивановича, невольно заражаешься таким же интересом, когда начинаешь зрить вроде бы в корень. Да, лесополоса даёт направление движению агрегата по полю. Но ею ведь обычно недовольны механизаторы. Зимой тут нередки снежные заносы, сугробы тают не скоро. Основная загонка засеяна, а на подступающей к деревьям стороне ногой не влезешь в пашню, трактор садится на «пузо». Хоть бросай землю. Лопырев и предложил бросить. Поле подступает не впритык к лесопосадке, от деревьев его отделяет опушка - полоса, залуженная многолетними травами.
- Подобрали теневыносливые травосмеси из донника, эспарцета и костра. Отказались постоянно опахивать обочины полей. Теперь тут не бурьян бушует. Луговая опояска не засоряет пашню, - собеседник начинает загибать пальцы. - Травяная полоса вкупе с лесной - прекрасный буфер для вешних вод. При надобности - это хороший корм скоту. Гербициды, ядохимикаты сюда не попадают, есть, где выжить насекомым, жаворонкам и перепёлкам, зайцам и лисам - всему живому, без кого окружающий нас мир неполный.
Лесополоса имеет и иные достоинства. Если она пересекает лощинку, то сверху и снизу обвалована. Малая плотина замедляет сток вод. Сама же ложбина не пашется. Почва в ней задернилась, восстанавливается естественный степной покров. По нему в пруд струится чистый ручей, а не грязный поток.
- Пересчитайте, - приглашает Лопырев. - Двести пятьдесят ложбин, и все залужены. Возвращаемся к тому, что было в степи изначально. До того, как мы пришли сюда с плугом и не стали ждать милости от природы.
Когда стоишь на всхолмье у Высочановской балки, то в ясный день тебе открываются многокилометровые дали.
- Не скажу, как тут всё смотрелось в древности, - замечает Николай Кузьмич Салий, колхозный агроном, - но на моей памяти, двадцать лет назад, здесь была полупустыня. На краснозёме верблюжья колючка не росла, сплошь голые бугры. Не за что глазу зацепиться. И кручи, как раны земные. Не надо на экскурсию в Сахару ехать - своя под боком.
А теперь в некогда бесплодном яру агроном ведет беседу по теме: степь преображённая.
Широкая ветроломная лесополоса перепадает с бугра на бугор.
- Восьмикилометровая, - уточняет Кузьмич.
Глубокий овраг - не зияющая обнажённым обрывом круча, а зелёный гай, лес во всю гору.
Долгое время проработавший тут лесничим нынешний директор Кантемировского мехлесхоза заметит:
- Под Журавкой ничего не росло, такая почва, а сейчас на ней лес шумит. Ведь тополь, берёзу вычеркнули было как сорное дерево. А дуб враз не вырастишь. Рискнули и не прогадали.
Валерий Павлович Мабенджидис любопытными цифрами объясняет, почему он ратует за облесение наших степей. На жителя России приходится в среднем 5,6 гектара леса, а на воронежца - лишь двадцать три сотки.
Лесополосы копируют равноудалённые друг от друга кустарниковые ряды.
- Кулисы из смородины, - подскажет Кузьмич. - Они у нас есть на каждом поле. Снег задерживают, чернозём не дают смывать опять-таки.
Пруд с сухим обнажённым дном.
- Нет, не ошиблись проектировщики, - упреждает расспросы агроном. - Грунт, который не держит воду в этих местах, не редкость. Пусть фильтрует с весны месяц-другой. А вода ведь не уходит транзитом в Азовское море. Балка с зелёным травостоем. Округа вся выжжена зноем, а здесь травы косим.
Вал у верховья оврага, напротив, зарос камышом. На бугре вода озёрным блюдцем, с него снялась и полетела цапля. «А ещё косули водятся, прижились», - рассказывает Салий.
Высочанская балка обставлена табличками - «Энтомологический заповедник». Недавняя полупустыня стала местом обитания, приютила редкостных насекомых. Кузнечики разлетаются из-под ног брызгами, вроде по воде ступаешь. Не такая уж это бросовая земля. По совету учёных агроном готовит документы на консервацию полутора тысяч гектаров пашни. Ведь, правда: зачем попусту пластать плужными лемехами крутогоры?..
Два десятка лет на третий - в агрономии не такой уж большой срок, чтобы уверенно судить о результатах своего труда.
- Ландшафтное земледелие как система работает, - убеждён Анатолий Иванович Карпенко, председатель «Дружбы». - Урожайность на семь центнеров с гектара выше, чем в хозяйствах со схожими природными и экономическими условиями. В любой год в районе мы в первой пятерке.
А ещё специалисты Таловской агрохимлаборатории отмечают: в Касьяновке не только не убавляется плодородие почв, наметился рост гумуса-перегноя на отдельных полях.
Вот кому внуки и правнуки скажут спасибо!
«Всему начало плуг и борозда...»
«От века первобытного земледелия, когда у Нила и Ефрата, взрывая землю куском дерева, человек насаждал дикие злаки, до нынешних времен крупного американского сельского хозяйства, когда широко применяются сложнейшие машины, - мир был свидетелем головокружительных перемен. Но земля - по-прежнему та же земля. История пронеслась над земной человеческой порослью подобно порыву ветра. Жизнь земледелия - это жизнь земли. Нельзя умертвить землю! Пусть наполеоны, вильгельмы, сессили родсы, как им угодно, воздвигают свои царства. Пусть ротшильды, морганы, сколько им угодно, сгребают свои доллары и франки. Пусть цепеллины и голланды, как им угодно, подражают птицам и рыбам. Пусть бергсоны, мечниковы, геккели на все лады рассуждают, шоу и гауптманы вволю смеются и плачут. Гогены и родены всячески пишут и лепят... Великое множество земледельцев, как и прежде, «солнце взойдет - трудятся, солнце зайдет - отдыхают, выроют колодезь - напьются, вспашут поле - насытятся». Наступит время, когда на том месте, где сейчас стоят Лондон, Париж, Берлин, Нью-Йорк и Токио, зайцы и лисы выроют себе норы. Но и тогда, когда мир приблизится к своему концу, будет сверкать в вечернем солнце вознесённая над оплодотворенной равниной Сахары мотыга земледельца».
Чтобы предостережения японского писателя Токутоми Рока не стали явью, на пашне у треноги к окуляру теодолита приник человек. Михаил Иванович Лопырев, ныне уже профессор Воронежского агроуниверситета, подаёт знак рукой, просит подвинуть чуток мерную линейку. Что без задержки и делает Олег Касьянов, студент-дипломник землеустроительного факультета. Андрей Иванов, его сокурсник, замер в ожидании сигнала, чтобы затем уйти вперёд.
Завтра сюда выедут лесники. Размеченную вешками горизонталь закрепят, можно сказать, навечно лесополосой: строчками саженцев тополя, берёзы и ясеня. Правда, поименованные дерева не столь долговечны.
- Зато очень быстро растут, - отмечает Михаил Иванович. - А спустя полста лет под их сенью расти дубу, липе - они ценней. Зрелую древесину пускай в дело. Главное - земля ведь теперь остается обустроенной.
Поле будущего здесь можно увидеть рядом. Окаймлено оно неприступной ветрам высокой стеной лесополосы. Впритык к ней нетронутая плугом полоса многолетних трав. Задернены и все ложбинки. Внутри поле рассечено кулисами кустарниковых посадок. Они, кстати, указывают механизатору - хочешь не хочешь - точное направление агрегату строго поперёк склона.
- Всё это делается не только для того, чтобы предотвратить водную и ветровую эрозию почвы, - разъясняет профессор. - Пахарь ХХI века на земле должен трудиться так, чтобы она, как и в естественной природе, могла самовосстанавливать своё плодородие. Ошибки наших предков, «беспощадно истреблявших леса полтора века», стремился исправить «человек, который на целую эпоху перерос своё время» - великий Докучаев. Мы - лишь его продолжатели.
Землеустроительная карта колхоза «Дружба» к весне вновь Лопыревым исчерчена в зеленый и голубой цвета.
- Лесникам работа. Прибавляем на двадцати пяти гектарах защитные полосы.
- Просто прекрасно, что агроном и председатель опережают мои запросы. Доложили: «Овраги в балке, о какой речь, осенью уже облесены». Чудесно! Двенадцать процентов территории занимают лесочки. Соглашаются расширить их площадь до тридцати процентов. Землю отводим бросовую - пустошь, я бы сказал даже - пустыню, где полынь не растет, одна колючка цепляется.
- Разделяют мое мнение хозяева по выводу пашни из пахоты. Из шести с половиной тысяч гектаров консервируем тысячу. Там, где уже допахались до глины. Дальше терзать, убивать почву - великий грех. Засеем многолетними травами, а дальше жизнь подскажет, как поступить.
Мечтаю: к существующим прудам добавить бы ещё десятка три. Проекты их уже есть. Пусть они небольшие. Пусть даже пересыхающие среди жаркого лета. На суходоле складывается особый микроклимат. Есть поверье: вода дождь притягивает.
- Приезжают в Касьяновку гости. Для кого-то из них это не просто экскурсия: приказано - смотрим. За советом к нам зачастили агрономы из Лискинского района, из Белгородской области. А сын Василия Покусаева - Владимир, работающий председателем в соседнем колхозе «Правда», заявил: что сделано в Касьяновке, будет осуществлено и в Новомарковке. Только быстрее.
Учёный прикрывает ладонью часть карты землеустроительной и объясняет:
- В этой части агроландшафтная система создана. На лекциях студентам я говорю так: в аварийном доме есть смысл ремонтировать квартиру? Впустую затратишь силы и средства. Земледелец нередко похож на такого незадачливого квартиросъемщика. Пытается залатать овражную «дыру» обоями лесопосадки. А ведь стены рушатся! Мы же строим, верю, дом крепкий. Очень крепкий. На века. Работа в нём, конечно, неостановима. Пока существует жизнь. Но то будет работа в дело. Вечером вышел из нашей сельской гостиницы. Край Касьяновки - вот он. Поднялся по косогору. Недавно он сплошь голым был. Посадили лесочек по вершине, подрастёт. Смотрю под ноги: овражки омертвели. Сток зарегулирован. Вода не поступает. Прошлым летом уже не дурнотравьем бугры глушило. Сейчас ковриком сухой травяной покров расстилается - степная растительность. Вот это и есть восстановление степи, возвращение первозданности...
Петр Чалый
