На смерть И. С. Аксакова в 1896 году ведущая газета России «Новое время» откликнулась такими словами: «Закатилась одна из самых ярких звезд, какие когда-то блестели на небе русского общественного слова...» А знаменитый критик Страхов написал: «Может быть, найдутся люди, которые заменят его в наших славянских делах, но как писатель, как русский публицист, он не имел себе равного... Какое безукоризненное благородство! Какая искренняя чистота! А в силу этого, какая смелость и твердость!» «Силу мнения - народу, силу власти - царю!» - всю жизнь отстаивал эту славянофильскую формулу Иван Аксаков. Но чтобы ссылкой на «народное мнение» правительство не оправдывало любые свои поступки, он ввел в славянофильское учение наряду с понятиями «земля» и «государство» третий элемент - «общество». По его мнению, именно в обществе совершается сознательная умственная деятельность народа.
Русский публицист, поэт и общественный деятель Иван Сергеевич Аксаков родился 26 сентября (8 октября) 1823 года в селе Надежино Белебеевского уезда Оренбургской губернии (ныне Башкирия) в многодетной семье известного писателя Сергея Тимофеевича Аксакова, автора книг "Семейная хроника" и "Детские годы Багрова внука". Вместе с братом К. С. Аксаковым и Ю. Ф. Самариным представлял так называемых "младших" славянофилов. Детские годы провел в деревне среди простого народа. В 1826 - 1838 жил в Москве, в отцовском доме, где бывали известные литераторы и ученые. Получил серьезное домашнее образование. В 1838 - 1842 учился в Петербургском училище правоведения. В 1842 - 1851 Аксаков служил чиновником уголовного департамента Правительствующего Сената, разъезжал с поручениями по России. В 1849 был подвергнут пятидневному аресту III Отделением за смелое обсуждение в письмах событий Французской революции и внутреннего положения России. В 1851 Аксаков подал в отставку. В 1852 редактировал славянофильский "Московский сборник", запрещенный в 1853 году за "неприличные насмешки" над обществом. По поручению Русского географического общества Аксаков описал украинские ярмарки и был удостоен Демидовской премии. Во время Крымской войны Аксаков записался в московское ополчение, но в боевых действиях принять участия не успел. В 1856 был членом комиссии, расследовавшей злоупотребления в снабжении продовольствием войск в Крыму. В 1857 путешествовал по Европе, где познакомился с Герценом, и в течение пяти лет был одним из его тайных корреспондентов. С 1859 года и до самой своей смерти он издавал целый ряд славянофильских газет и журналов: "Парус", "Пароход", "Русская Беседа", "День", "Москва", "Русь". В конце 1860-х Аксаков женился на фрейлине А. Ф. Тютчевой. В 1869 он стал одним из основателей Московского купеческого общества взаимного кредита, а в 1874 возглавил его. Безупречная репутация Аксакова вместе с его организаторскими способностями привели к процветанию этого банка. В 1872 - 1874 Аксаков - председатель Общества любителей российской словесности. Звездный час настал для Аксакова в период войны за освобождение балканских славян. Турецкие зверства над единоверцами Балкан всколыхнули русское общество. В движении солидарности с болгарами и сербами огромную роль сыграли Славянские комитеты и лично Аксаков. Эти годы принесли Аксакову ораторскую славу и всемирную известность. Его кандидатуру даже выдвинули на болгарский престол. За речь, произнесенную в Славянском Комитете во время Берлинского конгресса, порицавшую царских дипломатов за уступчивость, Аксаков был выслан из Москвы в провел несколько месяцев в селе Варварино Владимирской губернии. В 1882 министр внутренних дел Н. П. Игнатьев под влиянием Аксакова попытался созвать Земский собор, приурочив его к коронации Александра III. Однако проект Игнатьева был отклонен советником нового императора К. П. Победоносцевым. Умер Иван Аксаков 27 января 1886 года. Похоронили его под Москвой территории Свято-Троицкой Сергиевой Лавры при небывалом стечении народа.
Многие читатели Ивана Аксакова отмечают непреходящую актуальность его мыслей. Чтобы убедиться в этом, мы приводим здесь несколько цитат из его статей, названия которых вынесены в заголовки.
В чем сила России?
"Стоит только русскому Императору отпустить себе бороду, и он непобедим", - сказал гениально Наполеон, проникая мыслию из своего лонгвудского уединения в тайны исторической жизни народов, - еще темные, еще не раскрывшиеся в то время сознанию просвещенного мира. Едва ли нужно объяснять, что под символом "бороды" разумеется здесь образ и подобие русского народа, в значении его духовной и нравственной исторической личности. Другими словами: пусть только русское государство проникнется вполне духом русской народности, и оно получит силу жизни неодолимую и ту крепость внутреннюю, которой не сломить извне никакому натиску ополчившегося Запада. <...> От взора Европы укрывалось до сих пор, что только подкладка, так сказать, внутренней органической силы давала движение и силу петровскому государственному механизму, что только Русью жила и держалась Российская Империя, несмотря на все преграды, положенные органическому развитию Руси безусловным господством западной цивилизации, отступничеством русского общества от русской народности и вообще немецкими мастерами и подмастерьями государственных дел. От взаимного отношения народной Руси и официальной России зависит мера истинной, а не мнимой силы русского государства. Когда мы были сильны в смысле западном, - мы были слабы в нашем народном, русском смысле, («День», 1863 г.)
Иудаизм как всемирное явление
Признавать вообще за евреями, пока они евреи и как таковые принадлежат к общей еврейской семье, рассеянной по лицу всего мира, способность к искреннему местному патриотизму соответственно той местности, где еврею приходится жить, - это значит вдаваться в добровольное самообольщение. Все, чего можно от них требовать, - это соблюдения долга верности, и мы не отрицаем, что такие случаи бывали; но еврейство вообще уподобляется фамилии Ротшильдов, из коих один брат взял да пошел в английские патриоты, другой брат - во французские, третий - в австрийские и т.д. Одним словом, распределили каждый себе, по местному патриотизму. Нельзя же, в самом деле, ожидать, чтобы русские евреи в качестве "русских патриотов" в случае столкновения нашего, напр., с Австрией, стали врагами евреев - "патриотов австрийских!". Повторяем: евреи в наше время племя космополитическое. По-видимому, здесь есть противоречие, сочетание двух, взаимно себя исключающих понятий. Но в том-то и дело, что они, отказываясь от всех своих внешних племенных отличий в пользу тех национальностей, среди которых живут, ради удобной с ними ассимиляции, сохраняют притом самое существенное племенное свое основание, именно религиозное, со всей его исключительностью, и зиждут на нем свою всеобщую солидарность, как сетью оплетая собой весь мир. Иудаизм в наши дни является не только материальным могуществом, но и духовным, входя постепенно во все духовные и нравственные изгибы христианского бытия. Он господствует не только на бирже, но и в журналистике, как, например в Австрии, он проникает, особенно в Германии, и в сферу искусства, и в сферу литературы, и в сферу науки, и в область социального внутреннего процесса европейских обществ, везде и всюду внося свой дух отрицания. <...> . Во всяком случае западноевропейскому христианскому миру предстоит в будущем, в той или другой форме, борьба за жизнь и смерть с иудаизмом, стремящимся заменить миродержавную христианскую идею той же семитической же идеей, также миродержавной, но отрицательной, но антихристианской. <...> Разумеется, евреи, обитающие в России, должны пользоваться покровительством русских законов, ограждающих права личности и имущества, наравне со всеми подданными : русской империи; это вне всякого сомнения. Но затем, если спросить по совести самого отъявленного у нас "иудофила", ратующего в настоящее время за евреев: желал ли бы он прироста еврейского населения в России или в той местности, где он сам живет? Ощущает ли вред около себя от отсутствия или малочисленности еврейского элемента и воздыхает ли по евреям? - то ответ будет, конечно, совершенно отрицательный, хотя бы и с оговоркой, что "так как в России евреи уже имеются, и в немалом количестве, то было бы несправедливо и негуманно лишать их равноправности" и т.д. Едва ли у него повернется язык сказать, что евреи - элемент не то что "необходимый" (этого не вымолвит никто), но даже "полезный". Спор, таким образом может идти лишь о большей или меньшей степени производимого евреями вреда. («Русь», 1881 г.)
Об общественной жизни в губернских городах
Если б провинция вместо того, чтоб быть рабскою копией с копии и подражать тем, которые в свою очередь подражают образцу чужеземному, -- постаралась сильнее скрепить свою связь с народным бытом, к которому она ближе, чем столицы, - она могла бы получить важное значение в деле истинного русского просвещения. < ...> Провинциализм мог бы занять законное место в разработке всех особенных сторон многостороннего русского духа. <...> Но пусть же ведает каждый, как опасна среда, в которой он живет, пусть сторожит свою душу, пусть найдет себе опору в труде, в просвещении, в чтении, в союзе честных людей, чтобы не увязнуть постепенно в тине общественной пошлости. Нет ничего опаснее пошлости. Она, как яд, проникает всю душу; все в душе мельчает, блекнет, грязнится, тупеет, расслабляется... Душа, утрачивая способность ныть и болеть по правде, замиряется с средой, ее окружающей, и становится почти недоступною исцелению!.. ( Письмо к В.Н.Н...му, 1887 г.)
http://www.voskres.ru/literature/library/ivanov1.htm
