Я приехала в Калугу вечерней электричкой и опоздала на последний автобус в Оптину. Позвонила духовнику, и он помог: через полчаса к автовокзалу подъехали его чада, муж с женой, у которых я и заночевала. Встречали меня, совершенно незнакомого человека, как дорогого гостя.
|
Мамина родня
Екатерина родилась в селе Татаюрте в Дагестане, у неё есть сестра-близнец Надежда и младшая сестра Людмила. Мама у них русская, её деды и прадеды когда-то жили в станице Александрийской. Это была одна из чисто русских станиц у Каспийского моря, где веками жили терские казаки.
Прадедушка, станичный атаман, владел конным и рыболовным заводами, мельницей. Рабочие его очень любили. Бабушка Екатерины, Лидия, была старшей дочерью в семье. Для всех дочерей готовилось приданое, каждая носила серьги с бриллиантами и хранила шкатулочку с драгоценностями. Когда началась гражданская война, красноармейцы утопили богатых станичников на корабле. Среди них были и прадедушка с прабабушкой.
Младшая сестрёнка бабушки, двухлетняя Даша, играла в песочке. В ушах ребёнка поблёскивали бриллиантовые серьги. В это время мимо проезжали красноармейцы, и Лидия увидела, как один выхватил саблю, а второй отстранил руку, занесённую для удара, - пожалел ребёнка - и просто вырвал серёжки, порвав мочки.
Много лет спустя маленькая Катя спросит у бабы Даши:
- Бабушка, а почему у тебя ушки порваны?
А когда Катя вырастет и поступит в медицинское училище в Кизляре, в 1972 году её вызовут в «органы», и сотрудники ОБХСС будут допрашивать студентку-отличницу:
- А не рассказывала ли тебе твоя бабушка, где спрятаны сокровища вашей семьи?
Папина родня
У папы в родне были кумыки и ногайцы. Он не стал регистрировать брак с русской - как позднее узнала мама, у него уже была жена-кумычка. Водитель по профессии, отец, видимо, и в других городах имел «жён», тем более что местные законы, сурово хранящие целомудрие женщин, к мужчинам относятся снисходительно и негласно разрешают многожёнство.
Родители у отца умерли: мама при родах, папа вскоре после мамы; жив был только дед. Он жил в горном ауле. В то время русские женщины в Дагестане вели себя по местным обычаям: носили платок и одежду с длинными рукавами, опускали голову, если навстречу шёл мужчина. В Татаюрте, где было много русских, женщины могли выходить на работу, в магазин без мужского сопровождения, а в горах женщина одна не выходила даже за калитку.
Мама соблюдала местные обычаи. Была она женщиной очень красивой, но скромной, одевалась строго, вкусно готовила, и дед принял её и признал внучек, правда, звал их по-своему: Катю - Кумсияит, Надю - Назифа, а Людмилу - Лайла. Поездки к деду в горный аул девочки запомнили на всю жизнь и даже научились от него языку.
Традиции гостеприимства
В памяти осталось традиционное горское гостеприимство. В горах путник подвергался опасности замёрзнуть, даже погибнуть, но он знал: если доберётся до ближайшего жилья, его встретят как дорогого гостя. В горских домах даже держали специальные шубы для гостей, чтобы те могли согреться с дороги.
Много лет спустя, когда переехали в Россию, мама на следующий после переезда день так же приготовила хинкал и постучала в дверь соседям. Соседка выглянула, очень удивилась:
- Нам ничего не нужно! И ничего нам больше не носите!
И - захлопнула дверь. Катя утешала расстроенную маму:
- Мамочка, это большой город! Здесь не принято угощать незнакомых людей!
Как Надю окрестили
Когда близнецам было три года, Надя тяжело заболела. Положили ребёнка в больницу, а там у неё после укола начался абсцесс. Гной, температура. Отправили Надю с мамой в районный центр, в Хасавюрт. Но и там девочке не стало лучше, она уже отказывалась от еды. Начался сепсис.
И врач попросил маму забрать дочку домой:
- Она у вас всё равно умрёт, везите уж домой. Зачем вы нам будете показатели портить? Сами подумайте: и вам пользы нет, и нам один вред... Везите-везите! Видите ведь: мы старались, лечили, но не помогло...
- Окрестить нужно ребёнка! Иди в храм! Прямо сейчас иди! Ни минуты не теряй!
- Так как же я пойду... У меня муж мусульманин. Он хоть и не особо верующий... Но узнает - убьёт!
- Тебе что важнее: жизнь ребёнка или гнев мужа?!
И мама понесла умирающую Надю в православный храм, единственный в Хасавюрте. Священник сразу же понял, что жизнь в девочке еле теплится, и тут же окрестил её.
Выходит мама с ребёнком на руках из храма, а им бабушки говорят:
- С праздником! Христос воскресе! Пасха ведь нынче!
И кто-то им яйца крашеные протягивает - поздравляет с Пасхой.
Сели они в автобус, едут домой, а у мамы слёзы текут ручьём, она ничего от слёз не видит, одна дума: доченька умирает. Вдруг ребёнок начал в одеяле трепыхаться. Мать испугалась: неужели агония началась?! А Наденька из одеяла выглядывает, и глазки у неё - живые, ясные. И просит слабеньким голосочком:
- Мамочка, кушать хочу...
А у той и припасов никаких - не до еды самой, а ребёнок уже и есть не мог. Схватилась за котомку, а там яйца пасхальные. Очистила дрожащими руками яйцо, положила кусочек в ротик дочурке, та пожевала, проглотила. И просит:
- Ещё, мамочка... только с солью...
Мама кое-как до дому доехала, вбегает с Наденькой на руках в дом и кричит страшным голосом:
- Соль, соль! Скорее дайте соль!
Вот так безнадёжная Надя выздоровела. Потом, спустя годы, сама мама вспоминала с улыбкой: ведь так переволновалась, что не молоко для ребёнка, не кашу просить стала, а соль - яйцо посолить...
Детство
Катя и Надя росли, учились в школе. Помогали маме по хозяйству: у них был огород, куры, бараны. Папа не пил, не курил, но был очень злой, крутого нрава. Сёстры так боялись отца, что маленькими, в отсутствие мамы, заслышав его шаги, прятались под кровать.
Мама никогда не спорила с папой, поперёк слова не говорила. Терпела, даже узнав про жену-кумычку. Терпела, потому что по местным обычаям, если муж бросает жену с детьми, она считается виноватой и к её дочерям никто не придёт свататься. А если и посватаются, то те, за кого никто замуж не идёт, либо разведённые. Мама осмелилась расстаться с отцом, только когда дочери выросли, получили образование и уехали из дома.
Татаюрт
Вокруг села Татаюрт земля - глина, на солнце она лопается кусками. А на потрескавшейся от жары глине, как испарина, выступает соль. Называется такая земля солончак. На ней почти ничего не растёт, только верблюжья колючка и кустарник перекати-поле. Летом он зелёный, а осенью отрывается под корень и катится по земле шариком невесомым. Ни дров, ни угля; насобирают перекати-поле, а он горит как бумага. Из деревьев росли тополя, высокие, как пирамиды, ствол - просто огромный.
Ребятишки искупаются - ил в волосах, расчёска не берёт. После купания бежали к трубе, из неё текла вода артезианская, и смывали с себя грязь. Там же брали питьевую воду. Воду называли артезианской, а запах у неё - сероводородный, и была она не очень холодная, не ледяная.
Как сёстры друг друга спасали
В школе на уроках труда точили мотыги и лопаты и шли на приусадебный участок рядом с каналом. После работы купались тут же, в канале. Как-то раз Катя с Надей заплыли в место, где канал поворачивает, а там - водовороты. Начали они тонуть. Потом вспоминали, что у обеих - вся их прошедшая коротенькая жизнь перед глазами промелькнула. И обе представили в этот страшный момент одну картину: вот они утонули, и стоят два гробика, и мама рыдает. И у обеих одна мысль: пусть хоть другая выживет маме в утешение. И сёстры пытались вытолкнуть одна другую на безопасное место, и ни одна спастись из-за этого не могла.
А одноклассники думают: играют сестрёнки, дурачатся. Только когда обе скрылись под водой, поняли, что дело неладно. Мальчишки бросились в воду и вытащили обеих на берег. Они пришли в себя и спрашивают друг друга:
- Я тебя выталкивала, что же ты не спасалась?!
- Как же я тебя брошу?! Я тебя выталкивала, чтобы ты спаслась!
Младшая сестра
Маленькой сестрёнке Людочке было четыре месяца. Как-то мама сидела на кровати и кормила ребёнка грудью. Вдруг в дверь вошёл приехавший брат отца. Мама тут же застегнула платье и встала перед мужчиной. Он велел ей сходить к соседям и спросить о покупке барана, и мама, оставив ребёнка на кровати, пошла к соседям. Она думала, что брат побудет в комнате, а он тоже вышел, не обратив внимания на младенца.
Вот такое несчастье случилось с младшей сестрой. Девочка выросла умная и красивая, с роскошными длинными волосами, но с горбиком, и одна нога короче другой.
Пойдёт она со старшими сёстрами гулять, увидит сверстников, глазёнки загорятся: хочется ей поиграть с ними, подружек себе найти. Но никто не хотел играть с малышкой, дети дразнили её ведьмой: длинные волосы, горб, палка в руках. И Катя с Надей защищали сестрёнку.
Как-то раз, ещё в детстве, Людочка спросила у Кати:
- А когда я умру, там, в загробной жизни, я буду нормальная или такая же уродка, как сейчас?
И у Кати перехватило дыхание, она не смогла ничего ответить. А Люда сказала:
- Ничего, не переживай из-за меня... Кто знает, почему я - такая? И кто знает, что бы со мной стало, если бы я была здорова?
Людмила выросла очень умным и добрым человеком, окончила университет в Махачкале по специальности «математика-информатика» с красным дипломом, занимала первое место в турнирах по шахматам среди женщин в Дагестане.
Мирская грязь не коснулась её. Она учила детей в школе, работала библиотекарем. К вере пришла уже зрелым человеком.
Как Людмила стала верующей
Младшая сестра выросла человеком цельным. Такая уж если поверит, то всей душой. Долгие годы Люда была неверующей, и пришла она к вере очень необычно.
В их доме водопроводная система была самодельная: шланг с водой вёл к умывальнику и прочим удобствам. Как-то утром мама пошла в ванную. Ещё как следует не проснувшись, крутит кран. И в этот момент тяжёлый шланг срывается, и поток ледяной воды окатывает пожилую женщину с ног до головы. Шланг крутится, вода под напором бьёт, мама очень пугается.
Когда Люда прибежала на её крик, перекрыла воду, мама была не в себе. Показывает на мешок с мукой в прихожей:
- Что это?
- Мешок с мукой, мамочка.
Показывает на канистру с водой:
- А это что?
- Канистра, мамочка.
Мама снова на муку:
- А это что?
После того как она несколько раз одни и те же вопросы задала, Люда испугалась. А маме ещё хуже стало: начала она смеяться, прямо-таки хохотать. Хохочет каким-то диким смехом, так что у Людмилы мурашки по коже бегают. Жили они с мамой вдвоём, были очень близки друг другу, и вот такое несчастье... Придёт ли мамочка в себя? А если так и сойдёт с ума? Накапала ей успокоительное.
Время идёт, час, два, а маме лучше не становится, она не приходит в себя и только хохочет диким смехом как сумасшедшая. То ли скорую вызывать, то ли за соседями бежать... А помогут ли? Вдруг ещё хуже станет... Люда знала случаи, когда от испуга люди теряли рассудок навсегда.
Отвела маму в спальню, положила на кровать, а когда та забылась в каком-то бреду, Люда побежала на кухню. У них в кухне стояли две самодельные иконочки, вырезанные то ли из газеты, то ли из журнала. Настоящие иконы в то время достать трудно было, так мама сама их сделала.
И вот Людмила встаёт на колени прямо здесь, на кухне, на ледяной пол, и начинает молиться:
- Господи, прости меня, я никогда не молилась и никогда не была верующим человеком. Прости меня, пожалуйста, что я так неблагородно поступаю: обращаюсь к Тебе только когда у меня случилось несчастье. Пожалуйста, прости.
Я просто не верила в то, что Ты есть... Если Ты есть, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, помоги мне! Исцели мою мамочку! Она самый близкий мне человек на всём белом свете! Ты ведь знаешь, Господи, что я инвалид... Уродка... У меня горб. И я не могу ходить без палочки. И у меня нет никого кроме мамы. И я никогда не роптала на свою судьбу, Господи! Принимала всё без ропота... Но прошу Тебя, если Ты только есть, не лишай меня моей мамы! Пусть она не сойдёт с ума, пусть останется в здравом рассудке!
А если Ты мне поможешь, то обещаю, что буду всегда в Тебя верить! И буду молиться Тебе! Смилуйся, Господи, и помоги мне! Прости моё неверие и дай мне веру!
Так она молилась и плакала на коленях на холодном полу. А потом услышала голос мамы. Медленно пошла в спальню и увидела, что мама проснулась, что она стала прежней. Никаких следов помешательства больше не было, и мама даже не помнила, как испугалась и как странно вела себя несколько часов назад.
А Людмила стала глубоко верующим человеком. Сейчас она трудится в калужском храме за свечным ящиком.
Как Катя пришла к вере
Катерина пришла к вере в трудную минуту, как и её младшая сестра.
Работала Катя фельдшером в военном городке, там познакомилась с молодым офицером, который стал её любимым мужем. Родилась дочка, хлопоты семейные, остановиться некогда. Забеременела второй раз.
А у неё была соседка бездетная. И вот повадилась эта соседка ходить к Кате в гости. Придёт и каждый раз гладит её по животу:
- Как там малыш поживает?
А у самой глаза злые-презлые. Катя уже и не рада, что поделилась, рассказала, что ребёночка ждёт. Очень ей не нравились эти чужие прикосновения к её животику, который ещё и не виден был совсем - шёл четвёртый месяц беременности.
Как-то пирог собралась постряпать. Старшая дочка с бабушкой, а Катя на кухне возится. Заходит соседка. Только Катя стала пирог ставить в духовку, наклонилась с противнем в руках, а та опять её по животу гладит:
- Как малыш поживает?
Сама улыбается широко, а глаза как обычно - злые-презлые.
Катя просит:
- Пожалуйста, не трогай меня. Я ведь уже говорила, что мне не нравятся твои поглаживания.
Поднимается от плиты и чувствует: у неё кровотечение началось. Испугалась. Соседка тут же отправилась восвояси, а Катя мужу стала звонить. Муж быстро прибежал, повёз её в больницу.
В больнице сразу же предложили аборт - кровотечение сильное. А у Кати в голове одна мысль: живой ребёночек, нельзя убивать. В то время УЗИ не было; положили молодую женщину на сохранение. Назначили уколы. Кровотечение меньше стало, но до конца не прекращается.
И вот лежит она неделю на сохранении, лежит вторую, и врач ей каждый день предлагает аборт сделать, а Катя каждый день отказывается. Женщины в палате вслух между собой рассуждают:
- Я вот знаю случай, такое же кровотечение было, так потом ребёночек-то без руки родился!
- Ага! Я вот тоже слышала про такое, так младенец и без ножек был!
Катя укроется с головой одеялом, чтобы не слышать, а сама плачет. И молится день и ночь:
- Господи, помоги! Господи, защити! Ты создал всё вокруг, Ты - Творец Вселенной! Что Тебе стоит, Господи, сохранить мне моего ребёночка?! Он такой крошечный, Господи, я так ждала его, пускай он родится здоровеньким! Смилуйся над нами, помоги! Я раньше никогда не молилась, Господи, но, если Ты есть, помоги мне, и я всегда буду верить в Тебя, буду молиться и ходить в церковь!
И вот как-то врач приходит на осмотр и Кате заявляет:
- Всё, голубушка, или мы тебя чистим, или пиши расписку и домой отправляйся!
А Катя в этот день почувствовала: ребёночек зашевелился - живой, значит!
Сейчас её дочка - матушка, жена священника, мать двоих детей. А Катя - глубоко верующий человек, ездит по выходным в Оптину, окормляется у оптинского духовника.
Молитва Веры
Жива в добром здравии и мама трёх сестёр. Ей уже под девяносто, и зовут её Вера (это имя мы менять не стали). Несмотря на почтенный возраст, она не только выполняет большое, почти монашеское молитвенное правило, но и молится за всех, кто записан в её синодике. А записаны там многие люди, не только родные, но и дальние, просто те, кто нуждается в молитвенной помощи. Иногда Катя просит маму:
- Мамочка, отдохни, поспи подольше!
Но мама отвечает:
- Что ты дочка, я ещё не успела помолиться... А ведь люди ждут молитвы...
http://www.pravoslavie.ru/jurnal/59238.htm